Не вдаваясь в подробности о причинах появления этих строк, хочу только заверить тех, кому они попадут на глаза, что я далек от мысли кого-то в чем-то убеждать (или переубеждать) либо давать какие-то оценки событиям. Попросту оттого, что в то время, когда происходили эти события, я был слишком мал.

Так вот, коротко о причинах появления этих строк.

Чем более мы удаляемся от военных лет, тем больше появляется желающих заняться переоценкой и ревизией событий того времени. Подвергается сомнению то, что было, в полном смысле этого слова, святым для людей моего поколения.

Какую цель могут преследовать "дельцы от народного образования", предлагая ученикам одиннадцатых классов сочинение на тему: "А нужен ли был штурм Сапун-горы в мае 1944 года?". О каком патриотическом воспитании может идти речь? Кому нужно посеять сомнение и нигилизм в душах юного поколения? В основном это люди, которые знают о войне только по книгам и кинофильмам.

Мое поколение — поколение "ДЕТЕЙ ВОЙНЫ"! И мы знаем о ней не понаслышке.

Любимый мною очень хороший американский новеллист О,Генри говорил: "...тот не жил полной жизнью, кто не знал бедности, любви и войны". Это я прочитал сравнительно недавно и примерил к себе: войну пережил, бедность - тоже, а вот любовь живет во мне и со мной и сейчас…

И вот теперь - о войне.

22 июня 1941 года мне было без месяца 5 лет. Спросите себя: что Вы помните о своем пятилетнем возрасте? Далеко не все, но запоминается в первую очередь все необычное, экстремальное. И это экстремальное началось в ночь с 21 на 22 июня 1941 года: шарящие по ночному небу прожектора, гул самолетных моторов, лай зениток, стук падающих на металлическую крышу осколков и, наконец, два мощных взрыва, один из которых прогремел в нескольких сотнях метров от нашего дома. Днем, когда из разговоров старших мы узнали, что погибли люди, я впервые понял, что меня тоже могут убить. И я стал бояться. Оказывается, и совсем маленьким детям очень хочется жить! И они понимают, что каждая бомба, каждый снаряд могут отнять у них эту жизнь. Бояться пришлось долго: это продолжалось долгие 250 дней и ночей обороны Севастополя!

Конечно, многое из того, о чем я рассказываю здесь, я не видел своими глазами, но слышал об этом от старших тогда, в далеких 41-42-м годах. И тот факт, что нас, детей (меня и брата на 7 лет старше), собирались эвакуировать из Севастополя буквально в первые дни войны, я помню.

В книге воспоминаний секретаря Севастопольского горкома партии Б.А. Борисова "Подвиг Севастополя" об этом говорится так: "... областной комитет партии потребовал от нас немедленной эвакуации матерей с детьми. Созданный для этой цели горкомом партии штаб привлек большой актив домохозяек, учителей, комсомольцев и в первый же день войны вывез из города несколько тысяч женщин и детей". Беда в том, что дети эвакуировались чаще всего без матерей, так как те работали и нужны были городу. А кто и где ждал этих беженцев? (Тогда это слово крепко входило в обиход). Опуская подробности, сам Б. Борисов заключает: "Многие из нас в этот день распростились со своими семьями на долгие, долгие годы".

Ангелом-хранителем всей нашей семьи стала моя мама: она быстренько отвезла брата и меня в Бахчисарай, где жила ее родная сестра, и оставила там, пока ситуация не изменилась. В дальнейшем она всегда выступала против эвакуации, считая, что все мы должны быть вместе. Сама она работала в Военфлотторге (нынешний Военторг). Отец на момент начала войны работал в Ремонтном управлении Крымэнерго и имел бронь. С декабря 1941 года его перевели на должность мастера по ремонту высоковольтной аппаратуры коммунального треста "Электроснабжение". В переводе на простой язык, трест занимался обеспечением бесперебойной подачи электроэнергии городу, что в условиях постоянных бомбежек и артобстрелов было делом весьма непростым.

Старейшиной нашей семьи была моя бабушка по линии отца Ольга Григорьевна — вдова моего деда Ивана Николаевича, фамилию которого я ношу. Унтер-офицер Российского Императорского флота, прослуживший на броненосцах срочную и дослужившийся до звания минно-машинного квартирмейстера 1-го класса, после ухода в отставку работал в военном порту кочегаром, умер буквально в первые дни обороны Севастополя в возрасте 66 лет. Вот пример того, как можно всю биографию человека вместить в одну фразу. В наследство бабушке остался дом (громко сказано, так как это был типичный для Севастополя домишко, стоявший, правда, на цоколе) по улице Дроздова, 14. Прямо напротив, в доме № 15, жила наша семья, тоже в небольшом домике, взятом моим отцом в аренду у государства. Вышло это следующим образом.

До войны в Севастополе проживало много греков, часть из которых являлись подданными Республики Греция. После реставрации монархии в Греции в 1935 году всем им было предложено либо принять советское подданство, либо покинуть страну. Те, кто уехал, оставили свое жилье государству. В одном из таких домов жили и мы. Тот факт, что наши дома располагались прямо напротив друг друга, оказался очень кстати, так как во дворе у бабушки был погреб (мы его называли подвалом), в котором мы прятались во время бомбежек. Подвал был вырыт под улицей на глубине около 2 метров. От прямого попадания серьезной фугасной бомбы он, конечно же, спасти не мог. И все-таки это было СВОЕ бомбоубежище. Почему я так много говорю об этом пресловутом подвале? Это сейчас он "пресловутый". А тогда это была моя жизнь, моя нора! Когда я был в своем подвале и держал маму за руку, я, конечно же, боялся, но... не очень.

Кроме подвалов, севастопольцы укрывались от бомбежек в бомбоубежищах. Это были солидные, иногда даже с фильтровентиляционными установками, сооружения от газовых атак), но было их крайне мало. В основном укрывались в щелях. Это были просто окопы, закрытые сверху каким-то накатом из досок или бревен. И было их очень много.

До конца октября 1941 года авиация немцев регулярно совершала налеты на Севастополь. Аэродромы располагались далеко от Севастополя. За 10-15 минут до начала налета давался сигнал воздушной тревоги. Это был очень продолжительный гудок Морзавода (завода им. Серго Орджоникидзе) и мощная сирена, установленная на посту СНИС (службы наблюдения и связи), расположенном на здании гидрографического отдела ЧФ. Эта служба и сейчас располагается в том же здании на улице Суворова (бывшей Пролетарской), буквально в сотне метров от нашего бывшего дома на улице Дроздова.

Кроме того, по радио звучало: "Воздушная тревога!". В небе появлялись наши истребители, начинала работать зенитная артиллерия, мешавшая немцам совершать прицельное бомбометание и иногда сбивавшая бомбардировщики. Завязывались воздушные бои между нашими истребителями и истребителями сопровождения "Ме-109", за которыми мы, мальчишки, с интересом наблюдали.

К началу ноября, когда немецкая авиация стала базироваться на аэродромах неподалеку от Севастополя, крупные соединения тяжелых бомбардировщиков стали появляться над городом в любое время суток и зачастую без объявления тревоги. Нередко сигнал тревоги подавался уже после того, как немцы, отбомбившись, улетали. Это было очень неприятно.

Война научила нас, детей, таким вещам, о которых современные ребятишки и слыхом не слыхали. Например, как быстро и правильно надеть противогаз (к счастью, это не понадобилось), знать, что прятаться при бомбежке, если ты оказался дома, надо под кровать, под стол или в дверной проем. Я умел по звуку моторов отличать свои самолеты от немецких, знал, что если бомба отделилась от самолета над тобой, то упадет она далеко, а вот если при падении свист бомбы переходит в громкое шипение, эта бомба может быть твоей. И еще четко отличал "Юнкерс-87" от "Юнкерс-88" и "Ме-109" от "Хейнкель-111".

Конечно, в период обороны Севастополя только небольшая группа командования и руководства города знали истинное положение на передовой, планы немцев, а население города ощущало те самые три штурма по количеству "железа", которое сыпалось на наши головы. Мы не знали о десантных операциях, которые проводились с целью деблокирования Севастополя, чувствовали только, что нас бомбят больше или меньше.

Второй штурм Севастополя (а это вторая половина декабря 1941 года) запомнился тем, что нам пришлось в полном смысле жить в подвале. Бомбежки следовали одна за другой, велся постоянный обстрел города тяжелой артиллерией. Постоянное пребывание в подвале здоровья никому не прибавляло, особенно нам - детям.

А Новый 1942 год запомнился еще и тем, что мы встречали его дома, где были выбиты почти все стекла. Стекла разбил главный калибр линкора "Парижская коммуна", который 29 декабря вместе с несколькими другими кораблями, пришедшими с Кавказа, вел огонь по немецким позициям на Мекензиевых горах и другим ответственным участкам обороны, стоя на якоре в Южной бухте возле холодильника.

Для нас эти залпы были музыкой.

Затем наступил период относительного затишья. На целых пять месяцев! Как жил город это время, чем занимались жители, каково было положение на передовой? Очень хорошо и полно написано об этом в книге секретаря горкома партии в период обороны Б.А. Борисова, которую он озаглавил просто и скромно - "Подвиг Севастополя. Воспоминания". Я ее перечитал неоднократно, и она вызвала во мне определенный резонанс как у человека ТОГО поколения. Не хочу пересказывать или цитировать ничего из этой книги за исключением нескольких цифр, которые назову чуть позднее. Кто захочет, может почитать ее сам. Для меня же стало понятным, почему Севастополь смог 250 дней противостоять колоссальной гитлеровской машине!

На пустом месте ничего не вырастает - у севастопольцев был великий вдохновляющий пример первой героической обороны. И этот пример послужил образцом для подражания. Потомки оказались достойными предков!

И, наконец, третий штурм.

Историки пишут, что он начался 2 июня 1942 года. Я не могу им не верить. Помню, что с какого-то момента бомбардировки следовали одна за другой почти беспрерывно — воздушная тревога не объявлялась, так как не давался отбой предыдущей. И так сутками! Бомбили фугасными бомбами, зажигательными и одновременно велся обстрел дальнобойной тяжелой артиллерией. С целью психологического воздействия на защитников города немцы стали применять звуковые сирены при пикировании на цель "Ю-87", а также сбрасывали с большой высоты различные металлические предметы (рельсы, дырявые металлические бочки и пр.), издающие при падении душераздирающие звуки.

И вот тут я хочу на этот раз процитировать Б.А. Борисова: "Со второго по седьмое июня, по скромным подсчетам, вражеская авиация совершила на город и боевые порядки наших войск девять тысяч самолето-вылетов, сбросив сорок шесть тысяч фугасных бомб. За этот же период вражеская артиллерия выпустила по городу и по нашим войскам более ста тысяч снарядов".

Что видели, что слышали, что ощущали мы — сидевшие в подвале?

Не видели ничего. Слышали сплошной грохот. Ощущали, что земля не просто вздрагивает, а буквально раскачивается и подпрыгивает от близких разрывов. И тогда даже мы, дети, понимали, насколько зыбко и ненадежно наше убежище.

По рассказам старших, наиболее тяжким выдался день 19 июня. Бомбардировки и обстрел начались с 5 часов утра. Очевидно, немцы поставили цель разрушить и сжечь город в этот день. Зажигалки сыпались на центр города тысячами. Мы вынуждены были искать другое убежище, так как загоревшийся дом бабушки грозил завалить вход в наш подвал. То, что я хорошо помню: мама схватила меня на руки, завернула в одеяло и выскочила на улицу. С этого места нам были видны дома на площади Толстого (ныне Лазарева) и примыкающих улицах Карла Маркса и Фрунзе (ныне улица Б. Морская и пр. Нахимова соответственно). Все это и наша улица тоже было в огне! Мы пробежали по улице несколько десятков метров и нашли приют в стандартном типовом бомбоубежище. Отец с моим братом, которому не было и 13 лет, остались на крыше бабушкиного дома, сбрасывая вниз продолжавшие сыпаться зажигалки.

В книге Борисова описаны факты, о которых рассказали нам в тот день отец с братом: немецкие истребители на бреющем летали над городом и расстреливали тех, кто находился на крышах и пытался бороться с огнем. От одного из таких "охотников" отец с братом успели спрятаться за печную трубу, по которой "мессер" полоснул очередью.

Затем борьба с огнем сделалась бесполезной, так как дом уже полыхал изнутри. Сгорел и наш дом. Через какое-то время отца и брата привел к нам в бомбоубежище мужчина, оказавшийся на нашей улице и увидевший двоих "слепцов", сидевших под опорной стеной, - дым и чад ослепили их полностью на несколько часов.

И еще несколько слов о нашем ангеле-хранителе - моей маме. Как только наступило относительное затишье (а оно наступало, когда немцы переносили основной удар авиации с города на передовую, и предпринимали очередные попытки наступления), мама настойчиво требовала от отца расчистить вход в наш подвал и возвратиться туда. Так что в бомбоубежище мы пробыли недолго. Вся семья возвратилась в свое убежище.

А бомбардировки и артобстрел продолжались. И каково было нам узнать, что в один из очередных налетов прямым попаданием тяжелой бомбы все, кто находился в бомбоубежище, были убиты!

В ночь с 30 июня на 1 июля, когда наши войска отходили на мыс Херсонес, а немцы не оказались на их плечах, город на какие-то часы остался ничейным.

Утром 1 июля в нашем дворе появились два немецких автоматчика. Они забрали и увели с собой всех мужчин. И так по всему городу. Всех мужчин согнали на Куликово поле - это был аэродром, начинавшийся от недавнего здания ДОСААФ и тянувшийся до недавнего магазина "Океан". Какое-то пространство было оперативно огорожено немцами колючей проволокой, и туда согнали все мужское население города (а его осталось совсем немного), туда же сгоняли пленных с мыса Херсонес в течение еще нескольких дней.

Можно только представить весь кошмар тех дней: июль, жара, масса раненых и самое страшное - отсутствие воды.

Кстати, вода (а вернее, ее отсутствие) — это одна из причин, по которым город не мог дальше держаться. К концу последнего штурма город остался без водоснабжения: остались только колодцы. Плюс ко всему нужно добавить, что по мере прибытия военнопленных немцы прямо тут же расстреливали комиссаров и евреев. Это тоже духа не поднимало.

Затем всех гражданских рассортировали по возрасту, объявили, что за любую подпольную деятельность и саботаж — расстрел на месте, и частично отпустили. В эту "часть" попал и мой отец.

А затем потянулись многие месяцы той самой оккупации, которая каиновой печатью легла не только на моих родителей, но и старшего брата, которому, повторюсь, в конце оккупации не было и 15 лет. Чиновники от власти так и заявляли моим родителям при случае: "Вы должны искупить свою вину" (?!).

Ну что же, время было такое….

Так вот, в заключение еще раз (теперь чуть более подробно) о причинах появления этих строк.

Недавно я увидел один документальный фильм, в котором автор (или авторы) в строгом соответствии с мудрым изречением из поэмы Ш. Руставели "Витязь в тигровой шкуре": "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны...", пытается доказать, что Севастополь мог бы устоять, если бы не... И называются два обстоятельства, приведшие к сдаче города: гибель 35-й батареи береговой обороны и взрыв в Инкермане штолен с флотским боезапасом (там же находился спецкомбинат № 2 и завод по производству шампанских вин).

Применительно к Севастополю нам более знакомо слово "оборона". Первая оборона, вторая оборона... Так вот, в первую оборону русские войска оставили Севастополь, а во вторую немцы заняли Севастополь. Причиной этого явилась блокада. Город был блокирован с суши и с моря, защитники были лишены самого главного: подвоза боеприпасов, пополнения людьми, эвакуации раненых (в последние дни блокады раненых, которых не могли эвакуировать, скопилось около 23 тыс. человек).

В принципе, оставление Севастополя явилось неожиданностью как для высшего командования, так и для самих обороняющихся.

Вот хронология директивных указаний и ответов за последнюю неделю обороны. Днем 22 июня командующий СОР получил директиву С.М. Буденного, маршала, командующего Северо-Кавказским фронтом: "Ваша задача остается прежней - прочная оборона Севастополя. Дальнейший отход прекратите... Вам надо форсировать морские перевозки... Все необходимое для вас сосредоточено в Новороссийске. Для оказания помощи 21.06. начнут работать 20 "Дугласов" (только ночью). Обеспечьте посадку, быстроту разгрузки и погрузки". По содержанию директивы можно судить, что командование фронта и Ставка ВГК, несмотря на прорыв немцев на Северную сторону, считали возможным удержать Севастополь.

В тот же день Октябрьский направил телеграмму на Кавказ для ориентировки: "Большинство моей артиллерии молчит, нет снарядов, много артиллерии погибло.

Авиация противника весь день летает на любой высоте, ищет по всем бухтам плавсредства, топит каждую баржу, каждый катер.

Наша авиация, по существу, не работает, сплошной обстрел, непрерывно летают "Ме-109".

Весь южный берег бухты — теперь передний край обороны.

Город разрушен, разрушается ежечасно, горит.

Противник захлебывается, но все еще наступает.

Полностью уверен, что, разгромив 11-ю немецкую армию под Севастополем, добьемся победы. Победа будет за нами. Она уже за нами".

Судя по телеграмме, командование СОР также не считало положение Севастополя безнадежным.

23 июня 1942 года Октябрьский докладывал: "Буденному, Кузнецову, Генштаб: ... Самые тяжелые условия обороны создает авиация противника; авиация ежедневно тысячами бомб все парализует. Бороться нам в Севастополе очень тяжело. За маленьким катером в бухте охотятся по 15 самолетов. Все корабли (плавсредства) перетоплены".

Фактически за последние 25 дней осады, как явствует из достоверных источников, немецкая артиллерия выпустила по укреплениям 30 тысяч тонн снарядов, а самолеты 8-го воздушного флота Рихтгофена выполнили 25 тысяч вылетов и сбросили 125 тысяч тяжелых бомб.

Силы защитников города редели, резервов не было, а доставка подкрепления и боеприпасов не могла восполнить потери. Врагу удалось фактически блокировать Севастополь с моря действиями сильной авиационной группировки, лишить город подпитки и снабжения с Большой земли.

Несмотря на тяжелые потери в живой силе и технике, кораблях, несмотря на подавляющее превосходство немцев, защитники Севастополя, командование флота и Приморской армии не помышляли об оставлении города, все были убеждены, что Севастополь выстоит. Но надеждам не суждено было сбыться.

После захвата Северной стороны противник, не ослабляя ударов по объектам города, скрытно готовил операцию по высадке морского десанта через бухту на подручных средствах в тыл основным узлам обороны, где его не ждали.

В ночь с 28 на 29 июня после ураганного огня по южному берегу Северной бухты немцы под прикрытием дымовой завесы начали высадку десанта на катерах и шлюпках в направлении Троицкой, Георгиевской и Сушильной балок с целью прорыва в тыл основным опорным пунктам нашей обороны. Возможность высадки десанта через бухту на подручных средствах считалась маловероятной. Сработал фактор внезапности. Внезапный немногочисленный морской десант сделал свое дело: вызвал панику и неразбериху на некоторых участках обороны. В дальнейшем мощными ударами с фронта и тыла были нарушены связь и взаимодействие между частями обороны. Руководство СОР и Приморской армии за несколько часов потеряло управление подчиненными войсками. Противник прорвался к городу.

В воспоминаниях Наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова есть фраза, которая является ключевой к пониманию сложившейся обстановки: "Прорыв противника с Северной стороны на Корабельную оказался для нас неожиданным".

Вот где "собака зарыта"!

В июньских кровопролитных боях моральное превосходство, несомненно, было на стороне защитников города. Но как только в боевых порядках раздались крики: "Кругом немцы! Мы окружены!", началось стихийное и непоправимое нарушение обороны. Отважные защитники, лишенные достоверной информации о противнике, вынуждены были оставить обжитые неприступные укрепления и искать спасения в районе мыса Херсонес, на последнем клочке не занятой врагом советской земли.

Об этом написано столько, что мне уж точно добавить нечего.

Строку из известной песни "Последний матрос Севастополь покинул..." можно считать сугубо условной и патетической. Этих "последних", по некоторым оценкам, осталось в плену у немцев в Севастополе около 40 тысяч. Они не виноваты ни в чем.

Героем остался народ!

Владимир Павлович ТКАЧЕНКО, капитан 2 ранга в отставке, житель осажденного Севастополя, член Военно-научного общества ЧФ

Добавить коментарий

• 27.04.2015

Галина Александровна Неволина — замечательный российский драматург и театральный педагог. Она создала и с 1982 года бессменно руководит молодёжным театром-студией «Поколение», за что удостоена звания почётного работника общего образования РФ. Галина Неволина является автором книг «Записки или советы практикующего режиссёра», «Театр в школе» и «Игра на обретение», а её пьесы с успехом идут во многих детских театрах нашей страны. Сегодня Галина Александровна в гостях у нашего литературного портала

— Пожалуйста, расскажите о себе, о своём детстве, о родителях. И о том, как началась ваша любовь к прекрасному.
— Я родилась в 1957 году в г. Уфе. Южный Урал. Город, в котором по распределению оказались мои родители, в котором на три года раньше меня родился мой брат Женя. Другие наши родные жили далеко. Наверное, поэтому я научилась делать родными людей, которые окружали меня. В понятие друг у меня закладывается гораздо большее, чем общепризнанное. И научилась на всю жизнь ценить свои корни — родословную. Об этом мною написано в послесловии к пьесе «Адрес для писем тот же».
Мне кажется, что нам очень многое передаётся от родителей. И чем взрослее становишься, тем больше это понимаешь. Наверное, поэтому хочется сказать несколько слов о них: с возрастом поняла, что они многое определили во мне, хоть и казалось, что особой духовной близости вроде и не было.
Мой отец воевал с 1943 года, был контужен, снова воевал, демобилизован из Берлина только в 1947 году, ему был 21 год…
Что представляет из себя сейчас молодой человек в 21 год? Очень часто амбициозное несамостоятельное существо, напичканное «инфой», с наушниками в ушах и планшетом в сумке!
Все друзья отца на «мальчишники» собирались у нас в квартире. О, если бы тогда я записывала все их рассказы от начала и до конца! Но всё же я запомнила многое, и эти воспоминания легли в основу моих пьес о войне. А так, осталась именно атмосфера этих воспоминаний. Отец научился играть на трофейном аккордеоне, окончил с отличием Гнесинку и исторический факультет Башкирского университета. Преподавал в 1-ой детской музыкальной школе по классу баяна. Её окончили и мой брат — музыкант, и я. И хотя музыкальное образование не продолжила, мне это очень помогает в жизни, иногда вставляю свои песни в спектакли.
А мама во время войны училась в Ташкентском институте, при этом работала по ночам на военном заводе, прошла курсы радисток. Я храню все документы, в том числе её удостоверение курсанта-десантника, офицера запаса. Она прошла лётные курсы, прыгала с крыла самолёта, и с затяжными прыжками, хотя в боевых действиях участие не принимала, потому что закончилась война. Мама была «распределена» в Уфу. В 28 лет стала начальником прядильной фабрики, организовывала ДОСААФ в Башкирии. Это была женщина сильной воли, иногда маленькой мне было тяжело — не хватало ласки, маминого тепла, в которых я, как девочка, нуждалась больше, чем брат. Её целеустремлённость, воля и трудолюбие передались мне. Всю себя она посвятила работе. Работала мама так, как, наверное, никто. Поэтому папа брал нас, детей, на рыбалку на неделю или две — единственный из всех в компании мужчин, прошедших фронт. Это научило меня не ныть, не капризничать. Такое желание в моей девчачьей голове просто не могло родиться!
Я с 4 лет жила с ним в палатке, спала в спальном мешке. Однажды, когда сильнейший ночной ливень промочил палатку, папа отнёс меня в пионерский лагерь, в корпус к детям. А когда вернулся, увидел, что палатка раздавлена огромной берёзой, которая упала после удара молнии.
В таких поездках я приобрела много полезного. Полюбила природу: по две-три недели только озёра и лес. А вода настолько чистая, что видишь щуку под своей лодкой. Даже пытались её поймать руками! Мы с братом брали резиновые лодки у взрослых, брат привязывал одну к другой: сил грести у меня в 8 лет было мало, и уплывали далеко-далеко. Я абсолютно городской житель, но именно тогда научилась рубить дрова, разводить костёр так, чтобы готовить уху, сушить одежду, заваривать чай из трав, да ещё и ночью чтоб не было холодно спать у костра. Полюбила тишину: только мы и природа. Современные дети не в состоянии прожить без мобильника. Его отсутствие вызывает панику, если нет связи. (Надо бы следующую детскую комедию написать об этом). А уж тем более разучились слушать лес, поле. Наверное, от умения замечать природу вокруг, от этого ощущения я написала сказки «Улитка Уля» и «Одуванчик».
Никто из друзей отца не удивлялся, когда папа брал нас с собой. Удивительно было, что НИКОГДА мы не слышали ни одного нецензурного слова. Это ли не урок воспитания! Нет, однажды, когда подходили с братом через лес, мы слышали мужской разговор на непонятном мне языке: ещё бы тем, кто воевал, не владеть им в совершенстве! Я тут же стала спрашивать брата, что означают те или иные слова. На что он мне сказал, что я — дура. Пару раз, услышав что-то от мальчишек во дворе, я спрашивала, что это означает, но надо мной смеялись. Но я не раз сталкиваясь с тем, что мат может занимать определённую нишу в языковом общении, как у Григория Горина:

Я глубоко убеждена, что без мата в литературе и искусстве можно и нужно обходиться!

— Можно назвать отвёртку матом?
— Нет!
— А если она потерялась?
— Вот если она потерялась, да ещё в нужный момент, тогда, конечно….

— А сами вы как относитесь к ненормативной лексике, особенно если её применяют в театре или в литературе?
— Я глубоко убеждена, что без мата в литературе и искусстве можно и нужно обходиться! Моя страсть и увлечение — чёрно-белые фильмы о войне 1950-60-х годов, очень правдивые, искренние. Они снимались режиссёрами-фронтовиками, и без мата. Да и киноэпопея «Освобождение», фильм, в котором старались максимально приблизиться к истории, снят без мата. Поэтому не согласна с тем, что мат должен стать нормой при воспроизведении определённых сцен, якобы «взаправду». Реалистично! Просто уровень мастеров-художников таков, что не дотягивает.
Мы росли в то время, когда большинство детей было предоставлено самим себе. Особенно если это было время после садика или школы. Так росли все дети из моего окружения: бегали по стройкам, котлованам или свалкам, самостоятельно ездили на трамвае или автобусе в любой конец города. Мы с братом вообще были очень самостоятельными и много играли на улице: в прятки, казаки-разбойники, в войну (именно в войну, а не в «войнушку»). Были разведчиками, писали на картонках какие-то «документы», носились с самодельным оружием, «брали» снежные горы. Хоть и Южный Урал, но зима была зимой до — 40 , сугробы были огромными. Слякоть не помню. И не было одежды из болоньевой курточной ткани, поэтому после многочасовых гуляний на улице одежда покрывалась ледяной коркой, и нас не пускали домой, пока мы в подъезде не отобьём с неё все ледышки. За приготовлением уроков никто из родителей не следил. А учиться плохо не позволяло самолюбие.
Я была предоставлена себе всё детство, это многое определило: сначала неумение себя организовать: попробуй в первом классе заставить себя учить уроки, когда не понимаешь значение циферблата? Я училась во вторую смену. Мне заводили три будильника: когда учить уроки, когда надо кушать, и когда выходить в школу. Поэтому в двух первых классах я училась достаточно средне: усидчивости не было. Но чем дальше, тем лучше. Самосознание росло.
В школу меня отдали в самую престижную, но это только из-за того, что в соседнем здании работал мой папа, а через перекрёсток — мама, так им легче было меня отправлять в школу. Но именно поэтому я часто чувствовала себя не в своей тарелке. Там в большинстве своём учились дети не из простых семей, у многих уже были няни или неработающие бабушки, поэтому эти дети лучше учились в начальных классах, были аккуратнее одеты, хотя все мы ходили в одинаковой школьной форме. Я понимала, что отстаю от них, но потребовалось достаточно времени, чтобы я самоорганизовалась и изменилась с лучшую сторону: стала прилежной и аккуратной, начала хорошо учиться, несмотря на то, что была «сорви-голова»…
Тогда не было дошкольной подготовки, мало кто из детей умел читать до школы, в том числе и я, разве что писала печатными буквами «мама» и «папа». И окончив первый класс, в силу своего разгильдяйства читала медленно. Надо мной подтрунивали родители преуспевающих учеников, а я стала испытывать комплекс неполноценности, который усугублялся тем, что я отставала и по английскому языку. Школа-то была элитная.
Мама никогда не брала нас с братом на море или куда-то ещё в отпуск, а отправляла летом в пионерский лагерь на две смены, или к бабушке.
— Когда вы почувствовали интерес к литературе?

Прежде детская литература была государственной программой

— После первого класса меня отправили одну на поезде в Казахстан к бабушке! До этого я её почти не помню. Велели никуда не выходить из вагона. Не помню, почему тогда со мной не было брата. И вот тут-то начался первый переломный этап в моей жизни.
Бабушка была строгой! И я обращалась к ней на Вы, как и моя мама, и её сестра. Почему это было так, я не задумывалась. Бабушка заставляла меня читать, а детских книг было очень много. Сначала я перечитала самые лёгкие, красочные, а потом стала читать всё больше и больше. Это был прорыв.
Да! Первые книги должны быть красочные. Оторванная от друзей на три месяца, я стала много читать. Я стала читать запоем! От Чуковского до детских рассказов Льва Толстого. Русские сказки и былины были прочитаны все! В итоге в подсознании навсегда было заложено, что Добро всегда должно побеждать Зло. Когда жизнь разворачивала так, что и в 30, и в 40, и в 50 удар следовал за ударом, я всё равно не теряла веру, и тем самым поддерживала других, говоря: «Добро всегда победит Зло!» А если слышала горькую усмешку отчаяния в ответ: «Что-то не похоже!» И обстоятельства, правда, были таковыми, что казалось, это конец. Я отвечала: «Потерпите!» Да, Зло может быть сильнее, и пока это так, но до определённого момента, когда его концентрация стаёт чрезмерной, оно начнёт поглощать себя!
Эту веру в Добро в меня заложили сказки!
— Расскажите про свой литературный дебют.
— Свою первую сказку-пьесу написала на основе народного башкирского эпоса. Пьеса «Акъял-батыр». Министерство культуры Башкортостана проводило конкурс: пьеса получила государственную премию Республики Башкортостан (II место) и была издана. Это была моя первая публикация. Я же её и поставила. Впервые используя компьютерный свет на огромнейшей сцене в Уфе, приезжали представители Совета Министров, наградив меня ценным подарком. Прошла серия телепередач об этом. Это был 1997 год. Это официальный старт моей карьеры как драматурга. Пьесы, написанные до этого, я во внимание не брала.
— Насколько допустим печальный конец в произведениях детской литературы?
— Не знаю, должен ли, не обязательно, но может! А как иначе? А «Дети подземелья» Короленко?
Помню, мы с подругой плакали над малюсенькой книжкой «Козетта», а папа сказал, что это часть большого романа, и там судьба девочки складывается благополучно. И захотелось, скорее вырасти и прочитать весь роман.
Такие произведения рождают в детях чувство сострадания, милосердия. Если бы современные дети их читали, то не было бы таких жестоких детских драк с последующим выкладыванием видеозаписей в интернете. Конец может быть и печальным, но не безысходным, например, Илюша Малышев в 9 классе написал стихотворение «9 страничек» про Таню Савичеву, а оно при такой печали несёт жизнеутверждение! Знаете, как любят его читать современные школьники. Оно потрясающее!
— А на каких книгах вы сами выросли?
— Мне очень нравились рассказы Льва Кассиля, роман Ивана Василенко «Жизнь и приключения Заморыша», «Таинственный остров» Жюля Верна (прочитала два раза), книги о войне. Вместе с родителями отстаивала огромные очереди, чтобы оформить подписку на собрание сочинений. И всю библиотеку мы всегда перевозили с собой. Семья моего мужа также собирала книги, одна из прекрасных библиотек его бабушки сгорела во время войны в Воронеже. Любовь к книгам нас очень сближает.
У меня и сейчас на даче стоит огромный шкаф с детскими книгами тех лет, на них выросли и мои сыновья. Это бесценные книги самые разные, но я их все храню, своей разностью (отличием) они ценны. В бабушкином шкафу среди прочих была «Книга для чтения в гимназии» (1908 года) с потрясающими иллюстрациями, она и сейчас со мной. Мне было так интересно, что я не заметила, что легко читаю со старыми «ятями» и твёрдым знаком на конце. И первая её страница — урок милосердия — стихотворение «Нищенка» над которым проревела несколько дней: суть в том, что замерзающая девочка мечтает о кукле! У неё, голодной, не было денег даже на хлеб. Но под Рождество за девочкой прилетает Ангел и забирает её на Небеса, а там ей ангелы дарят куклу. Ясно, что конец печальный — девочка умерла от голода, но сколько сострадания! И закладывается программа: помоги ближнему, не пройди мимо!
Когда у меня рос первый сын, я выписывала журнал «Весёлые» картинки», сохранила номер, где на обложке было написано «ХIV» съезд КПСС! Что мог понять ребёнок в этой обложке в 4 года? Вряд ли у кого от этого прибавилось бы чувство милосердия.
В 14 лет я взяла у брата журнал «Молодая гвардия» (№1.1971г), там были блокадные дневники. Я ревела всю ночь, это навсегда врезалось в память, с тех пор разыскивала блокадные дневники, многие материалы были засекречены, а потом, когда появился Интернет, стала собирать разные документы, которые прежде были закрыты. Всё вместе сложилось в единое целое, и написала пьесу «БлокАДа», только на основе документов. Недавно мы встретились с ребятами из Томска, которые поставили спектакль по этой пьесе, это очень дорого.
Мы растим поколение, не знающих об этом ничего. Пример: вхожу в кабинет, а дети (5-7 лет) кидаются конфетами. Тогда я договорилась и вместо следующего занятия на большом экране для всех воспитанников детского центра показала фильм «Зимнее утро». Забыв про свои планшеты, с открытыми ртами сидело 250-300 детей и смотрело этот замечательный чёрно-белый фильм. И надо показывать именно это. А не то, что идёт по каналу ТНТ.
Когда в 8 классе я увидела потрясающий фильм «Ромео и Джульетта» Франко Дзефирелли с музыкой Нино Рота, я заболела одновременно всем: Шекспиром, прочла его полностью, знанием исторического костюма, техникой боя, выучила с десяток сонетов и «Ромео и Джульетту» — полностью. Стала читать взахлёб киносценарии, начав с «Андрея Рублёва», узнавать, как они пишутся. Решила, что попробую поступить на режиссёрское отделение, если не поступлю с первого раза, то пойду на исторический факультет. Но поступила и окончила с одной четвёркой по научному коммунизму.

Герасим утопил собачку и почти 200 лет рыдают над ней потрясённые дети, а мы говорим о 20 миллионах погибших и встречаем отсутствующие глаза

— Что делать, чтобы дети больше читали?
— Прежде детская литература была государственной программой. Мне кажется, сейчас этого нет, поэтому наводнили полки магазинов книги о ведьмаках, эльфах, фэнтэзи зачастую самого низкого уровня. Ведь и фантастика может быть разного уровня. Наше поколение читало, например, Брэдбери, Лэмма.
Хотят фантастики, дайте им С.Лукъяненко «Рыцари 40 островов», эта книга прошла мимо многих современных детей. А зря.
Дайте им интересную и понятную книгу, как минимум Ремарка «Три товарища» — современные подростки практически не знают Ремарка.
Когда я была маленькая, по телевизору показывали фильмы лишь 2-3 раза в день. Но и среди них была рубрика «Экранизация литературных произведений», например, «Тамань», «Бэла». Мой брат хвастался, торопясь пересказать конец, а я завидовала, давая себе слово, что подрасту и сама прочитаю! А во втором классе сама записалась в библиотеку, добиралась на трамвае 12-15 остановок, и уже могла брать книги, которых не было дома. Где сейчас такая обязательная программа, которая пропагандировала бы хорошую литературу? Программа-то есть, но как у Бориса Васильева: «Мы обесцениваем собственную героическую историю. Герасим утопил собачку и почти 200 лет рыдают над ней потрясённые дети, а мы говорим о 20 миллионах погибших и встречаем отсутствующие глаза» из школьной программы исчезло упоминание о «Молодой гвардии». Поэтому и получается как в стихотворении Е. Евтушенко:

И глядит на потомков, играющих в свастику, Карбышев,
От позора и ужаса заново оледенев.

Спросите школьников, кто такой генерал Карбышев. Смогут ли они вам ответить? Мы не знаем своей истории. Потому с такой лёгкостью клонируем западные низкосортные стандарты, а ведь наше образование было потрясающим, да и грамотность куда выше!
Это как у Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оное есть постыдное малодушие!»
Я много работаю с подростками (38 лет), пишу для них, ставлю спектакли, думаю, что хорошо разбираюсь в их психологии, у меня несколько лет был театр, где занимались «трудные» подростки. Одна из статей об этом театре начиналась со слов одного из ребят: «Если бы я не встретил Галину Александровну, я бы давно сидел», потом этот подросток стал профессиональным режиссёром. И ко мне любят отправлять «пожить» своих детей родные и друзья. Потом происходят удивительные для них метаморфозы: дети без скандалов начинают мыть посуду, что-то мастерить, готовить, хорошо учиться. Почему? Потому что я с ними разговариваю на их языке, дружу и просто делаю то, что полагается. А они с удовольствием мне помогают. Всё это я написала в книге «Записки или советы практикующего режиссёра». Там есть глава «Как воспитывать родителей». И выясняется, что дети не те книги читают, не те фильмы смотрят. У меня не было в детстве гиперопеки, и родителям я говорю, что не надо это делать. Все великие люди были не отличниками, а чаще троечниками. За одно лето бабушка научила меня шить, убираться, заплетаться, гладить и.т.д. Это не были уроки, просто она так жила, что хотелось ей подражать. А она немного подсказывала. Так живу и я.
Я не могу считать себя примером, просто мне так было интересно: я в среднем возрасте читала взрослые книги. В том числе Макаренко «Книгу для родителей». Иногда посмотришь на целое поколение молодых невоспитанных и неграмотных родителей, и хочется рыдать. Откуда же будут воспитанными дети. Слава Богу, таких не так много.

Мы не знаем своей истории. Потому с такой лёгкостью клонируем западные низкосортные стандарты

— И всё-таки, почему именно драматургия?
— Так уж получилось, что для меня литература тесно связана с театром, прежде всего с драматургией. Я потому и стала писать детские пьесы и сценарии, что на определённом этапе времени ощущался провал в детской драматургии: в 1990-х годах нельзя было найти хорошую детскую пьесу. Разве только для самых маленьких, например, «Кошкин дом», а всё остальное было про пионерское звено, соревнования в колхозе. Потом выплыла пьеса «А всё-таки она вертится!» А.Хмелика, пожалуй, и всё. А хотелось многое сказать. Так и стали появляться сначала инсценировки, а потом оригинальные пьесы полностью на мой сюжет.
Проводился, например, Всесоюзный фестиваль «Экология. Творчество. Дети», и я каждый раз писала новую пьесу. Так и не заметила, как их набралось на сборник. А потом узнала, что их ставят в других детских театрах в других городах: «Небо без заплаток», «Победим мы злой огонь», «Как звери лес от мусора спасали» и.т.д. Часто находились композиторы, которые на стихи в этих пьесах писали музыку. Может быть, я сама такой человек, что притягиваю к себе людей, но творчески одарённые музыканты Тимук Антон и Тимук Павел, Олег Шаумаров писали к моим спектаклям прекрасную музыку абсолютно бесплатно, записывая её в профессиональной студии.
Надо стараться нагрузить себя позитивом. Как Эльдар Рязанов, оставшись без гаража, снял прекрасный фильм.
В 50 лет я впервые села за руль, сложновато было. Если в детстве не было даже велосипеда. Иногда хотелось выругаться на тех, кто подрезает, подставляет на дорогах. Но я описала всё в стихах, все проблемы в том числе ямы на дорогах. Раздолбайство при строительстве дорог, все законы, которые якобы способствуют устранению пробок. Вложила в этот текст кучу любви к Москве, знание её истории, всех улочек и переулков, и получился мюзикл «Московская сказка». Московская, потому что много конкретных названий и именно проблемы Москвы, а «сказка» — потому что к финалу все пробки «рассосались». Холёные Иномарки ругаются с Грузовиками. Байкеры вырываются из пробки, Трамвай и Троллейус поют трогательную балладу. Звучит потрясающая песня Метро и во время неё танцуют дети-вагончики. А рассказано всё от имени маленькой девочки и Велосипедика. Этим текстом «заболел» композитор Андрей Дроздов, вместе с Ринатом Насыровым, тоже профессиональным музыкантом, они сделали сумасшедшую музыку. Спектакль, от которого заводятся все! Текст дал волю фантазии, Пробка — рэп, Иномарки — блюз. Байкеры — тяжёлый рок. Взрослые смеются, и дети, многие приходят на спектакль по несколько раз. Наверное, для меня он самый дорогой. Одна песня о добре и дружбе в финале чего стоит. Иногда взрослые выпускники — уже профессиональные актёры — прибегают сыграть, если спектакль идёт на сцене профессионального театра. Как-то на сцене «Театра на Таганке» проходил фестиваль профессиональных театров, играющих для детей», и только два любительских коллектива: наш театр «Поколение» и театр из Саратова попали туда. Это спектакль надо в обязательном порядке показывать московскому правительству. Может быть, хоть юмор поможет решить проблемы.
Что бы я пожелала сейчас родителям, чтобы дети читали? Разные есть методы, например, у нашего друга священника трое прекрасно образованных детей, но телевизор в этой семье почти не включается, а интернетом пользуются в крайнем случае. Возможно, это крайний случай. Но дети читают! И не только школьную программу.
Или, например, ко мне в театр пришла девочка из очень проблемной семьи. Была уже в пятом классе, но едва читала по слогам. А играть хотелось. Бралась за все роли, и всё получалось, но чтобы овладеть текстами, надо было читать. И такой прорыв за полгода! Всё стала выучивать мгновенно. С жадностью слушает на любой экскурсии, тянется к любой полезной информации. Меняется на глазах!
Приношу на праздник, посвящённый международному Дню театра, кучу призов и устраиваю викторину по истории театра, просто по истории и литературе, разрешаю и родителям принимать участие. В первый год был полный ступор, никто ни на что не ответил, на следующий год уже захотели получить призы, стали готовиться, а сейчас даже малышня, опережая взрослых, ответит на вопрос «Какая царевна первой поставила пьесу Мольера «Лекарь по неволе»? (Царевна Софья)
Как-то на фестивале детских театров смотрели спектакль «Театра Кирилла Королёва «с ненормативной лексикой». Поднялся спор. Взрослые руководители аргументировали: «Это реалии, зачем от этого прятаться?» Мне тяжело от такой чернухи, а малышня, что сидит в первом ряду, будет считать, что так и надо, если полспектакля мат.

Пока будет сохранён русский язык, будет и великая русская литература

— Насколько детям нужно политическое просвещение?
— Моя бабушка была верующей, но в тот период шло хрущёвское гонение на церковь, она переписывала молитвы тайно от дедушки, который был партийным руководителем, почётным пенсионером Союзного значения. В войну был резидентом где-то в немецком штабе, каждый вечер в одно и тоже время слушал новости у приёмника. А потом нас с бабушкой «гонял» с проверкой знаний «политинформации». Мне было 7-9 лет! Но зато я получила прививку следить за всеми новостями, быть в курсе того, что происходит в стране.
Первый бабушкин муж погиб в июле 41 го, а за второго, которого я считала своим дедушкой, она вышла замуж уже в 50 лет. Перед самой смертью он рассказывал то, что скрывал всю жизнь, как его пытали в 1937 году. Я узнавала ещё одну правду.
Бабушка ходила к кому-то в гости, встречалась с пожилыми людьми, они вели какие-то разговоры, я тихо сидела и слушала. Слушать внимательно рассказы людей, повидавших многое за свою жизнь, было очень интересно. Память оказалась цепкой. И я понимала: это надо просто запоминать и держать в себе до поры до времени. Я любила слушать стариков. Откуда это во мне? Как у Евтушенко: А люблю я Россию… её Пушкина. Стеньку и её стариков!
Вот, выходим из гостей, а бабушка говорит о подруге: — Бедная Таня. После болот ноги отнялись, а теперь сиднем сидит. Вот и вся жизнь. Спрашиваю, — Почему? — В лагерях была. — Каких? А кроме немецких были и наши лагеря, об этом не говорят. А у меня файл загрузился и лежит до времени в голове. Как — то встречаем худого человека, он с радостью бабушку приветствует: чуть ли не руки целует. А когда ушёл, бабушка вздыхает: — Так и не поправился. Худой! В газовой камере выжил. — Как выжил? — спрашиваю. — А вот так… помочился в одежду и дышал через неё. Потом в общую яму сбросили, а ночью вылез. А потом наши посадили. — За что? — Посчитали, что в плен сдался. Я его потом подкармливала, он мне сарай городил. В голове моей пазл не сразу складывается, больше бабушка не расскажет, я маленькая, вдруг буду болтать, хоть и не 1937 год, а всё же. А я опять файл в копилку до поры до времени. Часами могла слушать стариков. Не всё понимала, но запоминала всё. Или вот ещё: — Вот с этого вокзала Панфилова провожали. Точнее, нашего Володю. Ночью. Подошли близко насколько могли, а эшелон военный, на нас как рявкнет их главный, такой с усиками. Потом только узнали, что Панфилов. А до этого отправили казахскую дивизию, от тех вообще никого не осталось. Потому и панфиловцы чуть дольше держались.
А у меня опять файл в копилку. А потом я всё вставила в пьесу «Адрес для писем тот же». В юбилейный год Победы она широко разошлась по стране. Стали звонить, приглашать на премьеру. Залезла в Интернет, посмотреть где ещё её поставили, 16 городов насчитала. И была так удивлена, когда увидела фильмы в youtub, выложенные в 2014 году, что спектакль поставлен в Харькове и в Днепропетровске. Значит, там были, наверное, и есть, люди, кому дорога эта тема. А под Днепропетровском погиб мой родной дед — отец отца, бабушка (папина мать) даже пенсию не получала, так как пришло извещение «пропал без вести», сама поднимала пятерых детей, двое умерли с голоду. Вот и получилась эта пьеса самой востребованной и дорогой. Отдала ею дань предкам. Как-то моя актриса маленького росточка, попросила: «Напишите, пожалуйста, пьесу, чтоб я играла, а все вокруг плакали!» Так и получилось, что все пишут о том, что и актёры плачут, и зрители. А Гуля, которая об этом просила, работает телеведущей. От бабушки моей подружки мне досталась ещё одна книга, дореволюционное «Евангелие». Я уже училась в 8 классе. А сидеть со старушкой, прикованной к кровати синильной палочкой, мало кто хотел, наверное, родные просто уставали. А когда я приходила, то сидела с удовольствием. Сидела и слушала рассказы про другую жизнь, непонятную, но интересную. Мы-то уже шли и должны были подойти к коммунизму, песни пели пионерские, комсомольские. Я и сейчас люблю их с друзьями петь: есть в них завораживающая магия, особенно в песнях революции — бравурность, ощущение победы, героика. А тут… рассказы, которые не сочинишь. Это просто БЫЛО, но нам об этом не говорили. Так у меня складывалась картинка, что жизнь многогранна. Она подарила мне «Евангелие», которое я легко прочла, несмотря на то что стиль был другой. Какого года издание, не знаю до сих пор, бумага почти рассыпается. Это было открытие нового мира, точнее, он уже был во мне, но я не знала к нему дорогу. После этого дарили другие новые издания, но читаю я только его.
Подростки, которые приходят ко мне в театр, становятся другими, на «голову выше своих одноклассников». Есть у нас в репертуаре спектакль «Живая память поколений», он многими поколениями и играется. От спектакля к спектаклю я меняю текст, так как он живой, и отражает то, что происходит в нашей стране с людьми, с их душами. Там играют только добровольцы и жанр у этого спектакля — размышление. И выпускники студии узнают о спектакле неведомыми путями и приходят ради того, чтобы напроситься и прочитать там хотя бы строчку. Те, кто моложе, дуются, но уступают. Это печальный спектакль, но «битва» за то, чтобы туда попасть — как минимум знание истории своей Родины, любовь к ней. В этом году я вставила туда документальные записки или стихи детей, которые находятся в разных музеях России. Это неправда, что молодые не интересуются историей, или им не дорога тема победы в Великой Отечественной войне.
Родители приходят посмотреть, а заодно высказать, что, мол, чадо много школу пропускает, а потом уходят в потрясении и говорят: «Какое счастье, что ребёнок сюда ходит!»
Дневники, старые письма — моя страсть. В них вся история. Отдельный рассказ — публикации о потомках Волконских, о княгине Елене Вадимовне Волконской — прямой внучке Столыпина, предками которой были Ломоносов, Лермонтовы, с которой мы были знакомы. О графине Ферзен, — чей дед Генерал-губернатор Москвы был застрелен в здании на Тверской 13. Эти материалы публиковали журнал «Берегиня» и журнал Никиты Михалкова «Свой». Когда лично знаешь этих людей, то понимаешь, насколько потрясающие это люди, какой стержень внутри, но самое ошеломляющее — их чувство любви к России, несмотря на то, что они прожили жизнь вдали от Родины.

Война выигрывается не полководцами, а учителями

— Что значит хороший или плохой драматург?
— Сложно ответить. Главное, что несёт творчество того или иного писателя. Мне это очень важно. «Гений и злодейство — две вещи несовместные». И не важно, сколько пьес написал тот или иной драматург. Мне важна его гражданская позиция. Например, в 1983 году в журнале «Театр» вышла пьеса Ярослава Стельмаха
«Спроси когда-нибудь у трав» — размышление о судьбах ребят из «Молодой гвардии». Она прошла по всей стране, вряд ли какой молодёжный театр не поставил её. Сколько прекрасных ребят выросло на этом материале.
Очень уважаю Елену Исаеву из современных драматургов, она не только тот автор, которого постоянно ставят, прекрасный поэт, но и очень открытый человек, постоянно курирует какие-то проекты, например, продвигает постановки молодых авторов, которые пишут на исторические темы. Очень открытый, душевный человек, готовый помочь и всем пожилым авторам через Союз писателей Москвы. Удивительный человек.
— Отказываетесь ли вы от коммерческих предложений?
— И да, и нет, смотря что подразумевать под этим. Например, я пишу сценарии игровых программ на любые темы, на какие просят, часто в стихах, детские сказки и.т.д., публикую в сборниках «Сценарии и репертуар», не менее сорока штук. Это хоть небольшая, но зарплата. Но иногда мои бывшие выпускники предлагают написать что-то для сюжета детского коммерческого фильма, а сюжет мне очень не нравится (например, о детском суициде, я категорически отказалась). Или предложили мою же пьесу «Ты только живи» переделать в киносценарий, но так, чтобы снять бюджетно: не вкладываться, но потом всё окупить — железнодорожную станцию, например, убрать, а заменить на то, чтобы два полицая побегали по лесам и т.д. Ото всего этого я отказываюсь. А вот поздравления в стихах или песни к юбилеям пишу постоянно. И никогда не интересуюсь, заплатят ли мне: в любой ситуации я обрету друзей. А если чем-то отблагодарят — хорошо, нет, так не задумаюсь об этом.
— Вы наверняка заметили, насколько сегодня молодёжь искажает родной язык. Особенно это заметно по интернету. Что вы об этом скажете?
— К искажению русского языка отношусь плохо. Понятно, что проще писать без кавычек, сейчас постоянно «ходят» слова, такие как «вапще», вместо «вообще» и т.п. Но сейчас впервые заняты все вакансии педагогов, значит надо ещё более жёстко тестировать самих педагогов по русскому языку, школы без них не останутся, пусть подтягивают уровень. Нравится, что проходит такая акция, как всероссийский диктант по русскому языку. Пока будет сохранён русский язык, будет и великая русская литература. Сохранение языка должно быть государственной программой. Она должна охватывать всё: например, поменьше таких названий как ресторан «Урюк», как «Киллфиш» — это что «мёртвая рыба» или «убей рыбу»? Надо это высмеивать, убирать из жизни. Это началось в форме игры Михаилом Задорновым. Но это серьёзная проблема. Каждый день в офисах звучит: «Отксерь мне» или даже «Ксерани мне два листа!» Это катастрофа! Английские слова заползают постоянно, что-то уже не изменить, но что-то надо пресекать. А что делает реклама?!! «Лайкни меня».
Надо показывать фильмы хорошие. Например, «Подранки». И показывать в то время, когда дети дома, а не в 8 утра. Передачу «Умники и умницы» не только рано в субботу, когда дети или в школе, или отсыпаются. Молодёжью надо заниматься. Каждый взрослый должен ощущать свою ответственность. Есть выражение, что война выигрывается не полководцами, а учителями. А мы, те кто связан с литературой и искусством, ответственны вдвойне.

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА

Память - это, пожалуй, самая спорная тема дискуссий среди ученых и психологов. Когда появляется память у человека, способность запоминать окружающих нас людей, предметы, стихи, цифры?.. Что представляет собой память ребенка, когда и как формируется память у детей? Можно ли на нее повлиять и как сделать это правильно?

Наиболее загадочным и спорным вопросом в широких кругах ученых, психологов и врачей является вопрос о памяти. Наверное, каждому из нас было бы интересно узнать, с какого возраста человек начинает запоминать определенные события, узнавать увиденных ранее людей или вспоминать услышанные звуки. Что же представляет собой детская память, когда и как происходит ее формирование, стоит ли оказывать на эти процессы влияние и как разумно подойти к развитию памяти ребенка мы сегодня и обсудим.

Большинство авторитетных ученых утверждают, что память присуща человеку с момента его рождения. Более того, существуют гипотезы, что ребенок на уровне подсознательного помнит свою внутриутробную жизнь. Так как же это происходит на самом деле?

Когда ребенок преодолевает девятимесячный рубеж своего существования, его сознание подвергается определенным изменениям - детский мозг обретает минимальную величину, требующуюся для базовой работы интеллекта. Эта величина, а точнее объем, равна 750-800 куб. см. При меньшем объеме человеческий мозг не способен проводить мыслительные операции.

Когда ребенок рождается, объем его мозга составляет не больше 360-400 куб. см. Это сравнительно малый показатель, так как объем мозга взрослого человека составляет около 1400-1600 куб. см.

Именно поэтому обсуждать вопрос формирования памяти у малышей стоит начиная с 9 месяцев. Почему так происходит, и почему не раньше 9 - можно проверить экспериментальным способом. Понаблюдайте за своим 6-месячным малышом. Если вы спрячете от него игрушку, с которой он играл, и незаметно подмените ее, ребенок не станет искать предыдущую. После 9 месяцев реакция будет совершенно другой - кроха обязательно отправится на поиски спрятанной игрушки, возможно даже сопровождая этот процесс плачем и криками негодования. На таком простом эксперименте легко убедиться, что определенный образ игрушки формируется у ребенка именно после 9 месяцев. Осознание действительности становится более сильным, и память начинает развиваться с каждым днем все быстрее и эффективнее.

Разница между мозгом семилетнего ребенка и мозгом взрослого составляет лишь 10%. Тем не менее, дети, не смотря на такую небольшую разницу, имеют отличный от взрослых тип мышления. Для лучшего понимания процессов запоминания информации малышами вспомните Маленького Принца Сент-Экзюпери, который везде носит с собой портрет удава, проглотившего слона. Но взрослые на этом рисунке упорно видят шляпу, из-за чего главный герой вынужден подстраиваться под этот странный взрослый мир.

Чтобы понять особенности детской памяти в качестве примера можно привести героя книги Сент-Экзюпери «Маленький принц». Ее главный герой носит повсюду с собой рисунок, по его мнению, с изображением удава, который проглотил слона. Однако никто из взрослых не видит этого, в один голос все они утверждают, что на рисунке изображена шляпа. И тогда герой в угоду взрослым перестает настаивать на своем, и разочаровано подстраивается под их взрослый мир.

Следовательно, работа детского мозга по большей степени направлена на восприятие, нежели на размышления. Детской памяти присущ синкретизм, ребенок воспринимает мир в полном объеме, связывая между собой предметы, образы и действия. Впечатления более яркие, эмоциональная составляющая выходит на первый план, что позволяет детской памяти перерасти в долговременную. Как правило, взрослому человеку легче восстановить в памяти какое-то яркое событие из детства, нежели вспомнить позавчерашний день.

Что же запоминают дети?

Родители не должны забывать, что память ребенка неразрывно связана с эмоциями, которые он переживает. И запоминает скорей свое состояние в том или ином событии, нежели сопровождаемые его факты.

Что касается обучения и рационального использования детской памяти, помните: ваша задача сделать этот процесс увлекательным для ребенка. Любые занятия должны проходить в игровой форме, особенно это касается детей дошкольного возраста. Старайтесь не перенапрягать ребенка чтением, чередуйте виды работы. Существует ряд упражнений для тренировки памяти, но и тут главное не переусердствовать.

Источник задания: Решение 2450. ЕГЭ 2018. Русский язык. И.П. Цыбулько. 36 вариантов.

Задание 15. Расставьте знаки препинания. Укажите два предложения, в которых нужно поставить ОДНУ запятую. Запишите номера этих предложений.

1) Сверкающие волны загадочно смеялись и набегали на берег и звонко разбивались о камни.

2) Молчи скрывайся и таи и чувства и мечты свои.

3) Вихрь свирепствовал около часа или полутора часов и затем неожиданно стих.

4) Детская память оказалась цепкой и первая встреча с театром осталась в ней навсегда.

5) В своём творчестве М. Волошин пытался не только осмыслить прошлое России но и предугадать её будущее.

Решение.

В этом задании нужно поставить запятые в сложном предложении или при однородных челах предложения.

1. Определим количество грамматических основ в данных предложениях: простое предложение или сложное.

1) Сверкающие волны загадочно смеялись и набегали на берег и звонко разбивались о камни. Простое.

2) Молчи скрывайся и таи и чувства и мечты свои. Простое.

3) Вихрь свирепствовал около часа или полутора часов и затем неожиданно стих . Простое.

4) Детская память оказалась цепкой и первая встреча с театром осталась в ней навсегда. Сложное.

5) В своём творчестве М. Волошин пытался не только осмыслить прошлое России но и предугадать её будущее. Простое.

2. Определим постановку запятых в сложном предложении. Правило: запятая на границе частей сложного предложения ставится в случае, если простые предложения не имеют общий второстепенный член.

4) Детская память оказалась цепкой (,) и первая встреча с театром осталась в ней навсегда. Сложное, нет общего второстепенного члена, запятая нужна. ОДНА запятая.

3. Определим постановку запятых в простых предложениях. Правило: одна запятая ставится перед вторым однородным членом при отсутствии союзов, перед одиночным противительным союзом или перед второй часть сложного союза (как … так и и т.д.).

1) Сверкающие волны загадочно смеялись и набегали на берег и звонко разбивались о камни. Однородные сказуемые соединены повторяющимся союзом «и» (смеялись, и набегали, и разбивались). ДВЕ запятые.

2) Молчи (,) скрывайся и таи и чувства (,) и мечты свои. Однородные сказуемые соединены союзом «и» (молчи, скрывайся и таи). Однородные дополнения соединены повторяющимся союзом «и» (и чувства, и мечты). ДВЕ запятые.

3) Вихрь свирепствовал около часа или полутора часов и затем неожиданно стих. Однородные сказуемые соединены союзом «и» (свирепствовал и стих). НЕТ запятых.