25 января 2001 года исполняется 170 лет со дня рождения великого русского мыслителя, публициста и писателя - К.Н. Леонтьева. Как известно, его ренессанс пришелся на начало 90-х годов XX века, т.е. того времени, когда в нашей стране исчезло всякое идеологическое давление коммунистических властей и Леонтьева стали активно издавать. В то же самое время, для еще совсем недавней эпохи было характерно либеральное общественное настроение, т.е. упор на западнические и антинациональные ценности, горячим противником которых был К.Н. Леонтьев. И только сегодня, как кажется, пришло время до конца осмыслить его великое наследие. Одной из попыток этого осмысления и станет данная статья.

Прежде чем переходить к исследованию мировоззрения Леонтьева, необходимо кратко осветить жизненный путь философа, который может прояснить эстетику его идей. Сам Константин Николаевич по-пифагорейски благоговейно относился к гармонии чисел, видя в них особый смысл всех круглых десятилетий своей жизни: 1831 - рождение; 1851 - год первого писательского сочинения, одобренного И.С. Тургеневым; 1861- женитьба, сыгравшая трагическую роль в его жизни; 1871 - год прозрения, когда Константин Леонтьев сделал первый шаг к монастырю, к религиозно-философскому творчеству; 1881 - потеря родового имения в с. Кудинове Калужской губернии; 1891 - этот год стал последним в жизни мыслителя и писателя, но не последним в угаданном им мистическом ряду биографических дат.

К.Н. Леонтьев родился 13\25 января 1831 года в сельце Кудинове Мещовского уезда Калужской губернии. Родословная по отцу не очень известная и не прослеживается ранее XVIII в. Отец не занимался воспитанием Константина, и между ними никогда не было близости, скорее отчужденность и даже антипатия. В старости К. Леонтьев занесет в свои автобиографические записи такую фразу: «Вообще сказать, отец был и не умен, и не серьезен». Это в частности, выразилось в том, что когда мальчик впервые пошел исповедываться в храм, отец, хохоча, выразил язвительную шутку о попе, который «за свои грехи верхом на людях кругом комнаты ездит». Неприятный осадок от этих воспоминаний остался в Леонтьеве на всю жизнь.

Совсем иные чувства питал философ к своей матери, Феодосии Петровне - обаяние, ум, культура которой светили ему до последних дней жизни. Чувственное отношение к миру, литературный вкус, привязанность к изящным предметам и эстетизм оценок, первые религиозные впечатления - все это связано с влиянием матери. О ней он не однажды писал с благоговением и потрудился, чтобы издать ее сочинение - рассказ об императрице Марии Федоровне: его мать в юности воспитывалась в Петербурге, в Екатерининском институте, и была любимицей императрицы.

Родословной по матери Леонтьев гордился: то был старинный дворянский род Карабановых, известный еще с XV столетия, оттенок гордости сохранился даже в ощущаемом им сходстве с дедом, Петром Матвеевичем Карабановым. Дед имел облик барина и красавца, любил стихи и все прекрасное, но вместе с тем был развратен до преступности, жесток до бессмысленности и зверства, за обиду бросился как-то с обнаженной шпагой на губернатора.

Духовный мир Леонтьева с самого раннего детства был обвеян религиозными переживаниями, - но они хотя и затрагивали глубину души, все же преимущественно были обращены к «внешним формам» церковной жизни, как он признавался сам в письме к В.В. Розанову. Еще мальчиком, Константин Николаевич полюбил богослужения, эстетически жил ими, - и как раз эстетическое восприятие церковности, эстетическая обращенность к Церкви были выражениями внутренней цельности, хотя и не критической, но подлинной. Леонтьев не дышал в детстве воздухом отравленной секуляризмом культуры. Он впитал в себя все содержание культуры под эгидой эстетического любования Церковью, еще не думая о внутренних диссонансах в культуре.

Для мыслителя навсегда соединились в воспоминаниях мать и красота родового дома с чистыми, щеголеватыми покоями, тишиной, книгами, комнатой матери (которую украшали портреты семерых детей) с видами на пруд и великолепный сад. Образ России в пору его дипломатической деятельности поддерживался в нем этими воспоминаниями. Сочинения К.Н. Леонтьева, в которых немало описаний великолепной природы, питались детскими впечатлениями о Кудинове, куда он не раз возвращался после заграничной и столичной работы.

Гибель культуры, о которой так много напишет философ позднее, переживалось им в немалой степени как гибель благословенного уголка детства, а вынужденная продажа впоследствии родовой усадьбы напоминает драму, позднее запечатленную А.П. Чеховым в «Вишневом саде».

После окончания Калужской гимназии (1849) и кратковременного пребывания в ярославском Демидовском лицее стал студентом медицинского факультета Московского университета (1850-1854). С 1854 по 1856 г. был военным лекарем, участвуя в Крымской войне. Не только патриотические чувства, связанные с Крымской кампанией, но и желание поправить южным климатом и измененной жизнью свое здоровье привели его в Крым младшим ординатором Керчь-Еникальского военного госпиталя.

В Феодосии Леонтьев познакомился со своей будущей женой, дочерью мелкого торговца Политова. Постепенно он начал тяготиться неустроенностью полевой службы, невозможностью продолжать литературные занятия, на которые его благословлял И.С. Тургенев. Наброски, этюды, замыслы переполняли его сундучок, но ему никак не удавалось ничего законченного, цельного. Его все чаще и чаще тянуло домой, о чем он постоянно писал матери.

Однако не так просто оказалось освободиться от воинских обязанностей, и лишь осенью 1856 года он получил отпуск на полгода, а еще через год и вовсе распрощался со службой и отправился в Москву подыскивать себе подходящее место, позволяющее заниматься литературой. По увольнении в 1857 году, он стал домашним врачом в нижегородском имении барона Д.Г. Розена. В декабре 1860 года переехал в Петербург, решившись оставить медицину ради литературы.

В 1863 году Леонтьев - к этому времени автор нескольких повестей и романов («Подлипки» и «В своем краю») - назначается секретарем консульства на о. Крит и на протяжении почти десятилетия находится на дипломатической службе. В этот период времени оформляются его социально-философские взгляды и политические симпатии, склонность к консерватизму и эстетическому восприятию мира.

Десять лет Леонтьев занимал место консула в разных городах Турции, хорошо изучил Ближний Восток, - и здесь окончательно сформировалась его философская и политическая концепция.

В 1871 году, пережив глубокий нравственный кризис и тяжелую физическую болезнь (которая едва не привела его к смерти), Леонтьев оставляет дипломатическую карьеру и принимает решение постричься в монахи: с этой целью подолгу бывает на Афоне, в Оптиной пустыне, в Николо- Угрежском монастыре, однако ему «не советуют» отречься от мира, ибо он «не готов» еще оставить без сожаления литературу и публицистику. В 1880 - 87 гг. он работал цензором Московского цензурного комитета.

Выйдя в отставку, поселился в Оптиной пустыни, где жил «полумонашескою, полупомещичьей жизнью» в снятом у ограды монастыря отдельном доме со слугами и женой Елизаветой Павловной. При этом Леонтьев постоянно общался со старцем Амвросием как своим духовным руководителем и занимался литературной работой, благословение на которую получал у старца. Значительную часть поздней литературной продукции писателя составила мемуарная проза, а также обширная переписка, к которой он относился как к литературной работе. Мемуарные и религиозно-философские мотивы объединяются с оптинскими духовными впечатлениями в очерке «Отец Климент Зедергольм, Иеромонах Оптиной Пустыни» (1879).

В январе-апреле 1880 года Леонтьев был помощником редактора «Варшавского дневника», там напечатал ряд статей. В одной из них у него прозвучала известная фраза: «Надо подморозить Россию, чтобы она не «гнила» ...».

Окружение Леонтьева в поздние годы составляют консервативно настроенные литераторы - выпускники так называемого Катковского лицея (А.А. Александров, И.И. Фудель и др.), Ю.Н. Говорухо-Отрок, В.А. Грингмут, Л.А. Тихомиров.

Последние месяцы жизни К.Н. Леонтьева отмечены бурной перепиской с В.В. Розановым. В нем он увидел наследователя своих идей. Так, в письме от 13 августа 1891 года содержатся «безумные афоризмы», в которых философ заостренно формулировал основной внутренний конфликт своего миросозерцания - оставшийся непримиренным антагонизм эстетического и религиозного принципов, разрешение которого видит лишь в подчинении эстетики религии: «Итак, и христианская проповедь, и прогресс европейский совокупными усилиями стремятся убить эстетику жизни на земле, т.е. самую жизнь. Что же делать? Христианству мы должны помогать, даже и в ущерб любимой нами эстетики...».

Монахом он стал только незадолго до своей смерти, в 1891 году, под именем Климент, исполнив обет, данный им еще 20 лет назад (после исцеления в Салониках). По указанию преподобного Амвросия ему надлежало сразу же после пострижения перейти в Троице-Сергиеву Лавру для прохождения там монашеского пути. В Сергиевом Посаде, куда Леонтьев переехал в конце августа, он узнал о кончине старца и успел на нее откликнуться памятной статьей «Оптинский старец Амвросий». Здесь, в лаврской гостинице, на пороге монастыря, не вступив в число его братии, он умер от воспаления легких. Монах Климент был похоронен в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой Лавры, где его могила находится и поныне.

Леонтьев заявил о себе как оригинальном мыслителе в написанных им в этот период работах «Византизм и славянство», «Племенная политика как орудие всемирной революции», «Отшельничество, монастырь и мир. Их сущность и взаимная связь (Четыре письма с Афона)», «Отец Климент Зедергольм», «Записки отшельника», «Плоды национальных движений на православном Востоке», «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения», «Грамотность и народность» и «Варшавский дневник», многие из которых были позже изданы в двухтомнике «Восток, Россия и славянство» (1885-1886). Они свидетельствуют о стремлении их автора соединить строгую религиозность со своеобразной философской концепцией, где проблемы жизни и смерти, восхищение красотой мира переплетаются с надеждами на создание Россией новой цивилизации.

Свою доктрину он называл «методом действительной жизни» и полагал, что философские идеи должны соответствовать религиозным представлениям о мире, обыденному здравому смыслу, требованиям непредвзятой науки, а также художественному видению мира.

Мировоззрение Леонтьева представляет очень своеобразное сочетание эстетизма, натурализма и религиозной метафизики. Очень близко примыкая к славянофилам, будучи открытым и прямым последователем Н.Я. Данилевского, он вместе с тем, в некоторых вопросах, значительно отклонялся от них (особенно это сказалось в политических вопросах). Философ не только не был в них славянофилом, но и заявлял о бессодержательности племенной связи самой по себе. В России он вовсе не видел чисто славянской страны. «Бессознательное назначение России не было и не будет чисто славянским», - отмечал мыслитель.

В отличие от Ф.И. Тютчева, чьи историософские построения основаны на теории мировых монархий, К.Н. Леонтьев использовал терминологию Н.Я. Данилевского, писавшего о культурно-исторических типах, упрекал его в забвении византийского. Эстетическое и религиозное отталкивание Леонтьева от современной Европы с ее уравнительными тенденциями, с ее отречением от своего собственного великого прошлого, - все это слагалось в единое и последовательное мировоззрение.

Его влекла лишь красота и сила, и он убегал от Европы к миру, где верил, что еще возможно подлинное развитие и цветение. У Леонтьева нет и тени того культа племенного своеобразия, которое мы видели у Данилевского. Наоборот, племенная близость сама по себе еще ни к чему не обязывает. «Любить племя за племя, - пишет он в одном месте, - натяжка и ложь».

Борясь против этого племенного принципа в славянофильстве, философ доказывал неопределенность и малоплодовитость славянского гения и настаивал на том, что Россия всем своим развитием обязана не славянству, а византизму, который она усвоила и несколько дополнила.

В тоже самое время Леонтьев призывает сохранить целость и силу русского духа, чтобы «обратить эту силу, когда ударит понятный всем, страшный и великий час на службу лучшим и благороднейшим началом европейской жизни, на службу этой самой «великой старой Европе, которой мы столько обязаны и которой хорошо бы заплатить добром». В соответствии со своим пониманием законов исторического развития, Леонтьев сознательно боролся с идеями эгалитаризма и либерализма.

Его философия истории оформилась в работе «Византизм и славянство» (в значительной мере под впечатлением книги Н.Я. Данилевского «Россия и Европа»). Свою концепцию мыслитель называл органической, а о методе ее говорил как о перенесении идеи развития из «реальных, точных наук... в историческую область».

Философский трактат «Византизм и славянство» - самое знаменитое произведение К.Н. Леонтьева. При жизни Константина Николаевича она публиковалась трижды: в 1875г., а затем в 1876 и 1885 гг. Сам мыслитель придавал этой работе очень большое значение и ожидал, что этот трактат его прославит. Однако при жизни философа это мечтание не сбылось. В разное время о «Византизме и славянстве» высказывались многие известные люди, в том числе историк М.П. Погодин и философ В.В. Розанов, однако на протяжении нескольких десятилетий главный труд Леонтьева оставался фактически невостребованным и почти незаметным. По настоящему «заметили» и оценили его лишь в разгар Серебряного века.

Актуальным же импульсом философско-исторических построений Леонтьева является его реакция на современное состояние европейской цивилизации, свидетельствующее о «разрушительном ходе современной истории». Свою позицию он определяет как «философскую ненависть к формам и духу новейшей европейской жизни».

Общие принципы леонтьевской историософии философ проверяет на Европе, на проблемах России, но тут в чисто теоретические анализы привходит уже «политика», - т.е. вопросы о том, что нужно делать или чего надо избегать, чтобы не оказаться на путях увядания и разложения. В критике современной Европы он выделяет два основных тезиса: с одной стороны - демократизация, а с другой - проявление «вторичного упрощения», то есть явные признаки увядания и разложения в Европе.

Еще резче и настойчивее у него эстетическая критика современной культуры. В ней Леонтьев углубляет и заостряет то, что было сказано о «неустранимой пошлости мещанства» А.И. Герценом (которого мыслитель чтил именно за эту критику). Он в одном месте говорит: «Будет разнообразие, будет и мораль: всеобщее равноправие и равномерное благоденствие убило бы мораль».

Для красоты цветущей сложности одинаково губительны и социализм, и капитализм, ибо один откровенно провозглашает социальное равенство, другой ведет к уравнительности потребностей, вкусов, околокультурных стандартов. Коммунистическое равенство рабов и буржуазное сползание в массовую культуру - это смесительное упрощение, свидетельствующее о разложении, гниении, старении органического целого.

В гибнущих, деградирующих обществах, по наблюдению Леонтьева, меняется психология людей, гаснет энергия жизнедеятельности, падает, как говорил столетие спустя его последователь Лев Гумилев, пассионарность. Империи гибнут при внешне благополучных условиях, при какой-то расслабленности властей и народа.

Философ чувствовал приближение грозы над Россией, хотя и знал, что ей еще далеко до исчерпания своего срока жизни. Возраст России он, как и впоследствии Л.Н. Гумилев исчислял от Куликовской битвы, от года объединительной миссии преподобного Сергия Радонежского.

Но особенно полной для осознания мировоззрения философа является его статья «Грамотность и народность», написанная в 1869 году и опубликованная в «Заре» в 1870-м году. Чем же можно объяснить отсутствие этой работы в многочисленных переизданиях Леонтьева, относящихся к 90-м годам XX века? Видимо, пугающим представляется необычное содержание статьи. Он в ней указывает, сколь разрушительное воздействие может оказать просвещение (даже в простейших, «ликбезовских» формах) на культурно-исторические устои, хранителем которой является народ.

Один из путей спасения России Леонтьев связывал и с разрешением Восточного вопроса и занятием Константинополя. Именно с этим городом были сопряжены заветные, «безумные мечты» той части русского общества, которая видела Россию наследницей Византии. Он, также как и Ф.И. Тютчев, разделяет «староримский» и «византийский» тип, подобно тому, как поэт разделял Римскую и Византийские империи. Подобные мессианские настроения великолепно отразил Ф.И. Тютчев в стихотворении с символическим названием «Русская география».

Захват Константинополя должен был явиться ключевым моментом для осуществления проекта Леонтьева. Его суть состояла не только в изгнании турок из Европы, не столько в эмансипации, сколько в «развитии своей собственной оригинальной славяно-азиатской цивилизации». Фундаментом нового культурно-государственного здания должно было стать формирование восточно-православной политической, религиозной, культурной, но ни в коем случае не административной конфедерации славянских стран. Именно эта конфедерация должна была обеспечить «новое разнообразие в единстве, все славянское цветение» и в тоже самое время стать оплотом против западного европеизма.

В ходе разработки конкретных планов, ситуаций и конкретных результатов будущей войны за Царьград Леонтьевым ставятся и анализируются многочисленные проблемы, так или иначе связанные с устранением угрозы со стороны «космополитического рационализма» (революционизма) и с условиями осуществления идеального славизма.

Его рассуждения и мысли о Константинополе нельзя воспринимать только с узкоутилитарных позиций. Здесь важна сама идея, позволяющая оценить характер его эстетических, исторических и философских взглядов. Россия же, как считал Леонтьев, еще не достигла периода культурного рассвета. Поэтому влияние западных уравнительных идей может оказаться для России смертельным ядом, который погубит ее прежде, чем она сумеет найти самое себя.

В этой связи философ бесстрашно защищает суровые меры государства, становится «апологетом реакции», воспевает «священное право насилия» со стороны государства. Он отмечает: «Свобода лица привела личность только к большей безответственности», а толки о равенстве и всеобщем благополучии - это «исполинская толщина всех и все толкущая в одной ступе псевдо-гуманной пошлости и прозы».

Следует подчеркнуть, что в противоположность Н.Я. Данилевскому, довольно равнодушному к религии, Леонтьев был глубоко верующим человеком, свято преданным православию. В этом отношении он шел дальше славянофилов. Если те рекомендовали России вернуться к традициям московского быта, то философ обращался к первоисточнику православия, к древней Византии, культуру которой он высоко ценил и считал ее образцом для России и стал продолжателем идей Ф.И. Тютчева.

В развитии мировоззрения Леонтьева отталкивание от Европы сыграло огромную роль, но это было не только отталкивание от европейской культуры, здесь действовало ясное сознание и политической противоположности Европы - Востоку.

Как никто другой, мыслитель знал: русская интеллигенция, а вместе с ней и все, кто читает книги, слушает лекции, буйствует в дискуссиях, свернули с дороги цельной веры отцов, критицизм и нигилизм все более поглощали души. «Самих себя, Россию, власти, наши гражданские порядки, наши нравы мы (со времен Гоголя) неумолкаемо и омерзительно браним. Мы разучились хвалить; мы превзошли всех в желчном и болезненном самоуничижении, не имеющим ничего, заметим, общего с христианским смирением», - с горечью замечал философ. Однако в другом месте у него появляется и надежда о будущем России: «Я верю, что в России будет племенной поворот к православию, прочный и надолго. Я верю этому потому, что у русского душа болит».

В русской прозе этот мотив «душа болит» зазвенит во всей силе у Василия Шукшина. Леонтьев же почувствовал спасительную для русской культуры, для ее веры основу. Русские не смогут стать утилитаристами, не смогут жить только выгодой, наживой, сиюминутностью, ибо душа болит.

Всегда находились на Руси люди, в коих верх брали либо безудержная стихия языческого буйства, либо беззаветное следование святоотеческим преданиям. Константин Николаевич удивительным образом проявил и силу языческих страстей, и светлое стремление к монастырю. Такое соединение противоречий высекало не искры, а пламя душевных терзаний. Это душевное противоречие определило напряжение жизни, в которой было все: распутство, творчество, монашество.

Во многом, путь русского народа от язычества к православию - это и путь Леонтьева, и от того, что этот путь был сжат тугой пружиной, каждый шаг его жизни таил немыслимое напряжение. Он ждал от жизни чего-то несбыточного, верил в свой литературный гений, в свои провидения. Бывало, что ждал признания своих талантов, страдал от бесчувственности и недомыслия современников, но бывало, что успех у женщин радовал его больше, чем успех литературный. Однако, наступало время, когда писатель становился безразличен и к тому, и к другому. Его импульсивность, непостоянство, замешанные на романтизме, соединенные с элитарным скепсисом, как бы предвосхищают умонастроения многих молодых сегодняшнего дня.

Сам стиль его историософского мышления воздействовал не только на философское, но и на художественное сознание деятелей серебренного века (во многом также как и в случае с Ф.И. Тютчевым). В 20-е годы историософия Леонтьева, в особенности его «морфологическое» обоснование национальной самобытности, воздействовало на концепцию русского евразийства. В ходе событий XX века все больше внимания привлекает футорология Леонтьева.

Еще задолго до нашумевшей книги О. Шпенглера «Закат Европы» русский философ установил диагноз болезни. Главная беда - обезличенность жизни при всех разговорах о личности, свободе, демократии, прогрессе. Нарастает единообразие, унификация, «бесцветная вода всемирного сознания». «Практику политического гражданского смешения Европа пережила, - писал Леонтьев в «Византизме и славянстве», - скоро, может быть увидим, как она перенесет попытки экономического, умственного (воспитательного) и полового, окончательного упростительного смешения!... Она стремится посредством этого смешения к идеалу однообразной простоты и, не дойдя до него еще далеко, должна будет пасть и уступить место другим!»

Всматриваясь в гибельные для России идеи, он то и дело срывается почти на мольбу, уговаривая соотечественников остановиться, одуматься и противодействовать гниению, исходящего из Запада.

Нелегко было Леонтьеву найти единомышленников при жизни, нелегко ему достучаться и до наших современников, опьяненных идеями либо социализма, либо рыночного процветания. Он обнажил шпагу перед самыми безусловными ценностями цивилизованного, но малокультурного мира: прогрессом, равенством, свободой, всеобщей образованностью. Поэтому он и оказался одиноким, непонятым, забытым.

Жизнь Леонтьева пришлась на период ломки традиционного уклада жизни. Научный образ мышления вытеснил веру с доминирующих позиций в массовом сознании в Европе и всерьез конкурировал с ней в России. Демократия наступала на сословность и аристократизм в общественном устройстве и культуре. То, что уже рухнуло в Европе, начинало трещать по всем швам и в Российской империи. Республика уничтожила монархические устои Франции, Германии, Италии. И в итоге, уже после смерти философа, вся планета, а не один лишь московско-петербургский уголок Евразии, оказалась под политическим и духовным влиянием агонизирующей цивилизации. Пройдя путем, во многом предсказанным Леонтьевым...

Пожалуй, наиболее парадоксальной и спорной является та часть социологии русского мыслителя К.Н. Леонтьева, которая касается вопроса применимости норм морали в социальной и политической жизни...

Есть люди очень гуманные, но гуманных государств не бывает. Гуманно может быть сердце того или другого правителя; но нация и государство - не человеческий организм. Правда, и они организмы, но другого порядка; они суть идеи, воплощенные в известный общественный строй. У идей нет гуманного сердца. Идеи неумолимы и жестоки, ибо они суть не что иное, как ясно или смутно сознанные законы природы и истории.

К. Леонтьев. «Панславизм и греки».

Пожалуй, наиболее парадоксальной и спорной является та часть социологии русского мыслителя К.Н. Леонтьева, которая касается вопроса применимости норм морали в социальной и политической жизни . Но, с другой стороны, мало кто так глубоко и смело обсуждал эти вопросы, как Константин Николаевич. Знакомство с этой стороной творчества Леонтьева позволит нам по-новому взглянуть на сегодняшние события в мире и России.

Сфера действия морали: межличностные отношения, но не политика.

По мнению Леонтьева, мораль - нормы, регулирующие отношение лишь между отдельными людьми, регулятор межличностных отношений. Но моральные нормы и оценки не применимы к поведению государства, больших социальных групп, политике. Наши сентенции типа «политика - грязное дело» - получают обоснование в работах Леонтьева. Только он полагает, что определения политики с помощью слов «грязная», «чистая», «преступная», «добрая», «справедливая», «несправедливая» не только бессмысленны, но даже дезориентируют политиков и общество. А потому вредны. Никому же не приходит в голову назвать поведение волка, который съел овцу из стада, «преступным». Волки действуют в соответствии с законами природы, прилагать моральные оценки к поведению волков никому в голову не приходит. Подобно волкам политики должны действовать в соответствии со своими целями, а цели должны учитывать законы социального развития. Разница между волками и политиками та, что волки действуют бессознательно, инстинктивно, а политики должны включать сознание и разум. А этику межчеловеческих отношений, наоборот отключать.

Не исключаю, что Леонтьев выковал качества стойкого бойца с морализаторством в ходе непрерывной борьбы с российскими либералами. Они постоянно апеллировали к своей либеральной «науке» для достижения нужных им политических целей. Хорошо известно, что любой либерал - сторонник демократии, а, стало быть, враг монархии. Сначала он борется за конституционную монархию, а затем начинает воевать за чистый парламентаризм. Российские либералы разных мастей ругали русский царизм, прибегая преимущественно к понятиям морального порядка (царизм «деспотический», «крепостнический», «безжалостный» и т.п.). Леонтьев их ловил на том, что они забывают про свою «науку», когда начинаются политические споры и баталии, начинают взывать к «совести», «справедливости», «равенству» и т.п. Леонтьев с каждым разом все увереннее оппонировал либералам, заявляя, что государство не может руководствоваться моралью в своей внутренней и внешней политике, что у него должны быть иные ориентиры.

«Абстрактный морализм» Л.Н. Толстого

Воду на мельницу либеральных морализаторов стал лить и великий писатель Л.Н. Толстой , после того, как он увлекся сам и увлек многих других философией «непротивления злу насилием». Философии и этике непротивления в той или иной форме посвящено все творчество Толстого после 1878 года. Соответствующие произведения (назовем только важнейшие из них) можно подразделить на четыре цикла: исповедальный - «Исповедь» (1879-1881), «В чем моя вера?»(1884); теоретический - «Что такое религия и в чем сущность ее?»(1884), «Царство божие внутри нас»(1890-1893), «Закон насилия и закон любви»(1908); публицистический - «Не убий»(1900), «Не могу молчать»(1908); художественный - «Смерть Ивана Ильича»(1886), «Крейцерова соната»(1887-1879), «Воскресение»(1889-1899), «Отец Сергий»(1898). Внешне философия и этика Толстого не противоречит христианству, даже апеллирует к нему. «Стоит только людям поверить в учение Христа и исполнять его, и мир будет на земле», - говорит Лев Николаевич. Но люди в массе своей не верят и не исполняют. Почему? По мнению Л.Н.Толстого есть, по крайней мере, две основные причины, которые закрывают от людей истину Иисуса Христа. Это - во-первых, инерция предшествующего жизнепонимания, и, во-вторых, искажение христианского учения. И вот Лев Николаевич включается в дело преодоления «предшествующего жизнепонимания». Прежде всего, средствами своего литературного таланта. Но этого мало. Он начинает бороться с «искажениями христианского учения», взявшись переписывать заново...Евангелие. Дальше больше... Толстой стал настаивать, чтобы использование норм морали вышло за пределы узкого круга межличностных отношений, а охватило все и вся. Прежде всего, он нужны там, где потенциально существуют очаги насилия. Самым главным средоточием насилия является государство с его армиями, всеобщей воинской повинностью, присягами, податями, судами, тюрьмами и так далее. Подобного рода морализаторство у К. Леонтьева вызывало отвращение. Он обвинил Л. Толстого в «абстрактном морализме ». Справедливости ради, следует отметить, что в этой критике Леонтьев был не одинок. Н. Бердяев , например, с иронией говорил, что философия и этика Толстого - «удушение добром» (Н.А. Бердяев. Кошмар злого добра. О книге И.Ильина «О сопротивлении злу насилием»). Впрочем, К. Леонтьев намного радикальнее Н. Бердяева в критике царившего тогда в России «абстрактного морализма» (что-то типа нынешней «чумы» под названием «толерантность»). Элементы такого «абстрактного морализма» чуткий Леонтьев замечает даже у Ф.М. Достоевского .

Особенности русского народа и деспотизм государственной власти.

Вопросы применимости этики к социально-политической сфере Леонтьев рассматривает в тесной связи с выяснением того, что такое государство вообще и в России в частности. А понимание особенностей государственной власти в России вытекает, в свою очередь, из правильной оценки живущего в ней народа. Тут Леонтьев дает нелицеприятные оценки, которые, между прочим, не только не совпадают с оценками славянофилов, но идут с ними вразрез. Леонтьев трезво выявляет достоинства и недостатки русского народа. Причем, как строгий и добросовестный врач он концентрируется на недостатках. Их он, не стесняясь, называет «русскими пороками». Эта тема очень непростая и деликатная, я не буду ее далее развивать. Ставя диагноз под названием «русские пороки», Леонтьев в письме к В.В. Розанову писал, что «пороки эти очень большие и требуют большей, чем у других народов, власти церковной и политической. То есть наибольшей меры легализованного внешнего насилия и внутреннего действия страха согрешить » («Избранные письма В.В. Розанову» // К. Леонтьев. Избранные письма. 1854-1891. - СПб., 1993). Русский народ признает только сильную власть, причем персонифицированную, а норма закона для него - пустой звук. По мнению Леонтьева, генерал народу милее и понятнее, чем параграф хорошего устава. Леонтьев не против законов, но на Руси закон нужен не народу, а власти. С властью народ не спорит и не судится. А если народу дать закон (конституцию), то произойдет следующее: через некоторое время он перестанет уважать царя и бояться генерала; а закон он все равно исполнять не будет, не надо путать русского мужика с законопослушным англичанином. Закон подобен камню, случайно оказавшемуся на дороге. Мужик найдет способ его обойти. В общем, либеральная идея «правового государства», которую нам начали навязывать еще четверть века назад, в разгар горбачевской «перестройки», уже завладела умами русских либералов второй половины 19 века. Ее опасность для России была больше, чем вторжение Наполеона в нашу страну. Жесткий вердикт Леонтьева таков: «Государство обязано всегда быть грозным, иногда жестоким и безжалостным, потому что общество всегда и везде слишком подвижно, бедно мыслью и слишком страстно...» (К. Леонтьев. О либерализме вообще). Понятно, что если государство будет пытаться действовать, опираясь на обычные нормы морали, но оно не сможет быть ни грозным, ни жестоким, ни безжалостным. Таковы, по большому счету, требования к любому государству (не только российскому), это закон «натуралистической социологии». Деспотичность государства, по мнению Леонтьева, должна дополняться и усиливаться религиозным воспитанием народа. Особенно поддержанием и развитием в человеке страха Божия, который несравненно действеннее любого, самого хорошего закона. Заповеди Божии - вот истинная конституция русского народа. Кстати, страх Божий должен определять и поведение «государевых людей». А моральными нормами они могут пользоваться в своей личной жизни. Вот такая система «двойных стандартов». Но я говорю о ней без иронии, поскольку она призвана была укреплять российскую государственность. В отличие от системы «двойных стандартов» 21 века, которой принято называть политику Запада по разрушению нынешнего российского государства.

Моральные оценки: иммунитет для «героев истории»

Даже в отношении отдельных личностей, играющих или игравших большую роль в общественной жизни, Леонтьев предлагает делать оценки не на основе морально-нравственных критериев, а по их вкладу в развитие науки, культуры, по их следу в мировой истории. Или на основе неких эстетических критериев, кои доступны и понятны лишь самому Леонтьеву. В письме Розанову (от 13 августа 1891 г.) К. Н. Леонтьев писал: «Я считаю эстетику мерилом наилучшим для истории и жизни, ибо оно приложимо ко всем векам и ко всем местностям. ...Мерило чисто моральное... не годится, ибо, во-1-х, придется предать проклятию большинство полководцев, царей, политиков и даже художников (большею частью художники были развратны, а многие и жестоки); останутся одни «мирные земледельцы», да и какие-нибудь кроткие и честные ученые. Даже некоторые святые, признанные христианскими церквами, не вынесут чисто этической критики».

Конечно, предложение Леонтьева о том, чтобы заменить нравственные нормы эстетическими при оценке выдающихся личностей, кажется, мягко выражаясь спорным. Некоторые связывают такой подход с тем, что Леонтьев был увлечен Византией, она была его идеалом государственного устройства. В Византии (особенно поздней) принципы Макиавелли (1469-1527) были нормой политической жизни (хотя сам Никколо Макиавелли был итальянцем, и вся его жизнь протекала в Италии). Самого Макиавелли, человека в высшей степени коварного и хитрого, Леонтьев воспринимал как положительного героя мировой истории. Оценка сомнительная.

А вот мысль о том, что государство и его политику нельзя оценивать с помощью этических норм, звучит более убедительно. Леонтьев на разные лады повторяет: попытки использовать эти нормы для того, для чего они изначально не предусмотрены, могут нанести большой ущерб государству и обществу. Леонтьев как дипломат хорошо чувствовал этот момент, поскольку, по его мнению, Российская империя в своей внешней политике часто руководствовалась именно ложными понятиями морали и нравственности. Леонтьев считал это большой ошибкой. Он это наглядно показывает на примере политики России в отношении южных и центрально-европейских славян, которые формально находились под «игом» Турции и Австро-Венгерской империи. Он не поддерживал эмоциональных лозунгов патриотической общественности России по освобождению «любой ценой» наших славянских «братьев». Леонтьев по опыту своей дипломатической работы в Турции и на Балканах хорошо чувствовал, что они были «братьями» по крови, но не по духу. Что в случае их освобождения эти «братья» немедленно будут рваться в Западную Европу, поскольку скороспелая «элита» европейских славян успела пропитаться духом либерализма.

По мнению Леонтьева, политики должны руководствоваться идеями: «Есть люди очень гуманные, но гуманных государств не бывает. Гуманно может быть сердце того или другого правителя; но нация и государство - не человеческий организм. Правда, и они организмы, но другого порядка; они суть идеи, воплощенные в известный общественный строй. У идей нет гуманного сердца. Идеи неумолимы и жестоки, ибо они суть не что иное, как ясно или смутно сознанные законы природы и истории». Леонтьев специально подчеркивает, что идеи должны вырастать из правильно понятых законов природы и истории. Политики должны понимать возможную траекторию движения общества, видеть те препятствия, которые встают на его пути, формулировать цель и по возможности управлять движением общества. Политика должна быть не нравственной, а целесообразной , т.е. работающей на достижение поставленных целей. Исходя из этого, нельзя утверждать, что любые реформы хороши или, наоборот, все революции и перевороты плохи (такие представления бытовали уже во времена Леонтьева). «Самые мирные, закономерные и даже несомненно ко временному благу ведущие реформы могут служить космополитизму и всеуравнительной революции; и самый насильственный, кровавый и беззаконный с виду переворот может иметь значение государственное, национально культурное, обособляющее, антиреволюционное (в моем и прудоновском смысле) », - писал Леонтьев в работе «Культурный идеал и племенная политика». Некоторые критики Леонтьева эти его взгляды называли «политическим аморализмом», сравнивали с формулой «цель оправдывает средства» (ее приписывают Макиавелли). Более поздние критики в этой связи вспоминали различные высказывания В.И. Ленина, суть которых сводится к тому, что нравственно все то, что работает на революцию и пролетарское государство.

Константин Леонтьев и Фридрих Ницше.

Каждый второй исследователь творчества Леонтьева приводит высказывание В.В. Розанова, хорошо знавшего Константина Николаевича: «Когда я первый раз узнал об имени Ницше,
то я удивился: да это Леонтьев, без всякой перемены ». Напомню, что Фридрих Ницше (1844-1890) - немецкий мыслитель, филолог, композитор и философ, жил и творил примерно в те же годы, что и Константин Николаевич Леонтьев. Известен Ницше своей афористичностью, нестандартностью оценок, жесткой критикой тогдашнего общества, мрачным взглядом на существующее и будущее положение человечества, отрицанием христианских ценностей и морали, смакованием зла, заявлением о том, что «бог умер». В конце 19 - начале 20 вв. молодежь в Европе и России находилась под сильным влиянием идей Ницше. Особенно всех захватила идея «сверхчеловека». Впервые идея такого «сверхчеловека» появилась у Ницше в его известном произведении «Так говорил Заратустра» В сочинениях Ницше встречается две концепции сверхчеловека. Одна из них носит характер биологической теории, близкой к теории «естественного отбора» Чарльза Дарвина. В конце концов, в ходе такого «отбора» появится более совершенный биологический вид, на смену виду homo sapiens придет особый биологический вид homo supersapiens. В поздних своих сочинениях Ницше дает уже другу концепцию сверхчеловека. Ницше склоняется к тому, что ныне существующий вид человека - предел биологического развития. Совершенствование человека может проходить только в рамках существующего вида, с использованием особых техник, тайных сил и знаний, путем освобождения от разного рода «предрассудков» «Сверхчеловек» окончательно отбрасывает господствующую в обществе мораль, основанную на христианстве, как рабскую, как воспитывающую покорность и сострадание. «Сверхчеловеку» все дозволено. Ницше считается основоположником направления в этике, которое называется «аморализм». Воплощением «аморализма» Ницше является его «сверхчеловек».
Кстати, идею «сверхчеловека» подхватил позднее Адольф Гитлер , он использовал ее в идеологии германского национал-социализма. В конце 19 века в полемику с Ф. Ницше вступил наш известный русский философ Владимир Соловьев , который был возмущен ницшеанским отрицанием абсолютных нравственных норм. В ходе этой полемики В. Соловьевым была написана и в 1897 году опубликована книга «Оправдание добра » (основное его произведение по вопросам морали).

Конечно, Василий Васильевич Розанов в высказывании, приведенном выше, имел в виду не какие-то личностно-поведенческие особенности обоих философов, а их взгляды на прогресс, западную цивилизацию, мораль. После этого высказывания Розанова многие стали рассматривать Леонтьева как «российского аналога» Ницше. Но это совершенно неверно. Ницше вообще отрицает мораль. Леонтьев лишь говорит об ограниченной сфере действия моральных норм (межличностные отношения). Ницше фактически признает абсолютную власть зла. Леонтьев, как христианин признает абсолютную власть за Богом. А, исходя из этого, Леонтьев делает заключение, что выше моральных норм те нормы, которые определены Богом (религиозные нормы), которые зафиксированы в Священном Писании и растолкованы Вселенскими Соборами и Святыми Отцами. Они, кстати, абсолютны, не могут «корректироваться» людьми (в отличие от норм моральных).

Сторонники Леонтьева приводят бесчисленные примеры того, когда государства терпели поражения и даже погибали, когда их лидеры проявляли мягкость и поддавались соблазнам руководствоваться обычными нормами морали. В этой связи было предложено даже использовать понятие «политическая мораль ». Давая характеристику Леонтьеву, Н. Бердяев полагает, что «он не аморалист, он проповедник морали власти, морали вождей и водителей против морали масс и автономных личностей » (Н. Бердяев. Константин Леонтьев. Очерк из истории русской религиозной философии).

Как мне кажется, понял леонтьевский «аморализм» и русский религиозный философ В.В. Зеньковский . Он в своей фундаментальной работе «История русской философии» писал о К. Леонтьеве: «Если он, с другой стороны, допускал „лукавство в политике" во имя жизненной и исторической силы в государстве, то в то же время он не отвергал того, что христианство, как он его понимал, „к политике само по себе равнодушно"».

Взгляды К. Леонтьева на мораль и политика в современном мире

Что же, точка зрения Леонтьева на мораль в сфере политики действительно нестандартная, парадоксальная. Но ее нельзя просто отбросить, она заслуживает специальных размышлений. Особенно сегодня, когда моральные оценки внешней политики тех или иных государств стали нормой международной жизни. Между прочим, источником такого политического морализаторства является сегодня Америка, которая одновременно является главным источником либеральной идеологии в современном мире. Любое государство, по Леонтьеву, должно быть прагматичным, а его прагматизм вытекает из правильного понимания своих национальных целей. В свете этого сегодня, в 21 веке Леонтьеву в мире и России многое показалось бы странным. Например, он не понял бы, скорее всего, что такое политика «двойных стандартов». Он, наверное, сказал бы, что никаких «двойных стандартов» нет. А такое болезненное восприятие нами политики тех же Соединенных Штатов порождено именно нашим двоящимся сознанием, причины же двоения сознания в том, что мы тяжело поражены вирусом либерализма. А к межгосударственным отношениям пытаемся применять негодный инструмент - моральные нормы. Внушили нам на Западе, что можно вес аршином измерять, мы и пытаемся это делать.

В то же время Леонтьева удивило бы и очень огорчило то обстоятельство, что Россия в 21 веке лишена понятия «национальные интересы». А вместо этого ее руководители постоянно говорят о каком-то «международном сообществе», мнении этого «сообщества», его интересах, его планах, о «приоритете международного права над национальными нормами», о «человечестве» и т.п. Социология Леонтьева подобного рода либеральных абстракций не предусматривала, считая их вредными химерами. Если бы советские люди учили в школах и институтах работы К. Леонтьева, наверное, никто не воспринял бы всерьез разглагольствования М.С. Горбачева о «новом мышлении», которое предусматривало примат «общечеловеческих ценностей». К сожалению, все было иначе. Даже остепененные преподаватели исторического материализма и научного коммунизма на полном серьезе ретранслировали эту либеральную галиматью с университетских кафедр. Впрочем, наш разговор о взглядах Леонтьева на мораль в сфере политики и государственной деятельности уже выходит за формат моей небольшой публикации.

Этика равенства и неравенства.

Хотелось бы затронуть еще один, уже социальный, аспект воззрений Леонтьева на нравственность. Нравственные нормы, по Леонтьеву, подвижны. Не следует путать их с нормами религиозными, которые являются абсолютами, не зависящими от времени и места. Под влиянием каких-либо идей нравственные нормы могут подвергаться существенным мутациям. Вот и либерализм, начиная с 19 века, стал оказывать мощное влияние на понимание некоторых норм морали. Например, сегодня популярна крылатая фраза: «Что не запрещено - разрешено ». Впрочем похожая формула («ubi jus incertum, ibi nullum») существовала еще в Древнем Риме, однако на протяжении многих веков существования христианской цивилизации ее смысл был весьма сомнителен, поскольку кроме юридических запретов были еще запреты более высокого уровня - религиозные. И они исполнялись в силу присутствия у людей страха Божия. Сегодня указанный языческий принцип возвращается в нашу жизнь, фактически его приравняли к норме морали. Он олицетворяет собой либерализм в его высшей фазе.

Другой пример. Люди эпохи христианской цивилизации не воспринимали социальное неравенство как некое нарушение нравственных норм. Потому что в эпоху христианства у людей присутствовало понимание (или, по крайней мере, интуитивное чувство) иерархии . Принцип иерархии - важнейший принцип христианского мировоззрения, он, прежде всего, выражает и отражает идею власти. А если человек признает принцип иерархии, то он признает и идею неравенства. Лишь во времена, когда расцвел либерализм, в человеческое сознание стала внедряться идея равенства. Позднее ее начертали на знаменах буржуазных революций. Еще через какое-то время эта идея в буржуазном обществе получила статус моральной нормы. Нормы, с помощью которой оценивается не человек, а общество. Со временем менялось содержание понятия и нормы «равенство». Те, кто готовил и проводил буржуазные революции, под «равенством» понимал равенство юридическое, то, что сегодня связано с понятием «прав человека». Этот лозунг был нужен для ликвидации сословий, создания условий для «подвижности капитала». Когда капитал победил и утвердился, возникло сильнейшее напряжение в отношениях между трудом и капиталом. Появилась идеология социализма, центральным понятием которого было также «равенство». Но не юридическое, а имущественное, экономическое. И оно социалистами разных мастей также было возведено в ранг нравственной нормы. Капитализм они стали называть «безнравственным» строем по той причине, что он создает экономическое неравенство, причем имущественная поляризация имеет тенденцию к увеличению.

О равенстве, морали и социализме.

Рассматривать «равенство» в качестве моральной нормы и тем более в качестве идеала общественной жизни Леонтьев считает почти безумием. Это противоречит христианскому представлению об обществе (равенства, по замыслу Бога, быть не может) и о целях и идеалах христианской жизни (у человека должны быть совершенно другие цели и идеалы). А каковы эти идеалы? - На разных уровнях общественной иерархии они различны. Леонтьев полагал, что иерархия общественной жизни имеет три уровня: низший - утилитарный, средний - эстетический и высший - религиозный. Вот как об этом пишет он сам: «Есть, мне кажется, три рода любви к человечеству. Любовь утилитарная; любовь эстетическая; любовь мистическая. Первая желает, чтобы человечество было покойно, счастливо, и считает нынешний прогресс наилучшим к тому путем; вторая желает, чтобы человечество было прекрасно, чтобы жизнь его была драматична, разнообразна, полна, глубока по чувствам, прекрасна по формам; третья желает, чтобы наибольшее число людей приняло веру христианскую и спаслось бы за гробом ». («Кто правее? Письма к Владимиру Сергеевичу Соловьеву»). Этой иерархии трех уровней любви соответствуют свои общественные идеалы. Как видим, в схеме Леонтьева идеалам материального благоденствия и экономического равенства места вообще не находится. Судя по тому, как Леонтьев оценивал «среднего европейца» (в работе «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения») бытовое благоустройство как идеал вообще вызывало у Леонтьева отвращение. Более того, если государство (не дай Бог!) начинает верить в нравственный принцип равенства и претворять его в жизнь, то, тем самым, оно начинает подрубать сук, на котором находится и государство, и все общество. Ведь реализация этого принципа означает слом иерархии - несущей конструкции общества. Конечно, в данном случае Леонтьев в первую очередь говорит о равенстве/неравенстве, связанном с сословным (корпоративным) устройства общества. Что касается проблемы материального равенства/неравенства в обществе, то он противник экономического равенства (социалистической «уравниловки») и в то же время противник резкой экономической поляризации (неизбежно вызываемой капитализмом). Для преодоления последней он предлагает использовать государство. Но с такой задачей может справиться, по его мнению, лишь монархическое государство. Отсюда рождается леонтьевская идея «монархического социализма». Но при этом Константин Николаевич постоянно подчеркивает, что реализация такого социализма диктуется не моральными нормами сомнительного свойства («справедливость», «равенство», «коллективизм» и т.п.), а политической и исторической целесообразностью. Леонтьев всячески заостряет вопрос. Он специально подчеркивает, что социализм в том виде, как его понимают материалисты и социалисты либерального толка, может стать не царством морали, а, наоборот, уничтожить мораль. «Будет разнообразие, будет и мораль: всеобщее равноправие и равномерное благоденствие убило бы мораль», - пишет К. Леонтьев в своей известной работе «Средний европеец, как идеал и орудие всемирного разрушения».

«В социальной видимой неправде , - пишет Леонтьев, - и таится невидимая социальная истина, - глубокая и таинственная органическая истина общественного здравия, которой безнаказанно нельзя противоречить даже во имя самых добрых и сострадательных чувств. Мораль имеет свою сфеpу и свои пределы» («Записки отшельника»). С подобным выводом сегодня в ХХ веке вынуждены были согласиться многие серьезные и известные философы, богословы, социологи. Вот как комментирует это место известный русский философ прот. В.В. Зеньковский : «Не трудно понять смысл последних слов: мораль есть подлинная и даже высшая ценность в личности, в личном сознании, но тут-то и есть ее предел: историческое бытие подчинено своим законам (которые можно угадывать, руководясь эстетическим чутьем), но не подчинено морали» (В.В. Зеньковский. История русской философии).

Кейс-задания

Кейс 1 подзадача 3

Традиционным стало выделение этапов революции , предложенное Крейном Бринтоном. Установите соответствие между этапами развития революции и их чертами:

1) термидор 1) окончательная стадия революции, приходящая на смену террору

2) террор 2) высшая стадия революции, характеризующаяся попытками полностью и окончательно избавиться от наследия старого режима

3) власть «умеренных» и их падение 3) вторая стадия революции, наступающая после кризиса старого режима и первых шагов революции

Кейс 2 подзадача 1

Данный документ, содержаний основополагающие принципы и нормы, определяющие общий социально-экономический и политический статус личности, называется … Всеобщей декларацией прав человека

Кейс 1 подзадача 1

Макс Вебер описывал ее так: « следует называть качество личности , признаваемое необычайным, благодаря которому она оценивается как одаренная сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по меньшей мере, специфически особыми силами и свойствами, не доступными другим людям. Она рассматривается как посланная богом или как образец. (Первоначально это качество обусловлено магически и присуще как прорицателям, так и мудрецам-исцелителям, толкователям законов, предводителям охотников, военным героям.)».

Макс Вебер описывает … харизму
Кейс 1 подзадача 2

Описанное Максом Вебером качество личности является характеристикой одного из типов … легитимного господства
Кейс 1 подзадача 3

Макс Вебер описывал ее так: « следует называть качество личности, признаваемое необычайным, благодаря которому она оценивается как одаренная сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по меньшей мере, специфически особыми силами и свойствами, не доступными другим людям. Она рассматривается как посланная богом или как образец. (Первоначально это качество обусловлено магически и присуще как прорицателям, так и мудрецам-исцелителям, толкователям законов, предводителям охотников, военным героям.)».

Макс Вебер известен, прежде всего, как один из наиболее крупных социологов конца XIX – начала XX в. Тесная связь между социологией и политической наукой привела к возникновению политической социологии. Установите соответствие между социально-гуманитарными науками и понятиями политической науки, которые также используют в этих науках.

1) правоведение 1) государство

2) экономика 2) глобализация

3) социальная философия 3) революция
Кейс 2 подзадача 1

«Я думаю, что своим благополучием мы обязаны нашей конституции; но не отдельным ее частям, а всей целиком; ибо в процессе реформ мы многое сохранили, хотя и многое изменили и добавили. Я не стал бы исключать возможности изменений, но при этом есть вещи , которые должны быть сохранены. Я прибегал бы к лекарству, только когда больному совсем плохо. Занимаясь ремонтом здания, я сохранил бы его стиль».

В труде «Размышления о революции во Франции» автор пишет:

В творчестве данного мыслителя нашли выражение принципы …

традиционализма

эволюционизма

Кейс 2 подзадача 3

В труде «Размышления о революции во Франции» автор пишет:
«Я думаю, что своим благополучием мы обязаны нашей конституции; но не отдельным ее частям, а всей целиком; ибо в процессе реформ мы многое сохранили, хотя и многое изменили и добавили. Я не стал бы исключать возможности изменений, но при этом есть вещи, которые должны быть сохранены. Я прибегал бы к лекарству, только когда больному совсем плохо. Занимаясь ремонтом здания, я сохранил бы его стиль».

Автор «Размышлений о революции во Франции» по праву считается основателем консерватизма. Установите соответствие между идеологическими течениями, в которых отражены ценности консерватизма , и их представителями:

1) консерватизм 1) Жозеф де Местр, Габриэль де Бональд

2) либертаризм 2) Фридрих фон Хайек, Милтон Фридман

3) неоконсерватизм 3) Гельмут Колль, Жак Ширак
Кейс 1 подзадача 1

9 термидора 2-го года по республиканскому календарю (1794 год) заговорщики, во главе которых стояли Ж. Фуше, Ж. Л. Тальен и П. Баррас, объявили Робеспьера и его соратников вне закона. В ночь на 10 термидора их вновь арестовали и утром 10 термидора без суда гильотинировали.

Указанные события являются одним из этапов … революции

Кейс 1 подзадача 2

9 термидора 2-го года по республиканскому календарю (1794 год) заговорщики, во главе которых стояли Ж. Фуше, Ж. Л. Тальен и П. Баррас, объявили Робеспьера и его соратников вне закона. В ночь на 10 термидора их вновь арестовали и утром 10 термидора без суда гильотинировали.

Общие черты реформы и революции заключаются в том, что они …

являются видами политических преобразований

предполагают изменения в общественной жизни

Кейс 2 подзадача 2

10 декабря 1948 года Генеральной Ассамблеей ООН был принят документ, в котором утверждалось: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».

Принципы, изложенные в данном документе, присутствуют также в …

конституциях современных демократических государств

Международном пакте о гражданских и политических правах
Кейс 2 подзадача 3

10 декабря 1948 года Генеральной Ассамблеей ООН был принят документ, в котором утверждалось: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».

По сфере реализации выделяют несколько видов прав человека. Установите соответствие между статьями указанного документа и видами прав человека.

1. Статья 9. Никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию. 1) гражданские

2. Статья 19. Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ. 2)политические

3. Статья 24. Каждый человек имеет право на отдых и досуг, включая право на разумное ограничение рабочего дня и на оплачиваемый периодический отпуск. 3) социально-экономические

Кейс 1. Подзадача 1.

По мнению К. Н. Леонтьева, "охранение у всякой нации свое, у турка - турецкое, у англичанина - английское, у русского - русское , а либерализм у всех один".

В данной цитате объектом критики К. Н. Леонтьева является.... Либерализм
Кейс 1. Подзадача 2.

В общественно-политической мысли России в 30-40-е годы XIX века основные дискуссии о путях развития российского государства были между

западниками

славянофилами
Кейс 1. Подзадача 3.

По мнению К. Н. Леонтьева, "охранение у всякой нации свое, у турка - турецкое, у англичанина - английское, у русского - русское, а либерализм у всех один".

В отечественной общественно-политической мысли в XIX вь сложились три основных направления. Установите соответствие между направлениями и их представителями:

1) консервативное К. Н. Победоносцев, Л. А. Тихомиров
2) либеральное П. Н. Милюков, Б. Н. Чичерин
3) радикальное П. А. Кропоткин, П. Л. Лавров

Кейс 2. Подзадача 1.

В немецкой идеологии Карл Маркс и Фр. Энгельс писали: "гражданское общество обнимает все материальное общение индивидов в рамках определенной ступени развития производительных сил. Оно обнимает всю торговую и промышленную жизнь данной ступени и постольку выходит за пределы государства и нации, хотя, с другой стороны, оно опять-таки должно выступать вовне в виде национальности и строиться внутри в виде государства".

Марксистский подход к пониманию политики опирается на....

- теорию общественного договора

- теорию классовой борьбы

Кейс 2. Подзадача 2.

"Гражданское общество обнимает все материальное общение индивидов в рамках определенной ступени развития производительных сил. Оно обнимает всю торговую и промышленную жизнь данной ступени и постольку выходит за пределы государства и нации, хотя, с другой стороны, оно опять-таки должно выступать вовне в виде национальности и строиться внутри в виде государства".
Установите соответствие между сферами жизнедеятельности и структурными элементами гражданского общества

1) экономическая сфера акционерные общества,

корпорации,...
2) социально-политическая сфера профсоюзы, общественные

организации,

негосударственные СМИ

3) духовная сфера

Кейс 3. Подзадача 1.

Политический режим, который существовал в Чили в годы правления генерала Пиночета , называется... авторитарным

Кейс 3. Подзадача 2.

В 1981 г. вступила в силу Конституция Чили, принятая на плебисците в 1980 г. В ней провозглашалось восстановление гражданских свобод и институтов представительной демократии. По конституции деятельность партий жестко регламентировалась, а левые партии вообще запрещались. осуществление положений о выборах, о партиях откладывалось на 8 лет. а до того времени Пиночет без выборов был объявлен "конституционным президентом" на ближайшие 8 лет с правом переизбрания на следующие 8 лет.
Признаками авторитарного режима являются...

- монополизация власти одной группой

- отсутствие реальной политической конкуренции

Кейс 3. Подзадача 3.

В 1981 г. вступила в силу Конституция Чили, принятая на плебисците в 1980 г. В ней провозглашалось восстановление гражданских свобод и институтов представительной демократии. По конституции деятельность партий жестко регламентировалась, а левые партии вообще запрещались. осуществление положений о выборах, о партиях откладывалось на 8 лет. а до того времени Пиночет без выборов был объявлен "конституционным президентом" на ближайшие 8 лет с правом переизбрания на следующие 8 лет.
Для описания многообразия авторитарных режимов используются различные понятия. Установите соответствие между понятием и его характеристикой:

1) хунта военные правительства, пришедшие к власти

после гос. переворота
2) преторианство режим, поддерживаемый по преимуществу

наемными войсками
3) апартеид политика расовой сегрегации, политической

и экономической дискриминации небелого населения ЮАР

Кейс 2. Подзадача 1.

В 1951 г. состоялся Конгресс социалистического Интернационала. Он принял Декларацию, в которой утверждалось: "Во многих странах , в которой вмешательство государства и коллективная собственность ограничивают область частных капиталистов. Всё больше людей признают необходимость планирования. Социальное обеспечение, свободное профсоюзное движение и индустриальная демократия завоевывают мир. Это развитие в значительной степени - результат долгих лет борьбы социалистов и профсоюзов. Везде, где социализм силен, были сделаны важные шаги к созданию нового общественного строя".

В декларации утверждались принципы...

- длительной стратегии

- демократического социализма

Кейс 2. Подзадача 2.

Основными принципами социализма являются...
- социальная справедливость

- социальное равенство

Кейс 2. Подзадача 3.

В 1951 г. состоялся Конгресс социалистического Интернационала. Он принял Декларацию, в которой утверждалось: "Во многих странах бесконтрольный капитализм уступает место экономике, в которой вмешательство государства и коллективная собственность ограничивают область частных капиталистов. Всё больше людей признают необходимость планирования. Социальное обеспечение, свободное профсоюзное движение и индустриальная демократия завоевывают мир. Это развитие в значительной степени - результат долгих лет борьбы социалистов и профсоюзов. Везде, где социализм силен, были сделаны важные шаги к созданию нового общественного строя".
В декларации были поставлены 4 основные цели, направленные на развитие демократии и социализма: политическая демократия, экономическая демократия, социальная демократия, международная демократия.
Установите соответствие между видами демократии и их содержанием:

1) политическая демократия свобода слова, профсоюзного

движения, политический плюрализм
2) экономическая демократия

создание такой системы, в которой доминировали бы интересы общества, а не частной прибыли
3) социальная демократия

торжество свободы, справедливости, солидарности при высоком уровне материального благосостояния всех членов общества

Кейс 3. Подзадача 1.

Американский президент Гарри Трумэн так выразил свою позицию: "Суть власти президента в том , чтобы объединить людей и попытаться убедить их делать то, что они должны делать без всякого убеждения".
Согласно теории Маргарет Херманн, Трумэн дал характеристику лидера..
торговца
Кейс 3. Подзадача 2.

Американский президент Гарри Трумэн так выразил свою позицию: "Суть власти президента в том, чтобы объединить людей и попытаться убедить их делать то, что они должны делать без всякого убеждения".
Маргарет Херманн в своей типологии учитывает имидж политического лидера. В связи с этим она не будет рассматривать...
- происхождение, наследственность лидера

- финансовые доходы лидера

Константин Леонтьев(1831-1891)- первый и последний великий русский эстет, по мнению К.М. Долгова. Ему принадлежит заслуга постановки фундаментальных проблем эстетики в ее универсальном значении: эстетика природы, духа, быта, литературы и искусства. Эстетика, в понимании Леонтьева, охватывала все, что есть в этом мире. Считая эстетику учением о чувстве прекрасного, о законах этого чувства, Леонтьев отводил ей важное место в своем мировоззрении, а так же в мировоззрении и жизни общества в целом. « Чувство предугадывает нередко будущую умственную истину какого бы то ни было порядка: религиозного, политического, научного. И если уже давать чувству такие права не только психологические, но и почти логические, то где же и допустить эти права с наибольшим основанием, как не в эстетике, в учении именно о чувстве прекрасного».

Все, кто когда-либо писал о Константине Николаевиче Леонтьеве, ощутили, как трудно уловить скрытый, глубинный смысл его личности. Н.А.Бердяев, написавший одну из лучших книг о Леонтьеве, воздавая должное неповторимой индивидуальности этого великого мыслителя, художника, эстета, пытался раскрыть величие его личности и одновременно ошибочность ряда его идей. С.Н.Булгакову он представлялся в двух ликах: в светлом, радостном, то есть природном и в темном, испуганном- церковном. Леонтьев для него- «неотшлифованный самородок», «самый независимый и свободный русский писатель», «исторический буревестник, зловещий и страшный». Русский философ С.Л.Франк считал «духовную личность Леонтьева… совершенно самобытной», несмотря на почти несочетаемое «сочетание эстетизма с изуверством, с мрачным пессимизмом, с суровой, почти извращенной любовью к жестокости и насилию» . Он говорил о том, что в воззрениях Леонтьева есть много такого, что совершенно необходимо для перестройки и углубления культурных идеалов. Для П.Б.Струве Леонтьев- это «гениальный мыслитель», «самый острый ум, рожденный русской культурой в XIX веке» . Можно привести еще множество противоречивых высказываний других мыслителей об этом авторе и его творчестве, но все они отмечали силу его ума, глубину и значимость его идей, художественный талант и противоречивый характер его личности.

Сам К. Леонтьев любил себя называть «эстетиком и художником мысли». При жизни он заслужил себе славу « одинокого мыслителя», потому что о его личность была совершенно самобытной. Многие философы страшатся принять его в свои ряды, так как его идеи поражают своей неординарностью и новизной. Даже в настоящее время он остается не до конца понятым, поэтому многие ученые не принимают его точку зрения на многие вещи. В частности на важнейшие моменты мироощущения.

В одной из своих основных работ «Византизм и славянство»(1875), он критически высказывает свое мнение относительно обеих сторон. Он считает, что «византизм (как и вообще христианство) отвергает всякую надежду на всеобщее благоденствие народов; что он есть сильнейшая антитеза идее всечеловечества в смысле земного всеравенства, земной всесвободы, земного всесовершенства и вседовольства». О славизме автор пишет, что он является загадкой. Всеславянство, по убеждению Леонтьева, является чем-то стихийным и неорганизованным. После этих рассуждений К.Леонтьев приходит к выводу, что: «Для существования славян необходима мощь России. Для силы России необходим византизм» . А значит, следует соединить отвлеченный славизм с византизмом, так как у славян нет другого более сильного начала. Но, по Леонтьеву, трудность состоит в том, что есть славянство, и оно численностью очень сильно, но славизма как культурного здания или нет уже, или еще нет. Все славяне, по мнению автора, были чем-то во всем уступающим духовно другим, чем-то второстепенным.

В этой же статье Леонтьев прежде всего задался целью найти законы развития культурно исторических типов, о которых говорил еще Данилевский в своем сочинении «Россия и Европа». Исходя из своих наблюдений над органической жизнью, Константин Леонтьев сформулировал всеобщий закон трехстадийного развития: 1.стадия Первичной простоты, 2.Цветущей сложности и 3. Вторичного смесительного упрощения. И он считает, что, с XVIII столетия вся Европа смешивается вторично.

По мнению Леонтьева, расцвет общества и государства возможен только при социальном неравенстве. Правда, при этом страдает множество людей, так как богатые богатеют, а бедные беднеют. Но человечество никогда не сможет уйти от страданий- они неизбежный и необходимый спутник роста и развития. Однако идее развития, согласно Леонтьеву, противостоит эгалитарно-либеральный прогресс, то есть есть прогресс уравнительный, смешивающий многоцветие жизни в монотонности и однообразии. Прогресс несет с собою уничтожение самобытности народов, что ведет к разложению, упадку, гибели.

В возрождении византизма Леонтьев видел будущее России и противоядие против эгалитарно- либерального прогресса. Россия как развитая страна движется в сторону «общеевропейского прогресса» и его главного носителя-«среднего человека».Только византизм может противостоять разрушению человека как личности, индивидуальности, так как он в первую очередь ассоциируется с образованностью и культурой.. По этой причине К. Леонтьев выступал против такого рода равновесия и усредненности. Ведь «средний человек» ведет к образованию соответствующих мыслей и вкусов, желаний и чувств, а значит и «средней культуры».

К.Леонтьев тесно связывал вопросы политические с вопросами культурными, так как понимал, что настоящая политика должна быть не разрушительной, а созидательной, и для этого необходима соответствующая культура. По Леонтьеву, в основе культуры и вообще всего сущего лежит красота. Эта мысль весьма глубоко и своеобразно проявилась в его творчестве- статьях, рассказах, романах, воспоминаниях и письмах. Ключевые положения его эстетики, то есть учении о сущности и формах прекрасного в художественном творчестве, в природе и в жизни, в основном раскрываются в критических статьях на определенные произведения, написанных на протяжении всей его жизни.

Идея значимости красоты поднималась многими великими писателями и философами, начиная с Платона и его главной идеи, что «красота окрыляет».Леонтьев же смог сформулировать основной закон красоты – единство в разнообразии, так называемая гармония, в сущности не только не исключающая борьбы и страданий, но даже требующая их. Эстетика Леонтьева требует контрастов. «Основная идея миросозерцания Леонтьева-это необходимость и благостность неравенства, контраста, разнообразия. Это идея и эстетическая, и биологическая, и социологическая, и моральная и религиозная. Он прозревает ту онтологическую истину, что бытие есть неравенство, а равенство есть путь в небытие». К. Леонтьев проповедовал мораль ценностей красоты в противоположность морали, основанной на сострадании к человеку. Красота была ему дороже человека, и во имя красоты он был согласен на какие угодно страдания и истязания людей. Он оправдывает рабство и насилие, если их целью является культурное цветение, самобытность духа. Поэтому в борьбе эстетики с моралью всегда одерживала верх эстетика.

В красоте Леонтьев видел добро, в уродстве- зло. В этом и есть воплощение эстетического аморализма, то есть эстетизма Константина Леонтьева. Вернее было бы сказать, что он утверждает не аморализм, а иную мораль, основанную на эстетическом чувстве.

Леонтьев считал, что каждый человек должен преклоняться перед красотой, где бы он ее ни встретил. В связи с этим он вводит такое понятие как «поэзия изящной безнравственности». Это подразумевает видеть красоту не только в радости, любви и гармонии, но и в боли, страданиях и даже гибели. Добро не может существовать без зла, а значит нужно уметь восторгаться обоими этими составляющими. Именно этот аспект мировоззрения К. Леонтьева было трудно принять обществу, так как оно привыкло основываться на стереотипе исключения зла из своей жизни. А значит всегда односторонне оценивать красоту мира.

Однако Леонтьев, говоря о «поэзии изящной безнравственности», имел в виду не повседневную, а высшую мораль неравенства, мораль жизни в красоте, стоящую наравне с религией, философией и искусством. И единственным противоядием против этой «поэзии жизни» он считал «поэзию православной религии». Это говорит о том, что он никогда не выступал против высшей, Божьей морали. Он религиозно верил, что сам Бог хочет неравенства, контраста, разнообразия. Стремление же к смешению, однообразию было для него враждебно жизни и безбожно. Последние годы своей жизни проведя в монастырях, он нашел сосуществование эстетики и религии, считая эстетику наилучшим мерилом для истории и жизни, а религию мерилом спасения собственной души.

Так же следует отметить, что К.Леонтьев ищет настоящую красоту не только в реальной жизни, но и в ее отражениях, таких как литература, искусство и культура. Поскольку жизнь, особенно жизнь человека, имеет начало и конец, то эстетика в таком случае становится своеобразным символом бессмертия прекрасного в творчестве. И прежде всего автор, по мнению Леонтьева, должен исходить из взаимосвязи эстетического с идеалом. Он говорил, что настоящий культурно-славянский идеал должен быть скорее эстетического, чем нравственного характера, потому что нельзя вообразить себе будущее только моральным, если же сказать- эстетическим, то этим можно сказать все.

В собственных художественных произведениях Леонтьев тоже стремился показать, в первую очередь, красоту жизни. У него есть много оригинальных произведений, которые как нельзя полнее раскрывают личность самого писателя. Это такие произведения как роман «Подлипки» (1861), роман «Одиссей Полихрониадес» (1874), статьи «О страхе божием и любви к человечеству» (1882) и «О всемирной любви» (1882) и другие.На примере одного из его первых романов-«В своем краю», мы можем в этом убедиться.

Впервые этот роман был опубликован в 1864 году в журнале «Отечественные записки». В этом же году Салтыков-Щедрин написал на роман резко-отрицательную критику. Он считал, что сочинение К.Леонтьева нельзя назвать просто романом- это произведение больше походит на роман-хрестоматию. В нем на каждом шагу можно встретить воспоминания о Тургеневе, графе Л. Н. Толстом, Писемском и других. Такие хрестоматии, по его мнению, не являются бесполезными, но рано или поздно они сдаются в архив и представляют собой интерес только для того, чтобы восстановить характерные черты времени. Салтыков-Щедрин отказывает Леонтьеву во всякой оригинальности и заявляет, что для такой цели, как составление хрестоматии, нужен талант критика, которого у К.Леонтьева нет.

Но так ли это на самом деле? По моему мнению, это сочинение стоит рассматривать именно как роман и, с этой точки зрения, мнение о нем меняется в противоположную сторону. Формально роман делится на две части. В первой автор знакомит читателей с героями и рассказывает о их жизни. Это, в своем роде, является введением и завязкой. Вторая часть включает в себя развитие действия, кульминацию и развязку. Герои попадают в сложные перипетии, из которых, в итоге, находят наилучший выход. Все это доказывает, что в произведении присутствует сюжет, а значит оно является художественно законченным произведением. И даже если герои Леонтьева отдаленно похожи на героев его современников, то не обязательно потому, что он копирует их характеры, а потому, что они являются типичными для того времени. Концептуальное выражение содержательной сути произведения заключается в главной авторской идее- в отражении жизни общества XIX века. В этом романе развивается тема жизни «дворянских гнезд», дворянских семейств, того патриархального уклада, который был присущ России того времени.

В романе «В своем краю» читатель может найти почти все основные идеи Леонтьева или в весьма ясном и четком представлении, или еще только в начальном состоянии.

С первых строк роман поражает своей эмоциональностью и искренностью помыслов автора: «Каких страданий не переносит человек! О, Боже! Чего не терпит он в жизни - болезни, обиды, сомнения, нужду, обманы! И если бы от этого была польза другим; но нет: и другой страдает, и третий! Все мы друг друга гоним и тесним, все боремся из-за хлеба и крыши!.. Вот я теперь врач: я имею право решать участь семейств; я могу спасать людей; могу иметь чины; лет через 20 уже буду не бедный мещанин Руднев, незаконный сын крестьянки, а доктор Руднев - генерал от медицины». Автор сразу вводит в произведение тему человеческих страданий, социального неравенства и прямой зависимости людей от обстоятельств.

Главный герой, Руднев, став врачом, решил уехать к своему дяде, который жил в «родном краю»- в Деревягине, окрестности которого оживлялись лесами и рощами, множеством сел, усадеб и деревень. Жизни Руднева в «родном краю» и посвящен роман Леонтьева. Произведение начинается с описания тяжелой молодости Руднева, его печальных рассуждений о «высшем обществе», отшельничестве, что вызывает сочувствие читателя к герою. После этого автор обозначает проблему социализации личности, поэтому рассказывает о семьях, которые живут в соседних деревнях. У Руднева появляется друг- Милькеев. Если врач выражает воззрения, связанные с патриархальными отношениями, то его друг и в какой-то мере антипод- это представитель нового поколения, это новый тип человека, миросозерцание которого можно было бы назвать «эстетическим аморализмом». Именно Милькеев является главным носителем идей самого автора. Стоит отметить, что он является самым неординарным персонажем в романе. Он не может найти себя в том обществе, в котором живет, он чувствует, что в такой среде его не поймут и не оценят по заслугам. Именно по этой причине он покидает привычное общество в конце романа и уезжает в другую страну. Сам Леонтьев, как и все непонятые и «лишние люди», добровольно отказывается от привычного ему общества и уходит в монастырь. В этом отношении, можно сказать, что К.Леонтьев предсказал собственное будущее.

Возвращаясь к роману, нужно сказать, что после всех описаний, судьбы жителей разных усадеб начинают переплетаться. Руднев оказывается в центре борьбы традиционного, консервативного уклада с новым, прогрессивным, общеевропейским социальным движением, стремящимся к уравниванию классов, людей и жизни вообще. В момент развития действия Леонтьев обозначает основную заботу всей молодежи- удачный брак. И все герои находятся в нерешимости. Они не знают, кого им стоит любить и с кем дальнейшая жизнь принесет меньше забот. Милькеев не знает, жениться ли ему на Нелли, или на Любаше, или на дочери Катерины Николаевны, или, наконец, просто любить Катерину Николаевну по-прежнему, и как любить, как мать, или более нежным манером. Лихачев не знает, жениться ли ему на Нелли или на Любаше, или возвратиться к Вареньке. Любаша не знает, за кого ей выйти замуж, за Руднева, за Милькеева, за кн. Самбикина или за Лихачева. И так далее. В итоге каждый выбирает свою дорогу и каждый устраивает свою жизнь, как ему кажется наиболее правильным.

Но значимостью романа является не внешний сюжет, а те глубинные проблемы, которые автор в нем обозначает. С одной стороны, в нем присутствуют и общественные пороки, и устоявшаяся иерархия сословий, которая вынуждает человека вести себя определенным образом, и обязательства перед семьей, и прочее. С другой же, проблемы становления личности, неопределенности вкусов и мнений, внутриличностная борьба с самим собой, поиск своего места в этом мире.

Но больше всего автор обращает внимание на красоту жизни. В произведении находят отражение все основные принципы мировоззрения автора. В основном, Леонтьев высказывает свое мнение через Милькеева. В этих репликах можно увидеть и отношение к морали (мораль есть рессурс людей бездарных), и отношение к равенству (равенство целью никогда не должно быть. Его должно быть столько, чтобы оно не стесняло свободы и вольной борьбы), и отношение к насилию (всякая борьба являет опасности, трудности и боль, и тем-то человек и выше других зверей, что он находит удовольствие в борьбе и трудностях)- все это как нельзя полнее раскрывает личность самого К.Леонтьева.

Также в романе можно найти отражение позиции автора относительно византизма и славянства. Он высказывает свое мнение через предводителя дворянства Лихачева, который говорит о том, что мильоны славян говорят почти тем же языком, которым писана наша Библия; в глухих, диких деревнях с восторгом произносят имя нашей страны. А мы их не знаем и не думаем о них. Русские не хотят ехать туда потому, что славянская культура пока им чужда, она не вошла еще в сердце, а только в разум. Сердцем же подчиняется именно византизму. Так же Леонтьеву были близки идеи Лихачева относительно народного единства, любви к «родному краю», самобытности народа и нации, крепости и разнообразия народных начал. «Народный дух- ярмо под которое должны волей или неволей склоняться самые необузданные сердца. Всякая нация только тем и полезна другой, что она другая! Уперлась одна нация в стену, не знает, что делать; поглядела на другую и освежилась…» .

Еще следует обратить внимание на то, что в своем произведении автор продолжает критиковать эгалитарный прогресс и идею демократии: «Знаете ли вы, что демократические чувства в людях средних, как мы с вами, бывают двух родов: снизу вверх - к князьям, графам, губернаторам, генералам, и сверху вниз - к нашим слугам, мужикам и т. д. Последнее всегда почти исходит из доброго источника: из сострадания, доброты; за все эти чувства мы имеем только одну отраду - возможность уважать себя всякий раз, как почувствуем это. А демократическое чувство снизу вверх всегда имеет источником зависть, сознание своего бессилия, или досаду на их преимущества, на богатство, красоту и свежесть, которая у нас, по крайней мере в России, распространена только между мужиками и людьми высшего сословия». В этом фрагменте содержатся идеи К.Леонтьева, которые он в дальнейшем будет обосновывать в своих социально-политических сочинениях: эстетическое понимание истории, неприятие прогресса, критика «среднего европейца», а так же отстаивание сильной личности и сильной власти.

К.Леонтьев предчувствует, что сословная иерархия скоро канет в лету, поэтому не случайно подробно объясняет истинные мотивы демократии. Он говорит о том, что нынешнее общество дворян по правам больше чем аристократия, но они почти все больше похожи на тяжелых западных лавочников или на засидевшихся чиновников, чем на свежую и бойкую сельскую аристократию. Милькеев, представитель среднего класса, высказывает такую мысль: «Любить мирный и всемирный демократический идеал, это значит, любить пошлое равенство, не только политическое, но даже бытовое, почти психологическое… Развиваясь под однообразными впечатлениями посреди тех жалких уклонений, которые способно дать одно разделение полезного труда, характеры должны стать схожими… Одна разница темпераментов недостаточна. Необходимы страдания и широкое поле борьбы! На что тогда великие полководцы, глубокие дипломаты? Поэту не о чем будет писать; ваятель тогда будет только сочинять украшения для станций железной дороги или лепить столбики для газовых фонарей… Я сам готов страдать, и страдал, и буду страдать… ». К.Леонтьеву досадно, что мало кто понимает конечную цель того, к чему стремится Европа и Россия начинает стремиться в подражание ей, отвергая природу с ее разнообразием и богатством.

Помимо этого Леонтьев пытается достичь понимания истинной ценности жизни и ее смысла. Он говорит о том, что прекрасное является целью жизни, а добрая нравственность и самоотвержение ценны только как одно из проявлений прекрасного, как свободное творчество добра. И чем больше развивается человек, тем больше он верит в прекрасное, тем меньше верит в полезное. Малоразвитой человек, по его мнению, везде ясно видит пользу; но чем сознательнее идем мы в жизнь, тем труднее решить, что истинно полезно для других, для рода; сохраняя одного, человек, может быть, стесняет или даже губит десять человек; губя их, он, может быть, спасает косвенно сто. Такая позиция еще раз доказывает то, что любой взгляд на какую-то вещь является относительным. Единственным, что люди должны ценить- это красоту, которая не гибнет никогда. Погибая здесь она непременно возрождается в другом месте. Достаточно только понять это, как сразу становится очевидным то, что покоя в жизни людей, на самом деле, не будет никогда. И всеобщая идея счастья, равенства и свободы есть только призрак, достичь которого невозможно.

Роман «В своем краю»- это роман о России, о чести и достоинстве этого края и этого народа. В нем резко критикует западническое обывательство, преклонение перед Западом, показывая преимущества России во многих сферах жизни. Он верно замечает достоинства и недостатки обеих сторон, и пытается найти средство, чтобы укрепить все лучшее в отечественной культуре, обогатив достижениями других народов.

Именно из- за идей К.Леонтьева и их отражений в художественном произведении, следует признать, что роман достаточно оригинален. И такие произведения не следует отодвигать на второй план, только потому что сюжет избит и нового в нем нет абсолютно ничего. Конечно, довольно трудно понять всю глубину и сложность романа, но те ценители искусства, которые смогут этого достичь, по заслугам оценят великий талант Леонтьева как писателя.

Неоценимый вклад Леонтьева состоит в том, что он одним из первых усмотрел симптомы гибели эстетики. Он увидел, что то, что люди именуют прогрессом, несет смерть красоте. И на основании этого он сделал собственное предсказание отдаленной перспективы развития государств. В России такая позиция становится весьма актуальной, потому что массовая культура очень сильно популяризировалась. Общество давно не обращает внимания на эстетическую сторону того, что читает и смотрит большинство. В этом К.Леонтьев оказался прав. Русский народ все больше и больше подгоняют под стандарт Западной Европы, не оставляя ничего индивидуального в нашей культуре. Отказ от национального своеобразия несомненно ведет к разрушению традиций, а позднее и самого государства. Следует добавить, что Леонтьев одним из первых почувствовал падение духовных потребностей в угоду материальным. Нарастание бездуховности, выражающееся в первую очередь в исчезновении религиозных чувств и идеалов, с точки зрения К.Леонтьева, означает вернейший показатель гибели, хотя человечеству может казаться, что оно движется вперед, гордится своей технической цивилизацией. Люди, даже если ненадолго станут равны между собой, позднее захотят быть сильнее и успешнее остальных. А значит все вернется в прежнее состояние- социального неравенства, подразумеваемое самой природой. Вот только культуру невозможно будет восстановить. Очень жаль, что общество или умышленно отказывается от каких бы то ни было идеалов, или не может их себе выработать, поэтому в нем все меньше и меньше остается эстетического, которое чаще всего заменяется утилитарным и практическим.Начиная с XVIII века, реальная действительность враждебна эстетическому идеалу и художественному творчеству. Это нашло отражение и в литературном языке, и в политике государства, и в изменении вкусов и потребностей людей. Поэтому К.Леонтьев резко критиковал современный ему мир- мир без идеалов, без красоты.Время не стоит на месте, и либерально-эгалитарный прогресс все больше и больше набирает обороты. Но все же возможно, что развитие эстетического вкуса у большинства людей поможет не допустить падения национальной культуры. Недаром даже Ф.М. Достоевский говорил, что «мир спасет красота».

Библиографический список

1. Бердяев Н. К. Леонтьев- философ реакционной романтики // Бердяев Н. Философия творчества. Культуры и искусства: 2т. – М., 1994- с 246-248
2. Леонтьев К. Византизм и славянство // Собр. Соч.- Т.5.
3. Леонтьев К. В своем краю // Собр. Соч.- М., 1912- Т.1
4. Личность и творчество Константина Леонтьева в оценке русских мыслителей и исследователей 1891-1917 гг.: Антология.- СПб.,- Кн. 1
5. Личность и творчество Константина Леонтьева в оценке русских мыслителей и исследователей 1891-1917 гг.: Антология.- СПб.,- Кн.2
6. Слесарева Г.Ф. Константин Николаевич Леонтьев // Философские науки 1991,№11

Диссертация

Виноградов, Андрей Александрович

Ученая cтепень:

Кандидат филологических наук

Место защиты диссертации:

Кострома

Код cпециальности ВАК:

Специальность:

Русская литература

Количество cтраниц:

Глава 1. Особенности литературно-критического метода К.Н.Леонтьева.

§ 1 Эстетика искусства.

§ 2 Эстетика жизни.

§ 3 Исповедь эстетического содержания.

Глава 2. Онтопоэтика К.Н.Леонтьева.

§ 1 Эстетическая теория.

§ 2 Художественная практика.

Введение диссертации (часть автореферата) На тему "К.Н. Леонтьев: литературно-критическая позиция"

Посмертная слава - явление характерное для русской культуры. Россия не любит пророков и зачастую внимает им только в годы больших перемен и общественных потрясений. Так произошло с К.Н.Леонтьевым (1831-1891). Несмотря на то, что создатель ряда рассказов и повестей о восточных нравах ставил себя как писатель выше И.С.Тургенева и Ф.М.Достоевского, он не получил и десятой доли их прижизненной славы. «Я думаю, - говорил К.Н.Леонтьев в конце жизни, - что когда-нибудь на мои мысли обратят внимание. А то, что всю жизнь я прошел так мало замеченным, на то была Божья воля» . Автор оказался прав: в 1912-1913 годах выходит 12-ти томное собрание его сочинений (вышло 9 томов), появляется сборник статей «Памяти К.Н.Леонтьева» («Литературный сборник », 1911)1, монография Б.А.Грифцова «Судьба К.Н.Леонтьева» («Русская мысль », 1913), освещающая все творчество мыслителя, исследование В.В.Розанова «К.Леонтьев об Аполлоне Григорьеве» («Новое время », 1915), в котором дается характеристика взаимоотношений К.Н.Леонтьева и Н.Н.Страхова, работа А.К.Закржевского «Одинокий мыслитель » (Киев,1916), где уделяется особое внимание ранним критическим исследованиям Леонтьева и ряд других2.

После Октябрьской революции внимание к творчеству мыслителя в России значительно ослабело, что объясняется, в первую очередь, его религиозно-философскими взглядами. Но за рубежом, особенно в кругах русской эмиграции, интерес к К.Н.Леонтьеву по-прежнему высок: печатается монография Н.АБердяева «Константин Леонтьев (Очерк из истории русской религиозной

1 В сборнике представлены, в основном, статьи библиографического плана, имеющие целью воскрешение имени К.Н.Леонтьсва, а потому лишенные глубокого исследовательского начала.

2 Отметим, что большинство работ публиковалось на страницах газет и журналов, имело разобщенный, в смысле понимания целостной концепции Леонтьева-критика, характер. Единственная диссертация, имеющая довольно одностороннюю критику философских взглядов Леонтьева, была написана священником К.МАгсевым «Христианство и его отношение к благоустроению земной жизни. Опыт критического изучения и богословской оценки раскрытого К.Н.Леонтьевым понимания христианства» (Киев, 1909). мысли)» (Париж, 1926)1, работа священника К.Зайцева «Любовь и страх (Памял ти Константина Леонтьева) » (Шанхай, 1948), монография Ю.П.Иваска «Константин Леонтьев. Жизнь и творчество» (Берн, Франкфурт-на-Майне, 1963)3. Лишь со второй половины столетия на родине «непризнанного пророка » (Л.А.Тихомиров) начинают появляться редкие исследования литературно-критического плана (П.П.Гайденко, Н.А.Рабкина)4. Здесь следует особо отметить вклад С.Г.Бочарова в раскрытие критических взглядов Леонтьева. В его статье «"Эстетическое охранение" в литературной критике (Леонтьев о русской литературе)» («Контекст-1977», 1978) впервые предпринята попытка рассмотреть литературно-критическое творчество Леонтьева в его становлении и развитии5.

Настоящее воскрешение леонтьевских идей происходит в конце 1980-х годов, в период реставрации культурных ценностей. В 1988-1989 году в журнале «Вопросы литературы » С.Г.Бочаров печатает статью К.Н.Леонтьева «Анализ, стиль и веяние », в издательстве Российского Христианского гуманитарного института появляется антология статей «К.Н.Леонтьев: pro et contra» (Санкт-Петербург, 1995). В последние годы широко публикуются философские произведения мыслителя, в издательстве «Владимир Даль » выходит 12-ти томное собрание его сочинений (к 2005 году вышло 7 томов), в Интернете открылся от

1 Основной упор Н. А.Бердяев делает на философские взгляды мыслителя. Под этим углом зрения рассматриваются и литературно-критические работы Леонтьева.

2 Исследователь называет религиозные идеи Леонтьева православными, основанными на учениях отцов церкви, чем оправдывает критику мыслителем философских взглядов Ф.М.Достоевского и Вл. Соловьева,

3 Самая обстоятельная работа по творчеству Леонтьева на сегодняшний день, В монографии дается обзор литературно-критических статей Леонтьева, но отсутствует их объективный анализ.

ШХГайденко в статье «Наперекор историческому процессу » («Вопросы литературьр>, 1974) пытается дать полную картину литературно-критического творчества Леонтьева. Она выделяет две темы леонтьевской критики: эстетическую и религиозную (византийское христианство). «Леонтьев как литературный критик, - пишет Гайденко, - обнаруживает мировоззренческую предпосылку своего анализа: полное и безоговорочное отбрасывание им отрицания оказывается. отбрасыванием нравственной точки зрения на действительность». Но с нравственной стороны исследователь приближает Леонтьева к Ш.Бодлеру.

Н. А.Рабкина в небольшой статье «Антигерой Достоевского и штрихи реальной истории» («Известия ОЛЯ », 1984) анализирует отношения Леонтьева и Достоевского . Позже, в 90-х годах, исследователь представит еще несколько работ, посвященных творчеству критика: «Литературные уроки (Леонтьев и Тургенев - история взаимоотношений)» («Вопросы литературы », 1991), «Византизм КЛеонтьева » («История СССР », 1991).

5 С.Г.Бочаров утверждает основным критерием критической оценки Леонтьева эстетическое охранение. В связи с этим ученый упоминает о взаимоотношениях Леонтьева и АаГригорьева (1860-е годы). В этом аспекте рассматриваются некоторые элементы «Анализа, стиля и веяния ». С.Г.Бочаров определяет позицию Леонтьева как «противостояние фатализму ». Далее предлагается характеристика ряда критических положений Леонтьева в его статьях 1880-х годов. В статье «Эстетический трактат КЛеонтьева » («Вопросы литературы », 1988) С.Г.Бочаров говорит о значении леонтьевской критики для общего литературоведения в области теоретических законов поэтики и психологических аспектов эстетики, утверждая актуальность изучения проблемы. дельный сайт, посвященный творчеству К.Н.Леонтьева (http://knleontiev. narod.ru). Уже несколько лет, в рамках Всероссийских чтений «Оптина пустынь и русская культура » (г.Калуга), разрабатывается леонтьевская тема. Творчеству «мистического анархиста » (Н.А. Бердяев ) посвящено множество работ, в том числе и диссертаций. Но их подавляющее большинство представляет анализ философских взглядов мыслителя1.

Актуальность работы определяется необходимостью осмыслить своеобразие критического творчества К.Н.Леонтьева, коренным образом отличающегося от традиционных представлений о русской литературе.

Цель нашей диссертации: дать характеристику литературно-критической позиции Леонтьева. С точки зрения этимологии слово «позиция » заимствовано в Петровскую эпоху через польское посредство из французского языка и является синонимичным слову «положение » (ponere - positio - position - позиция ). Поэтому слово «позиция », понимаемое в переносном значении («точка зрения, отношение к какому-либо вопросу») сближается с семантикой «положения » («утверждение, мысль, лежащие в основе чего-либо, выдвинутые кем-либо; тезис»), что обусловливает представление отношения автора к творческому вопросу и анализа этого отношения.

Объектом исследования являются литературно-критические статьи, философское и художественное творчество Леонтьева, Предметом - эстетические и религиозно-нравственные взгляды Леонтьева, проявившиеся в его критической прозе .

Теоретической базой нашего исследования являются труды М.Хайдеггера, Х.Гадамера, Р.Барта (теоретико-методологическая основа); А.А. Потебни , А.Н. Веселовского, А.П. Скафтымова, С.С. Аверинцева , Л.В.Карасева, Б,Ф, Егорова (поэтика); В.В. Виноградова , А.В. Чичерина, Б.В. Томашевского, Л.С. Выгот

1 Среди прочих отметим: Зинченко Л.Н. Поэтика прозы КН.Леонтъсва «русского периода ». - Барнаул, 1999; Ко-вешникова Н.А. Идеи К.Леонтьева в культуре Серебряного века. - М., 2000; Панаэтов О.Г. Полифонизм и соборность как категории поэтики: Ф.М. Достоевский и К.Н. Леонтьев. - Краснодар, 1998; Дианов Д.Н. Творческие искания Ф.М. Достоевского в оценке русской религиозно-философской критики к.XIX - н.ХХ вв.: КЛеонтьев , Вл.Соловьев, В.Розанов: Дис. канд. филол. наук. - Кострома, 2003.

2 Замечание о сносках: первая цифра (арабская) - номер библиографического списка, вторая цифра (римская) -том издания, третья цифра (арабская) - страница. ского (стилистика), а также О.М. Фрейденберг , Б.М. Эйхенбаума, С.Г. Бочарова, В.Е. Хализева и других.

Методология исследования основана на сочетании историко-генетического, сравнительно-типологического, историко-функционального, структурного и психологического методов исследования. Теоретико-методологическим основанием диссертации, определяющей использование и сочетание данных методов, являются представления критики «приближения », где литературно-критический опыт рассматривается в онтологическом аспекте.

Литературная критика есть alter ego литературного процесса. Деятельность писателей доказывает, что литература существует; существование же критики обусловливает литературный процесс. Критика всегда находится a posteriori по отношению к явлениям литературы. Причем литературно-критический опыт имеет несколько составляющих: с одной стороны - это опыт автора художественного произведения, который является объектом последующего изучения, а с другой - опыт самого исследователя, характеризующийся субъективностью его жизненной позиции. «Диалектика литературного опыта, - утверждает Х.-Г. Га-дамер, - получает свое подлинное завершение не в каком-то итоговом знании, но в той открытости для опыта, которая возникает благодаря самому опыту» .

Задача литературной критики, на наш взгляд, - раскрыть трансцендентную составляющую опыта автора, установить его имманентный компонент, трансформируя при этом собственный опыт по законам, установленным автором. «Художественное творчество, - говорит И. Кант, - следует рассматривать как природу. Посредством гения природа дает правила искусству». Поэтому, рассматривая художественное произведение по законам автора, исследователь конкретизирует эти законы так, чтобы они были приемлемы для всего литературного процесса.

Раскроем дефиниции компонентов творческого опыта.

Р.Барт, выступая с позиции «новой критики », определял структурализм как «упорядоченную последовательность определенного числа мыслительных oneраций» . В таком понимании деятельности утрачивается субъект, возникает новое психологическое понятие («мыслительные операции »), используя которое, определим имманентную составляющую как совокупность «мыслительных операций » автора, приводящую к формированию законченной мысли, которая, впоследствии, выражается в графической форме. Другими словами, это те внутренние отношения и связи, которые лежат в основе реального опыта автора и влияют на определение характера непосредственно воспринимаемой нами субстанции.

Трансцендентной составляющей является именно то, что автор открывает читателю, то есть особым образом сконструированный словесный материал, призванный оказать определенное воздействие на субъект. При этом не следует проводить четкой логической границы между субъективностью интерпретатора и объективностью подлежащего пониманию источника, так как в процессе анализа происходит взаимодействие творческих потенциалов субъекта и объекта посредством третьей составляющей, обеспечивающей это взаимодействие.

Следует отметить, что «совокупность мыслительных операций » порождает энергию, которая воплощается в словесном эквиваленте. Происходит то, что позволило М.М.Бахтину называть автора «единственно активной формирующей энергией ». Однако внутри текста наблюдается взаимопроникновение контекстных энергий, которое не зависит от воли автора (возможно, что это положение подтолкнуло некоторых исследователей к развитию идеи о бессознательном творчестве), и ведет к образованию интеграционной, целостной энергии текста, которая, собственно, и является третьей составляющей литературно-критического опыта. Взаимодействие энергии текста и энергетики субъекта являет определенный эмпирический эффект, который приводит (или не приводит) данный субъект к осознанию целостности восприятия предмета изучения.

Понимание литературной критики как совокупности всех компонентов литературно-критического опыта, призванной приближать осмысление художественного произведения к совершенному, что свидетельствует «о воле к предельному усилию, о решимости идти до границы возможностей » , обусловливает обособление общего понятия литературной критики репрезентацией критики «приближения ».

Онтологичность приближения позволяет, с одной стороны, представить своеобразие соотношений между исследователем и художественным текстом: исследователь текста одновременно находится в будущем, по отношению к тексту, который, в свою очередь, присутствует в своем настоящем; и в настоящем, по отношению к тексту прошлого. С другой стороны, можно говорить о существовании герменевтического круга «критик - художественное произведение»,

С точки зрения критики приближения, в соответствии с общей логикой работы, характером подлежащей рассмотрению проблемы и спецификой исследуемого материала, предполагается рассмотрение во взаимосвязи двух подходов: диахронического, определяющего критические взгляды Леонтьева на каждом этапе творчества, и синхронического, представляющего историческую синтетичность приемов литературно-критического анализа.

В первом случае мы будем иметь дело с художественным объектом и субъектом-аналитиком, исследование будет носить, главным образом, историко-генетический характер, что вплотную подведет нас к рецептивности, восприимчивости художественного материала Леонтьевым-критиком. На этой основе предполагается определить своеобразие литературно-критического метода Леонтьева на каждом этапе творческого пути. Под методом литературной критики мы понимаем «. наиболее общий принцип, подход к характеристике художественного произведения, творческого пути писателя или литературного процесса в целом, определяющийся совокупностью идейно-эстетических взглядов критика, его мировоззрением и проявляющийся в конкретных приемах и способах

1 В отечественном литературоведении существует давняя полемика по поводу взаимоотношений научного анализа и интерпретации (Бурсов Б.И. Критика как литература. - Л.,1976; Борев Ю.Б. Роль литературной критики в художественном процессе. -М., 1979; Баранов В.И., Бочаров А.Г., Суровцев Ю.И. Литературно-художественная критика. - М., 1982; Егоров Б.Ф. Мастерство литературной критики: жанры, композиция, стиль. - Л.,1980 и другие). Характерно высказывание Ю.М.Лотмана, сделанное в 1972 году: «Сейчас на первый план выдвигается не то, что составляет сокровищницу индивидуального опыта того или иного исследователя. а значительно более прозаическая , но зато и более строгая, типовая методика анализа» . В последнее время границы между научным анализом и интерпретацией значительно стерлись (работы С.Г.Бочарова, А.В.Михайлова, Л.В.Карасева), что объясняется, на наш взгляд, выходом на качественно новый уровень литературно-критического анализа. критического мышления» . С этой точки зрения необходимо представить периодизацию критических воззрений Леонтьева. В развитии его философских взглядов уже сложилась традиция разделения их на два этапа: до 1871 года и с этого момента до 1891 года (Н.А.Бердяев). Ю.П.Иваск, с позиции биографического исследования, предлагает выделять четыре периода в жизни «неузнанного гения» (Д.СЛихачев): 1831-1863, 1863-1873, 1873-1887, 1887-1891. До сих пор в отечественном литературоведении ие существует четкой периодизации литературно-критических взглядов мыслителя. Основываясь на временном представлении Леонтьевым литературно-критических работ; наличию статей переходного характера («Новый драматический писатель », «»); а также на обращении его к трем видам творчества (литературе, философии и историософии), мы предлагаем выделять три периода литературно-критической деятельности: 60-е годы, конец 70-х-середина 80-х годов, конец 80-х-начало 90-х годов XIX века. С точки зрения внешнего влияния, в рамках определения своеобразия метода, перед нами стоит ряд задач диахронического свойства.

Первой из них является анализ двух статей Леонтьева: «Письмо провинциала к Тургеневу » («Отечественные записки », 1859) и « По поводу рассказов Марко Вовчка » («Отечественные записки », 1861). Необходимо выяснить отношение Леонтьева к представителям эстетической и реальной критики, к идеям Ап.Григорьева. Предполагаем, что определяющим критерием оценки в данном случае является понимание критиком аксиологической категории красоты.

В 1870-х - 1880-х годах Леонтьев создает ряд работ философского характера, активно участвует в периодических изданиях, отстаивая «охранительную » позицию. По словам С.Г.Бочарова, «политически-охранительная позиция автора прямо и грубо вмешивается в художественную оценку.». Нашей задачей является анализ статей «Новый драматический писатель » (1879), «О всемирной любви » (1880), «Страх Божий и любовь к человечеству » (1883)? ряда рецензий и цензорских докладов Леонтьева, установление отношений критика с М.Н.Катковым, А.И.Герценом, Вл.Соловьевым, представителями позитивистской и народнической философии. Это позволит выявить роль «эстетики жизни » в оценке произведения искусства, а также конкретизировать критерии «ре-ально*эстетической гармонии».

С 1887 года К.НЛеонтьев постоянно живет в пределах Оптиной пустыни под духовным руководством старца Амвросия. Именно в это время появляются знаменитые пророчества Леонтьева. Для него становится принципиально важным высказаться «до конца ». Предполагаем, что в литературно-критических статьях этого периода («Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой » (1887), «Анализ, стиль и веяние » (1890) и некоторых других) К.Н.Леонтьев пытается совместить прежние литературно-эстетические и философские воззрения на исторической почве.

Отметим, что определение характера литературно-критического обращения и основного критерия оценки, явленной в понимании Леонтьевым-критиком аксиологических категорий красоты, добра и истины, ставит перед нами ряд вопросов, конкретизирующих приведенные задачи: определить цель, направление анализа, способ доказательства, стилистические и композиционные особенности статей; представить специфику обращения Леонтьева к психологии автора и читателя, а также ряд аналитических принципов и приемов («геометрия эстетического вкуса », «стереотипная рамка », «точка насыщения »).

Другой аспект критики «приближения » предполагает рассмотреть отношения между объектом научного анализа и субъектом-аналитиком. При этом диахронический характер исследования уступает место синхроническому, что по= зволяет приблизиться к определению рецептивности критики К.Н.Леонтьева исследователями его творчества в онтологическом аспекте. Заметим, что на каждом этапе литературно-критический метод Леонтьева неоднозначен. Тем не менее, каждый период имеет общие черты, точки соприкосновения или, точнее, «контрапункты », которые позволяют представить литературно-критическую систему Леонтьева в единстве содержательной формы. Наиболее ярко данное положение проявляется в статьях последнего периода. «Кто виноват, - неоднократно восклицает Леонтьев, - я или лучшие наши писатели и публика, не знаю!

Пусть буду я виноват в моих „дамских" с этой стороны вкусах, но я не отказывался от них в течение 30-ти лет, - не откажусь, конечно, и теперь)^ 119,VIII,235]. С другой стороны, даже знаменитая статья «Анализ, стиль и веяние » не является посвященной характеристике только творчества Л.Н.Толстого1. Писатель в данном случае является для Леонтьева лишь примером для представления того или иного критического приема. «Нельзя было обо всех писать здесь (имеется в виду «Анализ, стиль и веяние » - А.В.) подробно, -отмечает критик, - так уж сложился план работы моей. Но я полагаю, что мои желания достаточно ясны, чтобы не трудно было проверить и на манере других наших писателей мой взгляд и определить ему надлежащее место, в ряду ли действительно вздорных причуд и парадоксов, или в ряду полезных и несколько новых истин»[ 117,206]. Предполагаем, что изучение литературно-критического метода Леонтьева, выделение универсальных приемов анализа позволяет нам говорить о существовании онтопоэтики К.Н.Леонтьева.

Поэтика (от греч. poietike techne - поэтическое искусство) как раздел науки существует в теории литературы (теоретическая поэтика) и в истории литературы (историческая поэтика). Теоретической поэтикой называют «раздел литературоведения, предмет которого - состав, строение и функции произведений, а также роды и жанры литературы» . Предметом исторической поэтики является «эволюция словесно-художественных форм и творческих принципов писателей в масштабах всемирной литературы» . Литературно-критическое творчество Леонтьева не может быть замкнуто в какой-либо одной области; оно имеет выражение в принципах как исторической, так и теоретической поэтики. Более того, критик создает особый поэтический мир, который обладает своей системой жизненных и художественных ценностей.

В современном литературоведении не существует однозначного понимания термина «онтопоэтика ». Л.В.Карасев в статье «Онтология и поэтика » определяет онтологию формы, эволюцию аналитического приема. «Онтологически ори

1 Верно заметил А.С.Бушмин: «Предполагать, что толстовский психологический метод затмил или отменил методы других классиков, значит упрощать сложную проблему художественного постижения человеческой пси-хики». ентировапный взгляд, - отмечает исследователь, - видит не только поступки или намерения персонажей , но прежде всего то, как они могли быть, как они были вещественно, пространственно, текстурно оформлены, наполнены: на первое место, таким образом, выходит де-символизированное, де-идеалогизированное (насколько это, конечно, возможно) бытие, его фактическая явленность» . С другой точки зрения больше внимания следует уделять духовной стороне бытия, существованию религиозно-нравственный идеи в художественном пространстве. «Метафизика поэтического слова, - утверждает Е.А. Трофимов , -уверенность в бытийствовании красоты и истины, жизненная сила и суть культуры. Она предполагает пристальное вглядывание в воплощенность духовной субстанции, поэтическую сказанность ее. Всматривание происходит и через жанр, и через сюжет и мотив, и через стиль, как и через категорию автора. >>. Отметим, что метафизическим воплощением «истинного » бытия Леонтьев признает его «барельефное » отражение, в котором удивительным образом сочетаются отвлеченные идеи с историко-аналитическими суждениями.

В 1890-м году К.Н.Леонтьев пишет: «Во времена Кутузова и Аракчеева все было у нас с виду уже довольно пестро, но бледно; все было еще барельефно; ко времени Крымской войны - многое, почти все выступило рельефнее, стату-арнее на общегосударственном фоне; в 60-х и 70-х годах все сорвалось с пьедестала, оторвалось от вековых стен прикрепления и помчалось куда-то, смешавшись в борьбе и смятении!». Отметим, что существует архитектурное определение понятия «рельеф » (выпуклое изображение на плоскости) и географическое (совокупность различных неровностей на земной поверхности -поднятий и понижений, гор и низменностей). Слово «барельеф » образовано от французского bas-relief, то есть низкий рельеф, а в географическом плане оно означает снижение неровностей на земной поверхности. В своей литературно-критической концепции Леонтьев использует оба значения, и здесь важно отметить несколько моментов*

Исторический аспект, проявленный в выделении военных периодов, обусловливает обращение к философской концепции «триединого процесса »

К.Н.Леонтьева, согласно которой любая война определяет «цветущую сложность » нации, это время патриотического подъема, единения людей, время новых реальных и литературных героев . Но если война 1812 года, Крымская война, - это войны физические с внешним противником, то в период 60-70-х годов развивается идеологическая борьба внутри страны, это время смуты и разобщения сознания, когда важно иметь основу, почву, которая поможет устоять и не поддаться новомодной идее. Поэтому не случаен перенос географических понятий в область литературы.

В 1893 году А.Н. Веселовский скажет: «История литературы напоминает географическую полосу, которую международное право освятило как res nullius, куда заходят охотиться историк культуры и эстетик, эрудит и исследователь общественных идей. Каждый выносит из нее то, что может, по способностям и воззрениям.». Леонтьев создает особое пространственное художественное поле (барельеф, рельеф), где любые ландшафтные изменения, отраженные в стиле писателя, имеют тенденцию в концентрации начальной формы. «Характер или стиль авторского рассказа , - указывает Леонтьев, - всегда отражается так или иначе и на лицах действующих и на событиях. Подобно тому, как один и тот же ландшафт иначе освещается на заре, иначе полдневным солнцем, иначе луной и иначе бенгальским огнем, так точно одни и те же события, одни и те же люди различным образом освещаются различными, побочными даже, приемами автора» .

Так, литература рельефного, неэстетического направления, берущая начало в обличительных повестях Н.В.Гоголя, имеет свободный характер, для нее важны любые трансформации и не терпимо постоянство, чему способствуют пограничные ситуации духа. Другое дело - литература «барельефного » свойства, которая, по Леонтьеву, определяет «истинное » своеобразие русской литературы. В одной из публицистических статей критик выделяет трех представителей «исторического роздыха »: Филарет, Николай Павлович и Пушкин . «Без общественной дифференциации в единстве веры и власти - не будет устойчивости», - утверждает он .

Объединение социального и эстетического критерия при выборе художественного отрывка из произведения получило в концепции К.Н.Леонтьева название «теоретической » и «практической » сторон литературного процессам^, VIII,302].

Под теоретической стороной Леонтьев подразумевает «эстетические взгляды, эстетические теории, эстетическое мировоззрение вообще; критику философии жизни и прекрасного». Предполагаем, что это идея, которая воплощается в содержании, то, что автор хотел сказать своим произведением. Поэтому важно понять основы критики Леонтьевым философии жизни литературного героя , а также анализ эстетического мировоззрения автора, воплощенного в художественной конструкции (элементах сюжетной образности).

Практическая часть - это «художественное исполнение, художественная практика, стихи , повести, романы, драматические творения» . Здесь главное - форма, язык, стиль, манера рассказывать. Нашей задачей является характеристика двух планов художественного исполнения, выделенных Леонтьевым: композиционный («внутренний психический строй ») и стилистический («внешний психический строй »).

Обратим внимание, что терминология, определяющая структурную часть онтопоэтики Леонтьева («внешний психический строй » и «внутренний психический строй »), строится на основе лингвистических разработок (внешняя, внутренняя форма), развитии психологической науки (психический строй), а также собственных эстетических взглядов, сформировавшихся на протяжении всей жизни. В отношении внутренней формы критик выявляет «последовательность мыслей и чувств », их уровни, «психомеханику » действий персонажей. Задачей исследования в данном случае становится определение характерных черт каждого приема, его универсальности безотносительно к тексту Л.Н.Толстого. Предполагается анализ представления Леонтьевым внешней формы, тех стилистических граней, которые привлекают внимание критика.

Представление теоретической и практической сторон при изучении художественного произведения возможно соотнести с учением А.А.Потебни о трех аспектах творческого искусства: содержании, внутренней формы и внешней формы. «В поэтическом , следовательно, вообще художественном, произведении, -утверждал ученый, - есть те же самые стихии, что и в слове: содержание (или идея), соответствующее чувственному образу или развитому из него понятию; внутренняя форма, образ, который указывает на это содержание, соответствующий представлению (которое тоже имеет значение только как символ, намек на известную совокупность чувственных восприятий, или на понятие), и, наконец, внешняя форма, в которой объективируется художественный образ» . Взаимопроникновение «слова, образа и идеи », восходящее к эстетической системе Гегеля1, ведет к объединению теории и художественной практики, что указывает на содержательную форму, которая в концепции Леонтьева определяется понятием «психическая музыка ». Содержательную форму можно выделить в любом качественном произведении искусства, и в результате анализа определить принадлежность изложения автора к «барельефному » или «рельефному » полю. Однако Леонтьев расширяет понятие до «общепсихической музыки ». что предполагает сопоставление психологии стиля художественного произведения с атмосферой реального времени. В этом случае объектом анализа является историческое произведение автора, а его субъектами, ведущими к определению «веяния » - исторические и действительные представления, выбранные критиком и обусловленные его литературно-критической позицией.

Решение поставленной цели и задач обусловливает положения, которые выносятся на защиту:

Художественная форма - это не что иное как переход содержания в форму», - говорил Гегель . ММГиршмандает расшифровку этого высказывания: «.языковой материал, из которого «строится » литературное произведение, превращается в художественную форму лишь постольку, поскольку в него «переходит » образное содержание, поскольку он преображается, наполняясь ранее внеположными по отношению к нему конкретно-жизненными значениями». Несомненно, что Леонтьев изучал Гегеля, но вряд ли был знаком с исследованиями А. АПотебни (об этом говорят различия понятийного аппарата). Однако для современного ученого более близка и научно обоснованна терминология А.АЛотебни, поэтому мы будем использовать её в качестве параллельной определениям Леонтьева.

2 АГХСкафгымов в статье «К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы» писал: «При рассмотрении живой жизни духа мы вправе направить рефлектор куда угодно и осветить в этом огромном и сложном мире то, что для нас в данном случае интересно и ценно (история для литературы, а не литература для истории). Важен не факт, а психология факта. Художник несет в себе веяния и жизнь эпохи и среды, а произведение несет дух художника, Общая поэтика эпохи строится в лабораториях внутреннего мира отдельных художников». Считаем, что данное высказывание имеет фактор преемственности с идеями содержательной формы К.Н.Леонтьева.

1) Литературно-критическое творчество Леонтьева имеет три этапа, каждый из которых обладает определенным критерием оценки;

2) Идеальным бытийным существованием литературы в рамках «онтопоэти-ки» К.Н.Леонтьев признает «барельефное » пространство, которому свойственно преобладание религиозно-аристократического мировоззрения;

3) Литературно-критическая позиция критика имеет онтологический характер, что проявляется в соотношении метафизических и аналитических суждений о художественном произведении.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые литературно-критическая позиция К.Н.Леонтьева изучена как система с точки зрения ее становления, развития, специфики; дана периодизация литературно-критического творчества через соотношение эстетической, этической («охранительной ») и предсимволистской позиции критика; сформулированы особенности его литературно-критического метода; обозначены и рассмотрены основы «онтопоэти-ки» К.Н.Леонтьева.

Теоретическая значимость исследования определена возможностью представления литературно-критической позиции Леонтьева как определенного «аристократического » пласта русской культуры, что может быть полезно для осмысления русского литературного процесса XIX века.

Практическая ценность проведенного исследования состоит в возможности применять результаты исследования при чтении курсов истории русской литературы и русской литературной критики, а также спецкурсов, посвященных литературно-критическому творчеству К.Н.Леонтьева.

Заключение диссертации по теме "Русская литература", Виноградов, Андрей Александрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Целостное восприятие литературно-критической позиции К.Н.Леонтьева строится на соотношении диахронического и синхронического подходов к теме изучения. Как в единице времени сфокусировано время прошедшее, так и опыт, тем более творческий, имеет историю синтеза. Наша задача в этом случае -представить последовательное изложение полученных результатов и их соотношение с общей целью, конкретными задачами, а также положениями, выносимыми на защиту, которые были сформулированы во введении.

Диахронический аспект критики «приближения » позволяет выделить три этапа литературно-критического творчества Леонтьева (1860-е годы; конец 1870-х - первая половина 1880-х годов; конец 1880-х - начало 1890-х годов), каждый из которых обладает определенным критерием оценки.

В 1860-е годы, когда борьба между эстетическим и этическим восприятием произведения велась с явным превосходством реальной критики, Леонтьев выступает с эстетической позиции. В литературно-критических статьях этого периода, тесно связанных с именем И.С.Тургенева, К.Н.Леонтьев защищает не только свое литературное творчество, но и собственные жизненные ценности, обусловленные стремлением к прекрасному. В этом отношении он был близок идеям Ап.Григорьева. В литературно-критических работах Леонтьев отделяет нравственный вопрос от эстетического, исключает из рассмотрения «эмансипационный » дух произведений, их актуальное жизненное содержание. Если в «Письме провинциала к Тургеневу » он вступает в «нерешительную » полемику с автором-учителем, то, рассуждая о сочинениях Марко Вовчка , спорит с представителями реальной критики и литературой жизненного факта.

Литературно-критическая позиция Леонтьева в это время находится на стадии формирования, хотя и имеет ярко выраженную эстетическую направленность. Уравновешенный тон повествования , выявление художественных достоинств литературного явления через анализ стилистических особенностей - таковы характерные черты критики Леонтьева в 60-е годы. Однако доминирующим критерием оценки является категория «красоты », которая понимается Леонтьевым как степень эстетического вкуса читателя и писателя , что отражается как в самом произведении, так и в его критике. Согласно принципам «геометрии эстетического вкуса », разработанным критиком впоследствии, интуитивное восприятие изящного как в жизни, так и в ее художественных отражениях имеет социальную основу. Если исходить из того, что общественное положение находится в прямой связи с физиологическими данными и национальными признаками, то становится очевидным «аристократизм » Леонтьева-критика. Однако категория «красоты » не является заключенным только в эстетических проявлениях феноменом, она имеет выход и на уровень религиозной и исторической философии Леонтьева, то есть является универсальным критерием.

Анализ художественных произведений конца 1870-х - первой половины 1880-х годов ведется Леонтьевым с «охранительной » позиции. Большинство литературно-критических статей подчинено элементу «воплощенного ожидания »: автор рассматривается по степени наличия в нем таланта (будущих залогов), а «характер » сочинений, их содержание определяется с позиции «эстетики жизни » (общественной полезности в настоящем). При этом отношение Леонтьева к политическим движениям, обусловленное его гражданскими (А.И.Герцен, К.Н.Катков) или эстетическими (позитивизм, народничество) предпочтениями, оказывается созвучным «охранительным » критериям оценки, направленным на критику авторов - «напоминателей забытого » (Н.Я.Соловьев, А.М.Сливицкий, А.Г.Коваленская) и современных талантливых писателей (Б.М.Маркевич, Ф.М.Достоевский и Л.Н.Толстой). Целью подобных статей является определение социальной полезности как произведения искусства, так и его автора. Провоцирующий, с элементами пересказа стиль изложения, внимание к содержательной стороне объекта изучения оказываются характерными особенностями публицистических работ мыслителя. Критерий «добра », определяющий критическую оценку Леонтьева в эти годы, соответствует идеалам «истинного православия », где значима последовательность «страх-смирение-любовь». Доминантами критического зрения является также соотношение страха, смирения и любви; гениальности и святости. Философское понятие «добра », связанное у Леонтьева с теорией «трансцендентного эгоизма », оказывается не только содержательным, но и формальным критерием, имеющим свое воплощение в объективности исторического процесса.

В конце 1880-х- начале 1890-х годов Леонтьев выступает как предтеча символисткой критики. Мифопоэтическим идеалом, обуславливающим направленность литературно-критического анализа, является представление «барельефного » отражения жизни в художественном произведении. Леонтьевская критика имеет исповедальный характер, в ней находят отражение как принципы «эстетики красоты », так и «эстетики жизни », что позволяет говорить также об историческом аспекте критического мышления Леонтьева. На этом фоне выделяется «лично к автору » беспристрастный («Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой », «Достоевский о русском дворянстве ») и «отвлеченно » беспристрастный («О романах Л.Н.Толстого») анализ художественных творений. Целью литературно-критических работ становится определение исторической заслуги произведения, а ведущими направлениями анализа - исследование психологии формы и содержания. Преобладающим критерием оценки в этом случае является категория «истины », понимаемая как феномен «истинного реализма », в котором совмещаются категории «красоты » и «добра ». Поиск эстетической гармонии Леонтьев проводит как со стороны содержания, так и со стороны формы, заключая ее в принципах формы содержательной, подчиненной «барельефному » началу. Примером подобных умозаключений служит предложенный Леонтьевым принцип «точки насыщения » стиля (Марко Вовчок ), религиозного содержания (Ф.М.Достоевский), литературной школы (Л.Н.Толстой).

На основе проведенного исследования выделены общие принципы, которые свойственны литературно-критическому методу К.Н.Леонтьева на любом этапе творчества:

Универсальность эстетической категории;

Константность убеждений (по принципу накопления жизненного опыта);

Целостность мысли, для которой характерна антонимичность (наличие вкуса -отсутствие; истинное православие - ложное; истинный реализм - карикатурный);

Объективность анализа (выявление положительных и отрицательных сторон);

Мозаичность изложения;

Принцип скрытой цитации наряду с явной;

Рассмотрение художественного явления с точки зрения психологии автора и читателя;

Вставка в критическое повествование элементов автобиографии;

Обращение к представителям литературы, критики или философии (в зависимости от цели статьи) и полемика с ними.

Представление литературно-критической позиции Леонтьева в синхроническом аспекте позволяет говорить о том, что универсальные категории онтологического метода, данные в аналитическом ключе, образуют достаточно стройную критическую систему, где основополагающим критерием оценки становится «барельефное » восприятие мира в его отражениях1. В результате исследования мы пришли к утверждению онтопоэтики К.Н.Леонтьева. В статье «Анализ, стиль и веяние » Леонтьев представляет собственное видение «слова, образа и идеи ». При этом идеальным бытийным существованием литературы Леонтьев признает «барельефное » начало.

С позиции эстетической теории для «барельефного » поля свойственно преобладание религиозно-аристократического мировоззрения. При этом содержание художественного произведения должно быть направлено на поддержание православных традиций, на воспитание патриотических чувств. Жизненная философия героя художественного произведения должна соответствовать принципам объективной (со стороны индивидуальной физиологии и оценки действующих лиц) и субъективной (с точки зрения характера и общественной деятельно

1 При этом критерий мозаичиости изложения требует наиболее тщательного анализа и последующего синтеза. Стремление к ясности представления литературно-критической позиции Леонтьева определило онтологичносгь исследования. ста) поэтичности. Идеалу этого представления свойственно наличие физического здоровья при внешней привлекательности, способность логического и отвлеченного мышления, живое участие в общественной деятельности, обладание силой воли и твердым характером, наличие православного чувства и любви к Родине (А.Болконский, А.Вронский, А.Троекуров). В этом случае четко проявляется леонтьевское соотношение «прямого к автору » и «отвлеченного » беспристрастия.

Сюжетная образность, которая свойственна мировоззрению Леонтьева, включает в себя три аспекта, каждый из которых обладает конкретным оценочным критерием: исторический аспект оказывается подчинен эпичности и объективности повествования (Н.В.Гоголь - Л.Н.Толстой), нравственный зависит от уровня религиозного чувства и его объективности (о.Амвросий - о.Зосима; С.Т.Аксаков - К.НЛеонтьев), а эстетический направлен на борьбу за представление в превосходной степени поэзии дворянского быта и «чистоты » русского языка (И.А.Гончаров - К.Н.Леонтьев). Этому в немалой степени способствует разработанная критиком концепция структурного анализа.

Для художественной практики характерен «логизм в сцеплении частей » как элемент композиционного строя произведений «барельефного » свойства. Выявление «последовательности мыслей и чувств » предполагается Леонтьевым на основе двух факторов: социального и индивидуального. В центре литературно-критического анализа находится характеристика психологической ситуации; в «барельефном » идеале - чувства должны определять мысль. Прием выявления «уровня мыслей и чувств » предполагает анализ представления автором психологического (с медицинской точки зрения) состояния героя (авторский субъективный уровень) и объективной действительности. При этом «мысль » получает значение научной «претензии », а «чувство » согласуется с категорией «добра », явленной в концепции жизненной эстетики Леонтьева. Критик исследует не только настоящее и прошлое, но и будущее художественного эпизода, и на этой основе строит прием «психомеханики » действий персонажей . Отметим, что «математическая точность », применяемая критиком к художественному тексту, носит субъективный характер, так как само выявление временных категорий может идти в разрез с авторским замыслом. С другой стороны, Леонтьев выбирает наиболее яркие и однозначные моменты, что говорит о степени точности представления автором той или иной ситуации.

Критика Леонтьевым «внешнего психического строя » основана на двух критериях. Первый из них предполагает органичность психологического и стилистического анализа при характеристике литературных явлений («физиологическая наблюдательность »: детали портрета, зоологическое сопоставление, медицинские подробности). Второй критерий рассматривается с точки зрения субъективности эстетического вкуса: просторечия, звукоподражания, стяжения, повторы и заимствования исследованы нами на конкретных примерах. Отметим, что Леонтьев использует лингвистические разработки априорно, не делая ссылок на источники, что дает нам возможность искать причину его взглядов в общем стремлении к изучению национального языка во второй половине XIX века (А.А.Потебня, Д.Н.Овсянико-Куликовский; А.Н. Веселовский ), а также подчеркнуть своеобразие леонтьевской концепции литературного стиля, послужившей стимулом для филологических исследований в XX веке (В.В.Виноградов, Л.С.Выготский, Б.М.Эйхенбаум и другие).

Теоретическое изложение и художественная практика подчинены универсальной категории эстетического вкуса, имеющего позитивистский оттенок. Подобный эклектизм обусловлен «веянием » времени, внимание к которому определило формально-содержательный анализ К.Н.Леонтьева.

В соответствии с эстетикой Леонтьева, определяющим критерием для малых литературных жанров является «мягкость » изложения. Функциональный анализ, направленный на выявление «психической музыки » текста, дается Леонтьевым через латентное исследование внешней и внутренней формы. Открытая характеристика позволяет нам подвести доказательную базу под возможность этого выявления. Характерные особенности «мягкости » определены повествованием от первого лица (от имени героя-простолюдина), соответствием внутренней и внешней формы традициям «пушкинской » школы (рассказы Марко

Вовчка). «Барельефный » характер, которому подчинена выделенная группа, обусловливает, с точки зрения Леонтьева, и эстетический, и нравственный эффект восприятия.

Общепсихическая музыка» художественного произведения («Война и мир » Л.Н.Толстого) определяется Леонтьевым на трех уровнях исторического анализа: действительном, обусловливающим приоритет «истинного » реализма перед ложным (С.Т.Аксаков), интуитивном, направленным на важность меры близости писателя к историческому факту и, как следствие, соответствие эстетического воплощения реальности (А.С.Пушкин), и сознательном, дающем крайне субъективное восприятие произведения. Результатом исторического анализа становится «шлифовка » текста автора в соответствии с «общепсихической музыкой » времени, данной в индивидуальном представлении критика.

Литературно-критическая позиция Леонтьева в принципах онтопоэтики имеет объективно-субъективный характер, подчиненный столь же индивидуальному пониманию добра (страх - смирение - любовь), истины (эстетическая гармония) и красоты (эстетический вкус). Объективизм, по Леонтьеву, это не столько исторический, документальный критерий, сколько онтологический, обусловленный «барельефным » видением окружающего мира.

Таким образом, определение темы исследования с точки зрения «критики приближения » привело к выражению онтологического характера литературно-критической позиции критика. Материал художественной литературы рассматривается Леонтьевым в рамках восприятия им действительной жизни, что выражается в «охранительной » или позитивистской ориентации критического суждения, и понимания метафизических явлений, данных через эстетические или религиозные критерии оценки.

В этой связи наиболее перспективными направлениями развития темы считаем: разработку писательской , философской и исторической критики Леонтьева за счет расширения границ исследования; определение влияния творчества Леонтьева на критику XX века, а также использование приемов леонтъевского анализа на материале других авторов.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Виноградов, Андрей Александрович, 2005 год

1. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. СПб., 2004.

2. Авсеенко В.Г. Поэзия журнальных мотивов // Критика 70-х гг. XIX века. -М., 2002.

3. Автухович Т.Е. «Русские ночи » В.Ф.Одоевского // Идеи позитивизма в русской словесности. Lodz, 2000.

4. Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей: В 2-х т. М.,1998. T.I.

5. Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1981.

6. Аксаков С.Т. Семейная хроника. Л., 1955.

7. Александров А.А. К.Н.Леонтьев // Русский вестник. 1892. - IV.

8. Александров А.А. Памяти КЛеонтьева // К.Н. Леонтьев: pro et contra. -СПб., 1995. Кн.1.

9. Альми И.Л. Статьи о поэзии и прозе . Владимир, 1999.

10. Анненков П.В. Критические очерки. СПб., 2000.

11. Анненский И.Ф. Книги отражений. М., 1994.

12. Аристотель. Поэтика . // Аристотель и античная литература. ~М., 1978.

13. Астафьев П.Е. Вера и знание в единстве мировоззрения. -М., 1893.

14. Аулова Е.П. Проблема синтеза восточной и западной культур под эгидой православия исходный пункт историософии И.В.Киреевского // Оптина пустынь и русская культура: тезисы докладов конференции. - Калуга, 2000.

15. Ахшарумов Н.Д. «Война и мир ». Сочинение графа Толстого // Роман Л.Н.Толстого «Война и мир » в русской критике. Л.,1989.

16. Бабаев Э.Г. «Анна Каренина » Л.Н.Толстого. М.,1978.

17. Бабаев Э.Г. Л.Толстой и русская журналистика его эпохи. М.,1978.

18. Баранов В.И., Бочаров А.Г., Суровцев Ю.И. Литературно-художественная критика. М., 1982.

19. Барт Р. Избранные труды. Семиотика. Поэтика. М.,1994.

20. Басаргин А. (Введенский А.И.) Критические заметки КЛеонтьева о Л.Н.Толстом //Московские ведомости. -1911.-7 мая.

21. Басистов П.Е. «Накануне » И.С.Тургенева // Отечественные записки. 1859. - Кн. V.

22. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.Д986.

23. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М.;Л.,1961-1964. Т.VII.

24. Белкина О.А. Пушкинская речь Ф.М. Достоевского в восприятии К.Н. Леонтьева // Русская литература. 1992. - №3.

25. Бердяев Н.А. Константин Леонтьев (Очерк из истории русской религиозной мысли) // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн. 2.

26. Берковский Н.Я. О мировом значении русской литературы. Л.,1975.

27. Бонда С. М. Черновики Пушкина. М., 1971.

28. Бочаров С.Г. «Война и мир » Л.Н.Толстого // Три шедевра русской классики.-М., 1971.

29. Бочаров С.Г. К.Н.Леонтьев и Ф.М.Достоевский // Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. -М., 1999.

30. Бочаров С.Г. «Ум мой простить я не могу » // Литературная газета. 1991. -18 дек.

31. Бочаров С.Г. Эстетический трактат К.Н.Леонтьева // Вопросы литературы. -1988.-№12.

32. Бочаров С.Г. «Эстетическое охранение » в литературной критике (К.НЛеонтьев о русской литературе) // Контекст-1977. М., 1978.

33. Брандис Е.П. Сила молодая. Л., 1972.

34. Брода М. Социология К.Леонтьева // Идеи позитивизма в русской словесности. Lodz, 2000.

35. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь (репринтное воспроизведение 1890г.). -М., 1990.

36. Буданова Н.Ф. Достоевский и Леонтьев // Достоевский . Материалы и исследования. -Л.,1991. T.IX.

37. Булгаков С.Н. Победитель Побежденный // К.Н. Леонтьев: pro et contra. -СПб., 1995. Кн.1.

38. Бушмин А.С. Преемственность литературного развития // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974.

39. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

40. Викторович В.А. Сюжет и повествование в романе Достоевского // Сюжет и художественная система. М., 1987.

41. Виноградов В.В. О языке Толстого (50-60-е годы) // Литературное наследие. 1939. - №35-36.

42. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М.,1976.

43. Вовчок М. Сочинения: В 7-ми т. Киев, 1964. Т.П.

44. Володихин Д.М. Высокомерный странник. Философия и жизнь Константина Леонтьева. М., 2000.

45. Выготский Л.С. Психология искусства. М.,1987.

46. Вяземский П.А. Воспоминания о 1812 годе // Русский архив. 1869. - №1.

47. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философии герменевтики. М., 1988.

48. Гайденко П.П. Наперекор историческому процессу (Леонтьев литературный критик) // Вопросы литературы. - 1974. - №5.

49. Галич А.И. История философских систем: В 2 ч. СПб, 1818-1819. 4.2.

50. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

51. Гегель Г. Собр. соч.: В 14-ти т. М.,- Л., 1954-1958.

52. Гей Н.К. Сопряжение пластичности и аналитичности // Теория литературных стилей. М., 1977,

53. Герцен А.И. Собр.соч.: В 8-ми т. М.Д975.Т.Ш.

54. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1976.

55. Гиршман М.М. Синтез простоты и сложности в стиле // Теория литературных стилей. М., 1977.

56. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 5-ти т. М., 1960.

57. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8-ми т. М., 1977.

58. Горная В.З. Мир читает «Анну Каренину ». М., 1979.

59. Горнфельд А.Г. О романах гр. JI.H. Толстого // Русское богатство. 1911. -№9.

60. Горнфельд А.Г. О художественной честности // Критика начала XX века. -М., 2002.

61. Гревцова Е.С. Философия культуры А.И.Герцена и К.Н.Леонтьева. М., 2002.

62. Грехнев В.А. Словесный образ и литературное произведение. Нижний Новгород, 1997.

63. Греч Н.И. Чтения о русском языке: В 2 ч. СПб., 1840. 4.2.

64. Григорович Д.В. Повести и очерки. М., 1983.

65. Григорьев А.А. Литературная критика. М., 1967.

66. Григорьев А. А. Материалы для биографии. Пг., 1917.

67. Григорьев А.А. Явления литературы, пропущенные нашей критикой. Граф Толстой и его сочинения // Время. 1862. - Т.7.

68. Грифцов Б.А. Судьба К.Н.Леонтъева // К.Н. Леонтьев: pro et contra. -СПб.,1995. Кн.2.

69. Грифцов Б.А. Эстетический канон Достоевского // Вопросы литературы. -2005.-№2.

70. ГромекаМ.С. Анна Каренина . М., 1885.

71. Громов П.П.О стиле Льва Толстого: «Диалектика души » в «Войне и мире ». -Л.,1977.

72. Губастов К.А. Из личных воспоминаний о К.НЛеонтьеве // Памяти К.Н. Леонтьева. М., 1911.

73. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985.

74. Гусев Н.НЛетопись жизни и творчества Л.Н.Толстого: В 2-х т. М.,1958.

75. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М., 1994.

77. Днанов Д.Н. Творческие искания Ф.М.Достоевского в оценке русской религиозно-философской критики K.XIX н.ХХ вв.: К.Леонтьев, Вл.Соловьев, В.Розанов: Дис. канд. филол. наук. - Кострома, 2003.

78. Добролюбов Н.А. Собрание сочинений: В 9 т. М, 1963. Т.VI.

79. Долгов К.М. Восхождение на Афон. Жизнь и миросозерцание К.Леонтьева.- М.,1995.

80. Достоевский Ф.М. Полное собр. соч.: В 30-ти т. Л., 1972.

81. Дружинин А.В. Литературная критика. М., 1985.

82. Егоров Б.Ф. Мастерство литературной критики: жанры, композиция, стиль. -Л.,1980.

83. Зайцев К. (священник). Любовь и страх (Памяти Константина Леонтьева) // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн. 2.

84. Закржевский А.К. Одинокий мыслитель. Киев, 1926.

85. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2-х т. Париж, 1948. T.I.

86. Зинченко Л.Н. Поэтика прозы К.Н.Леонтьева «русского периода »: Автореф. дис. канд. филол. наук. Барнаул, 1999.

87. Иванов-Разумник. Талантливое сочинительство // Критика начала XX века.- М.,2002.

88. Иваск Ю.П. Константин Леонтьев (1831-1891). Жизнь и творчество. // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн. 2.

89. История русской литературной критики. Под ред. В.В.Прозорова. М., 2002.

90. Камянов В.И. Поэтический мир эпоса. -М.,1978.

91. Кант И. Критика чистого разума. М.,1994.

92. Карасев Л.В.Онтология и поэтика // Вопросы философии. 1996. - №7.

93. Катков М.Н. К какой принадлежим мы партии? // Русский вестник. 1862. -Т. 37.

94. Кемский (В.П.Мещерский). «Анна Каренина » под ножом критики. СПб., 1886.

95. Киприан (архимандрит). Из неизданных произведений Константина Леонтьева. Париж,1959.

96. Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979.

97. Ковалев В.А. Поэтика Льва Толстого. Истоки. Традиции. М., 1983.

98. Ковешникова Н.А. Идеи КЛеонтьева в культуре Серебряного века: Авто-реф. дис. канд. культур, наук. М., 2000.

99. Ковешникова Н.А. «Христианство без христианства »: духовные искания КЛеонтьева и В.Розанова // Василий Розанов в контексте культуры. Кострома, 2000.

100. Конт О. Курс позитивной философии // Антология мировой философии. -М., 1971.

101. Короленко В.Г. Л.Н.Толстой // Роман Л.Н.Толстого «Война и мир » в русской критике. Л.,1989.

102. Косик В.И. К.Н.Леонтьев: реакционер, пророк? // Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза . -М., 1996.

103. Корольков А.А. Пророк в своем Отечестве // К.Н. Леонтьев: pro et contra. -СПб., 1995. Кн. 2.

104. Котельников В.А. Парадокс о писателе // Леонтьев К.Н. Египетский голубь.-М., 1991.

105. Котельников В.А. Православные подвижники и русская литература. М., 2002.

106. Кочетков В.И. Жизнь и судьба неузнанного гения // Леонтьев К.Н. Письма отшельника. М., 1992.

107. Криволапое В.Н. Оптина пустынь: ее герои и тысячелетние традиции // Писатель и время: Сборник документальной прозы . М.,1991.

108. Крупчанов Л.М. Литература 1870-х годов // История русской литературы XIX века (70-90-е годы). -М., 2001.

109. Лавров П.Л. Философия и социология. М.Д965.

110. Лазурский В.Ф. Дневник // Литературное наследство. 1975. - №37-38.

111. Ларош П., Маевская Е. Французско-русский словарь. М., 2003.

112. Лебедев Ю.В. Художественный мир Пушкина // Литература XIX века. Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях. -М., 2004. 4.1.

113. Леонов Л.М. Слово о Толстом // Литературное наследство. М., 1961. Т.69. Кн.1.

114. Леонтьев К.Н. Анализ, стиль и веяние // Вопросы литературы. 1988. -№12.

115. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза. М., 1996.

116. Леонтьев К.Н. Избранные письма. СПб., 1993.

117. Леонтьев К.Н. Письмо провинциала к Тургеневу // Отечественные записки. 1859. Кн.У.

118. Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем: В 12 т. СПб., 2000.

119. Леонтьев К.Н. Собрание сочинений: В 9т. М., 1912.

120. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4-х т. М., 1984. T.IV.

121. Лернер Н.О. «О романах гр.Л.Н.Толстого» К.Н.Леонтьева // Исторический вестник. 1911. - Т. 126.

123. Лесков Н.С. Герои Отечественной войны по гр.Л.Н.Толстому // Роман Л.Н.Толстого «Война и мир » в русской критике. Л., 1989.

124. Лесков Н.С. Граф Л.Н. Толстой и Ф.М.Достоевский как ересиархи (Религия любви и религия страха) // Н.С. Лесков о литературе и искусстве. Л., 1984.

125. Лихачев Д.С. Литература-реальность-литература.-Л., 1981.

126. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

127. Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин ». Комментарий. -Л.,1983.

129. Малинин Д.И. Переписка А.Н.Островского и Н.Я.Соловьева // Труды Костромского науч. об-ва по изучению местного края. 1928. - Вып. 42.

130. Манн Т. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1960. Т. IX.

131. Маркевич Б.М. Полное собрание сочинений: В11т. -М.,1912.

132. Марков Е.Л. Романист-психиатр // Русская речь. 1879. - №5.

133. Машинский С.И. С.Т.Аксаков: жизнь и творчество. М., 1973.

134. Мезьер А.В. Русская словесность с XI по XIX столетие включительно. -СПб., 1902.

135. Мережковский Д.С. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи.-М., 1991.

136. Милль Дж.С. Основы политической экономии. М., 1980.

137. Миночкина Л.И. К.Н.Леонтьев о творчестве Островского // Дергачевские чтения 98: Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. - Екатеринбург, 1998.

138. Миночкина Л.И. Новый взгляд на роль русской критики на рубеже XIX-XX веков (КЛеонтьев и В.Розанов) // Вестник Челябинского университета. -Челябинск, 1997.

139. Мир политической мысли. Хрестоматия по политологии: В 4 ч. СПб., 2001.4.4.

140. Митрофанов Г. (протоирей). Религиозно-философские воззрения К.Н. Леонтьева и их значение для русской церковной культуры // Ежегодная Богословская конференция: Материалы 1997г. -М.,1997.

141. Михайловский Н.К. Десница и шуйца Льва Толстого // Критика 70-х гг. XIX века.-М., 2002.

142. Мотылева Т.Л. «Война и мир » за рубежом. М.,1978.

143. Мурзак И.И., Ястребов А.Л. «Когда ум с сердцем не в ладу.» // Литература. -1998.-№43.

144. Мюллер В.К. Англо-русский словарь. -М., 1985.

145. Незеленов А.И. Как и почему пропущена одна глава из повести «Капитанская дочка » //Шесть статей о Пушкине А.И. Незеленова. СПб., 1892.

146. Никитенко А.В. Дневник: В 3-х т. Л., 1956.Т I.

147. Никитин (В.Н.Княжнин) Два своеручных доклада К.Леонтьева в Московский Цензурный Комитет // Русский архив. 1915. - X.

148. Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания // Мир культуры, истории и философии. СПб., 2000.

149. Овсянико-Куликовский Д.Н. Собрание сочинений: В 13 т. СПб., 19121914. Т. VI.

150. Одоевский В.Ф. Русские ночи. -М., 1913.

151. Океанский В.П. Герменевтическое пространство «Легенды о Великом Инквизиторе »: вслед за К.Н.Леонтьевым // Филологические штудии. -Иваново, 1995.

152. Оляшек Б. Проявления позитивистского мировосприятия в русской литературе XIX века // Идеи позитивизма в русской словесности. Lodz, 2000.

153. Опульская Л.Д. Роман-эпопея Л.Н.Толстого «Война и мир ». М.,1987.

154. Островский А.Н. Полное собрание сочинений. В 12-ти т. -М.,1977.

155. Очерки истории русской литературной критики: В 4-х т. СПб., 1999. T.I.

156. Панаэтов О.Г. Полифонизм и соборность как категории поэтики : Ф.М. Достоевский и К.НЛеонтьев: Автореф. канд. филол. наук. Краснодар, 1998.

157. Писарев Д.И. Старое барство // Роман Л.Н.Толстого «Война и мир » в русской критике. Л., 1989.

158. Писемский А.Ф. Собрание сочинений: В 5-ти т. М., 1982. Т.1П.

159. Победоносцев К.П. Церковь и государство // Москва. -1991. №5.

160. Поселянин Е. (Погожев Е.Н.). Леонтьев. Воспоминания // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн.1.

161. Поспелов Г.Н. Реализм и его разновидности в русской литературе XIX века // Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. -МД971.

162. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М., 1990.

163. Преп. Амвросий 11 Свято-Введенская Оптина Пустынь. Козельск, 1997.

164. Преп. Иоанн Лествичник. Лествица. Сергиев Посад, 1908.

165. Пропиратов. Новая «Дикарка » или неудовлетворенный эстетик // Стрекоза. 1880. -№ 7.

166. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 15 т. -М.,1998.

167. Рабкина Н.А. Литературные уроки (Тургенев и Леонтьев история взаимоотношений) // Вопросы литературы. - 1991. - №4.

168. Ренан Э.Ж. История первых веков христианства. М.,1991.

169. Репников А.В. Русская армия глазами консерваторов // Эхо: Сборник статей по новой и новейшей истории Отечества. М., 2000. № 4.

170. Репников А.В. «Эстетический аморализм » в произведениях К.Н.Леонтьева. -М.,1999.

171. Розанов В.В. К.Леонтьев об Ап. Григорьеве // Новое время. -1915. XII.

172. Розанов В.В. О Константине Леонтьеве // К.Н. Леонтьев: pro et contra. -СПб., 1995. Кн. 1.

173. Розанов В.В. Собрание сочинений: Легенда о Великом инквизиторе. М., 1990.

174. Розанов В.В. Собрание сочинений: Литературные изгнанники: Н.Н.Страхов и К.Н.Леонтъев. М., 2001.

175. Розанов В.В. Эстетическое понимание истории // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн.1.

176. Сабуров А.А. «Война и мир » Л.Н.Толстого: проблематика и поэтика. М., 1959.

177. Савинова Е. Л.Толстой и позитивизм // Идеи позитивизма в русской словесности. Lodz, 2000.

178. Салтыков-Щедрин М.Е. Рецензия на роман Леонтьева «В своем краю » // Современник, 1864. X.

179. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 10-ти т. -М., 1988. T.I.

180. Св. Исаак Сирин . Слова подвижнические. М.,1993.

181. Скабичевский А.М. Литературные противоречия // Отечественные записки. 1874.-№3.

182. Скатов Н.Н. Литературные очерки. -М., 1885.

183. Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Русская литературная критика. -Саратов, 1993.

184. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей . М.,1972.

185. Словарь литературоведческих терминов. М.,1974.

186. Словарь русского языка: В 4-х т. М., 1957.

187. Соколов А.Н. Теория стиля. -М.,1968.

188. СолганикГ.Я. Синтаксическая стилистика. -М., 1991.

189. Соловьев B.C. Три речи в память Достоевского // Соловьев B.C. Литературная критика. М., 1990,

190. Соловьев Н.И. Война или мир? // Роман Л.Н.Толстого «Война и мир » в русской критике. Л., 1989.

191. Соловьев С.М. О некоторых особенностях изобразительности Пушкина // В мире Пушкина. М., 1974.

192. Станкевич А.В. Каренина и Левин. Литературно-критический очерк // Вестник Европы. 1878. - №4.

193. Страхов Н.Н. Значение смерти // Страхов Н.Н. Мир как целое. Статьи из науки о природе. СПб., 1892.

194. Страхов Н.Н. Литературная критика. М., 1984.

195. Строганова Е.Н. Пушкинские начала в «Войне и мире » Л.Н.Толстого. -Калинин, 1989.

196. Струве П.Б. Константин Леонтьев // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн.1.

197. Суворин А.С. Историческая сатира // Критика 70-х гг. XIX века. М., 2002.

198. Сычевский С.И. Очерки новейшей русской литературы. «Война и мир » гр. Л.Н.Толстого // Одесский вестник. -1868.-№155.

199. Тагор Р. Религия художника // Восточный альманах. 1961. - №4.

200. Тихомиров В.В. Русская литературная критика середины XIX века: проблемы критического метода. Новгород, 1997.

201. Тихомиров Л.А. Тени прошлого. К.Н.Леонтьев // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн.2.

202. Ткачев П.Н. Больные люди // Ткачев П.Н. Избранные сочинения: В 4-х т. -М., 1932. Т.Ш.

203. Толстая С.А. Дневники Софьи Андреевны Толстой. 4.1-3. -М., 1928. 4.1.

204. Толстой Л.Н. Собрание сочинений: В 22 т. М., 1980.

205. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. М.,1959.

206. Трофимов Е.А. Метафизическая поэтика Пушкина. Иваново, 1999.

207. Трубецкой С.Н. Разочарованный славянофил // К.Н. Леонтьев: pro et contra.-СПб., 1995. Кн.1.

208. Тургенев И.С. Письма И.С.Тургенева К.Леонтъеву // Русская мысль.-1886,- XII.

209. Тургенев И.С. Собрание сочинений: В 10-ти т. -М., 1961.

210. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.,1977.

211. Урнов Д.М. «Точное слово » и «точка зрения » в англо-американской повествовательной прозе // Теория литературных стилей. М., 1977.

212. Усманов С.М. Среди вершин. Вл.Соловьев и Н.Н.Страхов в переписке В.В.Розанова и К.Н.Леонтьева // Незавершенная энтелехийность: отец Павел Флоренский, Василий Розанов в современной рефлексии. Кострома, 2003.

213. Усманов С.М., Данилов А. А. Диалог об истории // Энтелехия. Кострома, 2002.

214. Успенский Г.И. Полное Собрание сочинений: В 11 т. -М., 1952. T.XI.

215. Фет АЛ. Воспоминания: В 3-х т. Пушкино, 1992. Т.П.

216. Философский энциклопедический словарь. М.,1998.

217. Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. СПб., 1993.

218. Флоренский П. Храмовое действо как синтез искусств // Писатель и время: Сборник документальной прозы. М.,1991.

219. Флоровский Г.П. Пути русского богословия. Париж, 1988.

220. Фортунатов Н.М. Творческая лаборатория Л.Толстого. М.,1983.

221. Фохт У.Р. Типологические разновидности русского реализма (К методологии изучения вопроса) // Проблемы типологии русского реализма. -М.,1969.

222. Франк С. Этюды о Пушкине. М., 1999.

223. Франкл В. Человек в поисках смысла. -М., 1990.

224. Фрейд 3. Психоаналитические этюды. Минск, 1991.

225. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

226. Фудель И.И. Культурный идеал К.Н.Леонтьева // К.Н. Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн. 1.

227. Хайдеггер М. Что такое метафизика?// Время и бытие. М., 1993.

228. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.

229. Хатунцев С.В. Цвет жизни (К.Н.Леонтьев о национализме и национальной политике) //Подъем. -2002. №10.

230. Хомяков А.С. Сочинения в двух томах. М.,1994. Т.П.

231. Хомяков А.С.Стихотворения. М., 2005.

232. Храпченко М.Б. Собрание сочинений в 4-х т. М., 1980. Т. Ш.

233. Цебрикова М.К. Наши бабушки // Роман Л.Н.Толстого «Война и мир » в русской критике. Л.,1989.

234. Цилевич Л.М. Сюжетность как литературоведческая категория // Сюжет и художественная система. М., 1987.

235. Черников А.П. «Неузнанный феномен » (К.Леонтьев как литературный критик) // Оптина пустынь и русская культура: тезисы докладов конференции. Калуга, 2000.

236. Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. М., 1948-1950. T.XV.

237. Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного стиля. -М.,1985.

238. Чичерин А.В. Ритм образа. М., 1980.

239. Чичерин А.В. Сила поэтического слова. М.,1985.

240. Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. -М.,1997.

241. Шевцова-Щеблыкина Л.И. Литературно-критическая деятельность А.В. Дружинина в 40-50-е годы XIX века. М., 2001.

242. Шеллинг Ф. Сочинения в двух томах. М., 1987. Т.П.

243. Шкловский В.Б. Материал и стиль в романе Л.Н.Толстого «Война и мир ». -М.,1928.

244. Щебальский П.К. «Война и мир ». Соч. гр. Л.Н.Толстого // Русский вестник. -1868. -№1.

245. Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1960.

246. Эйхенбаум Б.М. Литература, теория, критика и полемика. Л., 1927.

247. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994.

248. Юрьева И.И. Пушкин и христианство. М., 1998.

249. Lukashevich S. Konstantin Leontev (1831 1891): A study in Russian «Heroic Vitalism». New York. 1967.

250. Mondry H. Another literary parody on Chemyshevsky in K.Leontiev"s In my own land // Die Welt der Slaven. 1990. XXXV.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания.
В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.