Личный опыт: Почему я перешла в Православие?

Перепечатываем статью редактора нашего библейского раздела Татьяны Зайцевой из журнала «Нескучный сад» .

Начать, наверно, надо с того, что я никогда бы не стала православной, если бы не встретилась с протестантами — адвентистами седьмого дня. Религиозные вопросы меня всегда волновали, но Православие в силу ряда причин казалось мне чем-то страшным, а православные вызывали отвращение или иронию.

Ну, вы понимаете – все вокруг крещеные и «православные», заповеди никто не соблюдает, воцерковленные православные не могут сами ответить ни на один вопрос, посылают к «батюшке», даже хорошие люди выискивают в магазине «постное» печенье (ну какое печенье в пост, господа? Что за лицемерие?) и все такое елейно-елейное… Одним словом, протестанты вызывали у меня больше доверия как люди, у которых вера не расходится с делом. Кроме того, они могли говорить о Боге лично, как те, кто Его лично знают. Они говорили о Боге, а не о догматах. Они говорили о Боге так, что было понятно, что Бог для них – не абстракция, а Кто-то очень важный. И они говорили, что можно много хорошего слышать о ком-то, но не знать его, пока не познакомишься сам. И в этом был призыв и мне самой обратиться к Богу лично. Они молились за меня, чтобы Бог дал мне веру (потому что потом я уже хотела верить, но не могла). И в итоге, благодаря разговорам с протестантами, молитвам протестантов, книгам, данным протестантами, я обратилась к Богу и познала Его. Вернее, поверила в Его любовь и прощение. Для меня Он тоже стал Кем-то близким и дорогим. Дальше я прошла адвентистскую катехизацию и крестилась у адвентистов. Почему же я все-таки перешла в Православие?

Глобальных причин у этого было две. Большее соответствие Православия Писанию и существование в Православии форм, выражающих тот опыт познания Бога, который получила я.

Итак, оказалось, что православные больше верны Библии, чем адвентисты. Им не надо доказывать, что Хлеб Жизни – Плоть Христа, а не Его слова. Сколько копий сломала я, беседуя с адвентистами на эту тему. Это совершенно удивительный момент: ведь написано:

51 Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.
(Ин 6:51)

53 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.
54 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.
55 Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.
56 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.
57 Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, [так] и ядущий Меня жить будет Мною.
58 Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек.
(Ин 6:53-58)

Как, читая это, можно утверждать, что речь идет лишь о символе? На каком основании? Мне это было непонятно. Я читаю Писание и я ему верю, потому что это слово Божие. Но для богословски «продвинутых» адвентистов было принципиально важно доказать, что Причастие – всего лишь символ. Для «непродвинутых», так же, как и для меня, было на основании Библии очевидно, что это – реальность. Настолько очевидно, что даже часовая проповедь перед Вечерей Господней о том, что мы будем принимать только «символы Тела и Крови», как-то ускользала от их сознания.

Кроме того, адвентисты причащались редко (правда, все вместе). Раз в квартал. Мне этого не хватало. Потому что Причастие – это наиболее тесное соединение с Богом, какое только можно представить. Я жаждала Бога и жаждала Причащения. И искала возможности причащаться чаще. И за этим тоже я пришла в православный храм, где причащают на каждой службе. И еще для меня была важна телесность Бога в Причастии и близость с Ним через это. Это соприкосновение с Ним через материю и важность самой материи нормальна для Православия, но совершенно немыслима для протестантизма.

Именно стремление к Богу и вера в Его присутствие и реальность породили во мне стремление исповедоваться, т. е. быть реальной. Потребность в этом была у меня очень большой. И эта потребность для меня неразрывно связана с любовью – потому что именно когда любишь, хочется сознаться в том, что сделал плохого – чтобы это плохое не стояло между тобой и тем, кого любишь – между тобой, Богом и другими людьми. Т. е. исповедь – это форма сочетания любви с правдивостью. И у адвентистов чисто институционально такой возможности не было, а в Православии была. И в этом было исполнение призыва апостола Иакова «признавайтесь друг перед другом в поступках ваших и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться» (Ин 5:16).

Третий момент – непрестанная молитва. Апостол Павел говорит: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фес 5:16-18). И у меня самой была потребность непрестанно молиться, постоянно общаться с Богом. Но я не умела (и сейчас не умею). Но самой этой темы, этой проблемы – как непрестанно молиться и исполнить слова апостола — для адвентистов не существовало. Но из книг митрополита Антония Сурожского о молитве я поняла, что для православных это само собой разумеющаяся реальность, накопленный опыт, в каком-то смысле – норма духовной жизни, к которой стремятся. И вообще – о молитве, об общении с Богом православные знают больше, чем протестанты. Да и Бога Самого знают ближе и глубже.

Наверное, это главное. Но были еще и другие моменты. Например, у каждой деноминации, с которой я общалась (я не только с адвентистами дело имела), было какое-то любимое изречение Христа, любимые отрывки из Библии. Главным для адвентистов были слова «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременные, и Я успокою вас». Во всяком случае, о них очень часто говорилось. В Московской Церкви Христа больше всего любили слова про отвержение себя: «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф 16:24-5)». МЦХ мне были ближе своей героичностью, да и слова эти казались мне более важными. Но на каждой православной иконе Христа я видела раскрытую книгу с надписью «Да любите друг друга» и понимала, что на самом деле именно это важнее всего. И снова оказывалось, что в Православии все понимается и точнее, и глубже.

Когда я пришла первый раз на Литургию, меня очень поразила великая ектенья. Поразила несколькими вещами. Тем опять-таки, что соответствовала Писанию больше, чем адвентистские молитвы. Я имею в виду вот это место: «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2:1-4). Адвентисты не молятся «за всех человеков». И за «царей и всех начальствующих» тоже не молятся. Молитва в начале службы пастора-настоятеля в субботнее утро сводится к благодарности Богу за то, что Он нас привел на богослужение, к просьбе о тех, кто не смог прийти и кто еще в пути, и к молитве о семьях членов церкви (имеется в виду – данной общины). До великой ектеньи я не задумывалась о несоответствии молитвы пастора Писанию. После я пошла к нему на прием, чтобы обговорить этот вопрос, спросить, почему мы не молимся за начальствующих и предложить это делать. Мне сказали, что за начальствующих и всех человеков можно молиться келейно – в частном порядке, в смысле. И что все так и делают (если я правильно помню).

Но это был не единственный момент, которым меня поразила великая ектенья. Второй, и более важный – ее всеобъемлемость, вселенскость – и совпадение этого, опять же, с моим внутренним чувством. Став верующей, я впервые пережила свою принадлежность к человечеству – через нашу общую греховность. И через это же – что Бог заботится обо всех, всех любит, что мы едины перед взглядом Его любви. В таком состоянии невозможно не хотеть молиться о всех – взгляд расширяется и видишь не только себя и своих близких, но многих и многих. И эта расширенность взгляда есть в ектенье. Т. е. мне стало очевидно, что ее православные составители те же чувства переживали и так же видели мир, как и я – т. е. что они так же познали Бога, как Любовь.

Был и такой случай, что я шла и думала, в чем же все-таки смысл христианской жизни – ну вот молюсь, делаю добрые дела – а дальше что? И через пять минут после этого на прилавке с православной литературой, располагавшемся в переходе между «Библиотекой» и «Боровицкой», увидела книжку с названием «В чем цель христианской жизни?» Конечно, я немедленно купила ее и увидела, что она – о Святом Духе. А все, связанное с Духом Святым, взаимоотношениями с Ним и Его схождением на нас, меня очень волновало. И в общем-то, разговор Серафима Саровского с Мотовиловым открыл мне, что православные не понаслышке знают о Святом Духе и Он не чужд для них.

Много я могла бы еще написать. Но в общем, Православная церковь открылась мне в ее Предании как опыт Богопознания и любви. Т. е. я не пережила свой изначальный опыт через нее. Но я была способна благодаря своему опыту опознать опыт церковный как тот же по качеству, но неизмеримо более глубокий. Я не смогла бы оценить Предание, если бы не познала прежде Христа и не полюбила Его хоть немного (хотя сейчас я думаю, что это было намного больше той любви, чем у меня сейчас). Тогда бы я не увидела, что Православие говорит мне о Нем и как к Нему приближаться. И для меня нет сомнения, что многие вещи в Церкви, которые кажутся слишком жесткими или непонятными, воспринимаются так, потому что у нас нет соответствующего опыта – а вовсе не потому, что они неправильны, или не для мирян, или еще по какой-либо причине. Не все, конечно. Много и наносного и на это грустно смотреть, потому что оно мешает пробиться к главному. Но многое идет из глубины любви ко Христу (некоторые установления насчет поста, например — точно) – такой любви, до которой мы во многом не доросли. И мне странно, когда кто-то патетически и с возмущением восклицает, заслышав слово «Предание» — «Что для тебя важнее – Предание или Христос?». Я не могу их противопоставить. Если исследовать Предание, оно – как и Писания – «свидетельствует о Нем».

Пробыв в Церкви около 10 лет, я с грустью могу сказать, что почти все православные – и я в том числе – похожи на людей, которые живут на мусорной куче, засыпавшей клад. Многие знают об этом кладе и говорят о нем, как бы не видя кучи, из-за чего часто принимают ее за клад. Многие сосредоточены в основном на мусорной куче и считают клад ее разновидностью, и у них аллергия на слова «покаяние», «догматы», «святые отцы», «Православие». Видеть это мне очень горько, потому что я-то знаю, что это клад. Мне здесь помогла мысль о «темном двойнике Церкви», высказанная Фуделем. Есть двойник у Церкви, и на Тайной Вечери был Иуда, и плевелы нельзя выдергивать до времени. Но надо, главное, самому не быть плевелом – а для этого надо, отбросив кучу, раскопать клад и «пустить его в оборот», а не только хвалиться им, применить хотя бы часть того, что найдем. Даже этого хватит, чтобы духовно озолотить нас и всех, кто вокруг.

Решительное законодательство по сему вопросу было вынесено на Втором Вселенском Соборе (в 381 г.) 7-м каноном: «Присоединяющихся к православию, и к части спасаемых из еретиков, приемлем по следующему чину, положению и обычаю. Ариан, македониан, савватиан и наватиан, именующих себя чистыми и лучшими, четыренадесятников, или тетрадитов, и аполинаристов, когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская , приемлем запечатлевая, то есть, помазуя миром, во первых, чело, потом, очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их глаголем: печать дара Духа Святаго. Евномиан же, единократным погружением крещающихся, и монтанистов, именуемых здесь фригами, и савеллиан, держащихся мнения о Сыно-Отчестве, и иное нетерпимое творящих, и всех прочих еретиков, всех, которые из них желают присоединены быти к православию, приемлем, якоже язычников. В первый день делаем их христианами, во вторый – оглашенными, потом, в третий, заклинаем их... и тогда уже крещаем их.»

Таким образом, св. дала указания: по какому чину принимать тех, которые от ереси приходят в православие. Тех, которые имеют правильное крещение, принимать без перекрещивания. Тех, которые не имеют крещения во имя Св. Троицы – принимать путем крещения. Должны заметить, что у ариан и у македониан было неправильное учение о Лицах Св. Троицы, но самая вера в Св. Троицу, в Отца, Сына и Святого Духа, существовала, и этого было достаточно, по мнению св. Церкви, для признания действительности (довлеемости) их крещения.

Этим каноном Второй Вселенский Собор дал указания, как поступать и на будущее время. Гефеле замечает, что святые отцы и учители Церкви, принимая за действительное крещение некоторых еретиков, однако, считали при этом необходимым чрез миропомазание преподать им дар Св. Духа, который присущ св. православной Церкви.

Сопоставление 7-го канона Второго Вселенского Собора с каноном, вынесенным на Карфагенском Соборе при св. Киприане, и мнение о сем предмете Зонары и Вальсамона мы привели уже выше.

Карфагенская церковь, которая в III веке, при св. Киприане, держалась такого строгого взгляда, что постановила перекрещивать без различия всех еретиков и раскольников, приходящих в православие, в IV и начале V века также изменила свою точку зрения по этому предмету и постановила раскольников принимать без перекрещивания, а путем покаяния и отказа от ереси, а клириков, бывших в расколе, принимать без перерукоположения. Что касается еретиков, как ариане, македониане и др., то на ряде соборов в Карфагене этот вопрос не поднимался.

Имея общие указания 7-го канона Второго Вселенского Собора, мы видим, что в Церкви создались три чина принятия еретиков (и раскольников) в православие. В Кормчей Книге приводится послание константинопольского пресвитера Тимофея, жившего в V веке, в котором он свидетельствует следующее: «Три чина обретаем приходящих к святей Божией соборней и апостольстей Церкви: и первый убо чин есть требующих святаго крещения, вторый же – некрещаемых убо, но помазуемых святым миром, и третий – ни крещаемых же ни помазуемых, но точию проклинающих свою и всякую ересь.» Итак, к числу крещаемых относятся еретики крайнего толка, о которых мы выше сказали; к числу помазуемых св. миром (без совершения над ними второго крещения) относятся ариане, македониане и под. им; к числу принимаемых чрез покаяние и отказ от неправомыслия – относятся раскольники, а также и некоторые еретики.

Последним словом в законодательстве вселенской Церкви по вопросу принятия в приходящих из ереси и раскола является 95-й канон Шестого Вселенского Собора. В своей первой части он является дословным повторением 7-го канона Второго Вселенского Собора, и только вносится упоминание о необходимости перекрещивания последователей Павла Самосатского (в данном случае поминая 19-й канон Первого Вселенского Собора). Во второй части упоминаются ереси, появившиеся уже после Второго Вселенского Собора, как-то: манихеи, валентиниане, маркиониты и им подобные ереси, в которых от христианства почти ничего и не было, и их положено принимать путем крещения. Несториан же и монофизитов (последователей Евтихия, Диоскора и Севира) положено принимать чрез покаяние и отвержение от своих ересей, после чего они сподобляются принимать святое причастие.

Это последнее законодательство Вселенской Церкви должно было послужить уже на все будущие века бытия православной церкви. Безусловно, многие ереси уже вымерли, но появились новые. Римо-католической церкви как таковой еще не было, потому что это было еще в те добрые времена, когда Восточная и Западная Церкви составляли единую . Протестантство со своими ответвлениями еще было предметом далекого будущего. Не родились еще и новые дикие искажения здравого и спасительного учения. Однако, 95-м каноном Шестого Вселенского Собора указаны нормы для дальнейшего отношения Церкви к возникающим расколам и ересям, а также – по какому чину принимать тех из них, которые пожелают быть членами православной церкви. Повторим это. Одних – у которых наименее повреждено догматическое учение, надлежит принимать путем покаяния и отказа ими от ересей, при условии, что структура церкви у них сохранила апостольское преемство; других же, у которых более повреждено догматическое учение или не сохранилось апостольское преемство, хотя крещение совершается, как и в Православной Церкви, во имя Св. Троицы, чрез троекратное погружение крещаемого, тех надлежит принимать по 2-му чину: путем отказа их от еретических заблуждений и чрез миропомазание; третьих же – у которых крещение не совершается во имя Св. Троицы – чрез троекратное погружение, тех надлежит принимать путем крещения, что относится и к евреям, магометанам и язычникам; у такого типа еретиков обычно учение представляет собою или совершенную прелесть, или смесь иудейства или язычества с общими принципами христианства; ни о какой структуре церкви, в нашем понимании, ни об апостольском преемстве нет и речи.

Отпад римо-католической церкви

В XI веке произошло печальное разделение между Восточной и Западной Церквями. Великий раскол 1054 года породил трещину между Церквями, которая, с течением времени, становилась все более и более широкой: Западная церковь уклонилась не только в раскол с православной церковью, но и стала вбирать в себя со временем и еретические воззрения. Законодательству православной церкви приходилось выработать правило, как относиться к Римо-католической церкви: как к раскольникам или как к еретикам? – И, соответственно с этим, решить: каким чином принимать тех, которые из латинян приходят в православную веру. Решения по этому вопросу долго не существовало. И лишь в XV веке, в связи с Флорентийским Собором (1439 г.), такое законодательство наметилось.

До Флорентийского Собора греки считали латинян за раскольников; точно также латиняне считали и называли греков «раскольниками» («схизматиками»). В таком понимании, при обращении латинян в православие, их принимали по 3-му чину, т.е. путем отказа от своего заблуждения и покаяния. На Флорентийском Соборе, выступая с речами, св. Марк, митрополит Ефесский, этот великий исповедник и столп православной церкви, называет римскую церковь «святой» , к папе Евгению обращается со словами: «святейший Отец» , «блаженный отец,» «первенствующий среди служителей Божиих;» к кардиналу Цезарини обращается словами: «достопочтенный отец.» Со скорбью он говорит о расколе, происшедшем между церквями, и призывает папу и его сотрудников всячески содействовать соединению церквей.

Впоследствии, видя полную непреклонность латинян в отношении «Filioque» и убеждаясь, что налицо имеется у них заблуждение догматического характера, именно в отношении исхождения Св. Духа, он говорит уже о них как о еретиках. Вот – мнение св. Марка Ефесского, которое он высказал на внутреннем заседании греков во Флоренции 30-го марта 1439 г. «Латиняне – не только раскольники, но и – еретики. Но об этом молчала наша церковь по той причине, что они многочисленны; но разве не то ли было причиной, почему православная церковь отмежевалась от них, что они – еретики? поэтому мы просто не можем соединиться с ними, если они не согласятся изъять (внесенное ими) прибавление в Символе и исповедовать Символ так, как это мы исповедуем.»

В своем окружном послании, написанном уже после того, как вернулся св. Марк Ефесский из Флоренции, где была подписана Уния между греками и латинянами при страшном унижении православной церкви, при отказе греков от своих традиций, при внесении всех тех требований, которые в те времена ставил Ватикан, – св. Марк Ефесский, как носитель и возглавитель борьбы за православие, обратился ко всем православным с посланием, в котором обращает внимание верных на совершившееся предательство православия во Флоренции, и, при этом, пишет о латинянах как о еретиках, которые, в случае перехода некоторых из них в православие, должны быть помазуемы св. миром. Св. Марк пишет следующее:

«Латиняне, не имея в чем обвинить нас за наше догматическое учение, называют нас «схизматиками» за то, что мы уклонились от покорности им, которую должны иметь в отношении них, как им думается. Но пусть будет рассмотрено: будет ли справедливым и нам оказать тем любезность и ничего не ставить им в вину относительно Веры? – Причину для раскола они дали, открыто сделав прибавление («Filioque» в Символе веры), которое до сего говорили в тайне; мы же откололись от них первые, лучше же сказать, отделили их и отсекли от общего Тела Церкви. Почему? – скажи мне, – Потому ли, что они имеют правую веру или православно сделали прибавление (в Символе веры)? – Но кто бы так стал говорить, разве уж весьма поврежденный головой! Но потому (мы откололись от них), что они имеют нелепое и нечестивое суждение и нежданно-негаданно сделали прибавление. Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них. Что же еще нужно? – Ведь благочестивые законы говорят так: «Является еретиком и подлежит законам против еретиков тот, кто хотя бы немногим отклоняется от православной веры.»

Если же латиняне ничем не отклоняются от правой веры, то, по-видимому, мы напрасно их отсекаем; но если они совершенно отклонились, и то в отношении богословия о Святом Духе, хула в отношении Которого – величайшая из всех опасностей, то ясно – что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков. Почему же и миром мы помазываем их, которые от них приходят к нам? – Не ясно ли – как еретиков? Ибо 7-й канон Второго Вселенского Собора говорит: «Присоединяющихся к православию, и к части спасаемых из еретиков приемлем по следующему чину и обычаю. Ариан, македониан, саватиан, новациан, именующих себя чистыми и лучшими, четыредесятодневников, или тетрадитов, и аполлинаристов, когда они дают рукописание и проклинают всякую ересь не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская , приемлем запечатлевая, то есть помазуя святым миром во первых чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их, глаголем: печать дара Духа Святого.» – Видишь ли, к кому причисляем мы тех, которые приходят от латинян? Если же все те (помянутые в каноне) являются еретиками, то ясно, что и – эти (т.е. латиняне).

Что же мудрейший Патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон в ответах Марку, святейшему Патриарху Александрийскому, пишет о сем? – «Пленные латиняне и иные, приходя в кафолические наши церкви, просят причастия Божественных Святынь. Мы желаем знать: допустимо ли это? – (Ответ «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (. ). Поскольку много лет тому назад знаменитый удел Западной Церкви, именно Римский, был отделен от общения с прочими четырьмя Святейшими Патриархами, отступив в обычаи и , чуждые кафолической церкви и православным – по этой-то причине папа не был удостоен общего возношения имен патриархов в Божественных священнодействиях – то не должно латинский род освящать чрез Божественные и пречистые Дары (подаваемые) из руки священнической, если сначала он (латинянин) не положит отступить от латинских догматов и обычаев, и будет оглашен и причислен (положенным чином) к православным.» Слышал ли, что они уклонились не только в обычаи, но и в догматы, чуждые православным (а то, что чуждо православным, конечно, – еретическое учение), и что, по канонам, они должны быть оглашены и присоединены к православию? Если же надлежит огласить, то ясно, что – и миром помазать.»

Так писал св. Марк Ефесский в те времена, когда православная церковь терпела величайшую агрессию со стороны римо-католиков, и когда само существование православия, по-человечески рассуждая, было под вопросом. Это была одна из самых страшных эпох в истории православной церкви, и все же мы не видим, чтобы св. Марк Ефесский говорил о том, что была практика или же следует таковую ввести, чтобы латинян, приходящих в православную веру, перекрещивать. Св. Марк говорит о помазании их святым миром, и не более того.

Мнение и свидетельство св. Марка Ефесского очень важны были для дальнейшего законодательства православной церкви относительно чина, каким должно было принимать тех латинян, которые переходили в православие. Его мнение приводилось Собором четырех восточных патриархов, собравшихся на совещание в Константинополе в 1484 г. и постановивших, что латинян, принимающих православие, перекрещивать не должно. Мнение св. Марка Ефесского, преподающее учение о том, что латинян, приходящих в православие, не должно перекрещивать, было приводимо также и в Постановлении Большого Московского Собора в 1667 году. Но об этом более подробно будем говорить в следующей главе нашего очерка.

Константинопольскому Собору 1484 г. приписывается и написание чина о том, как принимать латинян, приходящих в православную веру. Несмотря на две насильственные унии – Лионскую и Флорентийскую, несмотря на злодеяния латинян и в Цареграде, и на святой Афонской горе (о чем подробно повествует Афонский Патерик), православная церковь устами св. Марка Ефесского и отцов Константинопольского Собора 1484 года, а также прежних великих канонистов, признала, что для перевода латинян (римо-католиков), приходящих к православной церкви, довлеет их отречение от еретических воззрений, исповедание православной веры и обещание верности ей до конца своей жизни, а самое принятие их в совершается путем миропомазания.

Итак, мы показали, что вселенская православная церковь установила каноны, вдохновленные терпимостью к тем, которые, ища спасения своей души, переходили в православие, оставляя свои заблуждения и отвергая их. Святая церковь принимала их; и там, где это было возможно, принимала их крещение и признавала его за истинное, хотя оно и было совершено в их бытность вне православной церкви. Устами святых отцов от IV-го века (как св. Василий Великий и отцы Лаодикийского Собора) и вплоть до конца ХV-го века, устами св. Марка Ефесского и четырех восточных патриархов, собравшихся на Собор в Константинополе в 1484 г., как и авторитетом Второго и Шестого Вселенских Соборов, она учила следовать правилам, в которых сочетались мудрость и сила православия и, в то же время, благость и великодушие матери православной церкви.

Принятиe инославных в Русской Церкви

Русской государственности всегда была присуща терпимость по отношению к инородцам, и это способствовало укреплению великой Российской Империи, в состав которой входили многие народы, жившие на равных началах. Эта же черта толерантности была присуща и русской православной церкви по отношению к ино-славным, как это справедливо отмечают русские историки. Профессор А.В. Карташев говорит; «Сравнительная веротерпимость русских по отношению к другим религиям и христианским исповеданиям была отличительной чертой до-монгольского периода.» Справедливо отмечает профессор Н. Тальберг: «Русская церковь отличалась терпимостью к иноверцам.» Латинские храмы, обслуживаемые латинским духовенством, находились в Киеве, в Новгороде, в Ладоге, в Полоцке, в Смоленске, в Переяславле и других местах.

В «Очерках по истории Русской Церкви» проф. Карташев дает интересные сведения о взаимоотношениях русских с Западом. Между русскими и западными народами существовали живые коммерческие и политические связи. Иностранные представители и иностранные торговцы со всех концов Европы прибывали в русские города. Русь приняла еще до великого раскола церквей, и поэтому для нее Запад в церковном отношении не представлялся враждебным миром. Еще до крещения Руси и далее, на всем протяжении истории России, мы видим, что Ватикан имел большое желание иметь русскую церковь в составе своих церквей. Русские князья, начиная от св. князя Владимира, были почтительны и вежливы в своих ответах Папам, но крепко держались греческого православия.

Долгое время русская церковь возглавлялась греческими митрополитами, которые после раскола церквей держались враждебной линии по отношению к латинянам. Проф. Карташев пишет: «Русские под влиянием митрополитов греков, представлявших все римское в черном свете, в частности, по мотивам соперничества из-за церковной власти над Русью, должны были постепенно усвоить эту крайнюю греческую точку зрения.» Интересно отметить, что этим нашим митрополитам принадлежит ряд полемических трудов против латинян, но все они, как отмечает проф. Тальберг, написаны в спокойном и благожелательном тоне по отношению к ним; но в своих наставлениях русским они предписывали крайнюю нетерпимость к латинянам, запрещая вступать с ними в брак, приветствовать их, вкушать с ними пищу и даже кормить из своей посуды, а посуду, из которой латинянам случилось бы вкусить пищу, специально с молитвой омыть. «Однако, – как замечает проф. Карташев, – теории не сразу удается преодолеть инерцию жизненной практики, и в настоящем случае установившийся тон мирных благожелательных отношений русских к иноверцам и западноевропейским народам давал себя знать в течение всего до-монгольского периода.»

Наши князья продолжали родниться браками со всеми латинскими дворами, причем дочери русских князей при выходе замуж принимали западный обряд, а иногда даже и дочери иностранных государей содержали у нас на Руси свое латинское богослужение. Под влиянием дружественных связей с Италией у нас установлен был праздник перенесения мощей святителя Николая в Бари 9-го мая. На храмах Владимиро-Суздальских отразилось влияние романского стиля, поскольку они были построены итальянскими архитекторами. «Корсунские ворота» в новгородском Софийском соборе – немецкого происхождения. «В Новгороде вообще настолько близко жили с иностранцами, что простые женщины не затруднялись обращаться к латинским священникам за некоторыми требами, очевидно не боясь их еретичества и не находя их даже особенно отличными и по внешнему виду от своих священников,» – отмечает проф. Карташев.

Уже после раскола церквей князь Изяслав Ярославич обращается к папе Григорию VII с просьбой посодействовать ему изгнать узурпатора его престола. И это обращение – кстати, оставшееся бесплодным, – не вызывает ни удивления, ни нарекания на него.

Митрополит Киевский Кирик (по некоторым; Кирилл), в ответ на вопрос св. Нифонта епископа Новгородского (ум. 1156 г). о том, как принимать латинян, переходящих в православие, дает ему следующее указание: «Если латинянин захочет приступить к русскому закону: пусть он ходит в нашу церковь 7 дней; да наречется ему новое имя; да читаются набожно каждый день в его присутствии четыре молитвы; пусть затем он омоется в бане; семь дней воздерживается от мяса и молочного, а на 8-й день, вымывшись, пусть придет в церковь. Над ним должны быть прочитаны четыре молитвы; его облекают в чистое одеяние, на голову ему возлагают венец или венок, он помазуется миром, в руки ему дается восковая свеча; в продолжение обедни он причащается и затем считается за нового христианина.»

При таких близких отношениях между русскими и западными народами, существовавшими в до-монгольский период, едва ли можно было ожидать, чтобы русские перекрещивали тех латинян, которые изъявили желание принять православную веру. Такое перекрещивание было бы равносильно признанию их за не-христиан. В больших русских городах, имевших характер торговых и политических центров, встречались русская православная культура и западная латинская, и встречи эти были благожелательными друг к другу. Позднее, конечно, такое положение должно было измениться.

Перекрещивание латинян при переходе их в не практиковалось греческой церковью. Во главе древней русской церкви стояли греки-митрополиты, и едва ли они проводили в русской церкви то, что было чуждо самой греческой церкви. Из вышеприведенного нами указания митрополита Киевского Кирика (или Кирилла), данного святителю Нифонту Новгородскому, мы видим, что ни о каком перекрещивании латинян, приходящих в православную веру, нет даже и помина. Что же касается русских, то, как мы видели, их отношение к латинянам было доброжелательнее того, что им преподавали греческие митрополиты, возглавлявшие в те времена русскую церковь.

Святые из иноверцев

Среди русских святых мы видим и некоторых иностранцев, которых привел в Россию, где они и послужили спасению душ русских людей, служа и спасаясь на ниве русской православной церкви, и которых Бог прославил как святых русской церкви.

Я укажу на некоторых. Преподобный Антоний Римлянин родился и воспитался в Риме, в те времена, когда Западная уже отлучилась от Восточной Православной Церкви. Родители его тайно хранили благочестие и в нем воспитали своего сына. В 1106 году чудесным образом прп. Антоний Римлянин был принесен волнами в Новгород. Здесь преподобный и прожил всю свою остальную жизнь, много и плодотворно послужив делу монашества в древней Руси. Следует отметить, что святитель Новгородский Никита принял преподобного Антония с величайшим почтением и любовью, как посланника Божия. Формально мог быть поставлен вопрос: является ли прп. Антоний православным? – Рожден и крещен он был в Риме, в те времена, когда православного духовенства в Риме не было и в помине: в те времена Рим был цитаделью Папы, не только как епископа, но и как светского властелина, которому принадлежала эта область. Ни о какой, так сказать, «катакомбной православной церкви» в Риме история никогда не слышала. Папский Рим был всегда и во всем верным латинству. Крещение и церковные таинства прп. Антоний не мог иметь в другом месте, кроме латинских церквей Рима, что и понятно. На юге Италии еще были православные области, подчиненные Византии, но там проживали греки. Прп. Антоний не был греком, а итальянцем, и проживал он в областях, принадлежащих римскому престолу. Родным языком для него был латинский язык, что свидетельствует и принесенная им латинская Библия, с которой он и был похоронен впоследствии в Новгороде. Таким образом, Новгородский святитель Никита мог формально поставить вопрос об открытом присоединении к православной церкви монаха, прибывшего из латинских земель и рожденного и крещенного в Риме. Но, как мы видим из жития прп. Антония Римлянина, святитель Никита принял без малейшего колебания или сомнения прибывшего к нему по воле Божией римского монаха. На это решение Святителя могло повлиять также, кроме самой чудесности прибытия Преподобного, и то общее чувство благожелательности к инославным, которое так сильно проявлялось, как мы показали выше, в пределах Великого Новгорода, одного из самых значительных центров европейской торговли. Таким торговым центрам, независимо от господствующей в данном месте религии, свойственна веротерпимость, как мы это видим и на примере Венеции или Гамбурга.

Блаженный Исидор, Христа ради юродивый, ростовский чудотворец, проживавший в XV веке, был по происхождению немцем и латинянином, как говорит его житие. Глубоко полюбив Руси, он здесь и отдал себя духовным подвигам, спасаясь на ниве русской церкви и служа спасению русских душ. Бог и прославил его как русского святого. Имеется пространное житие св. Исидора, и нигде мы не находим, что, принимая православие, он был перекрещен.

Другой ростовский блаженный – св. Иоанн Власатый (ум. в 1581 г). – судя по оставшейся после его смерти псалтири на латинском языке, которой он пользовался, также был иностранцем, возлюбившим и подвизавшимся в России, где Бог и прославил его святость, Хотя мало известно его житие, однако нигде нет данных, говорящих о том, что, приняв православие, он был перекрещен.

Единственный русский святой из иностранцев, о котором в Прологе говорится, что, принимая в Великом Новгороде, он «крестися,» был св. Прокопий Устюжский. В житии св. Прокопия имеется ряд неясностей: в современном издании его жития говорится, что он «принял православие,» не обозначая, каким чином он был присоединен к святой православной церкви.

Нет никаких оснований предполагать, что русская в до-монгольские времена перекрещивала латинян при переходе их в православие. Возглавлявшие русскую церковь греки-митрополиты принадлежали к Константинопольской Патриархии, которая, в свою очередь, не перекрещивала латинян, принимая их в православие. Только исключительные события могли привести к тому, чтобы и русская, и константинопольская церкви изменили бы этой древней практике и перешли к перекрещиванию латинян и тех протестантов, у которых крещение совершается во имя Св. Троицы. Практика перекрещивания инославных наступила гораздо позднее в истории русской церкви. Вызвана она была рядом событий, о которых кратко скажем ниже.

Неожиданно, русская церковь увидела себя в крайней опасности со стороны латинян, пришедших насаждать латинство в русских областях, действуя огнем и мечом. Русскому народу, во главе с его доблестными князьями, как св. Александр Невский (ум. в 1263 г). и св. Домонт-Тимофей Псковский (ум. в 1299 г.), приходилось своей кровью защищать свою веру и свое отечество от латинян и их посягательств. Все это не могло не произвести коренного изменения в отношении русских к инославным: прежнее благожелательство к ним сменилось на чувство огорчения и ненависти. Смиренное русское монашество не могло видеть со-братьев во Христе в военных монашеских орденах, закованных в железо и несущих с собою и разорение. Как некогда крестоносцы нанесли непоправимый удар в отношениях между римской церковью и греческой православной церковью, так и немецкие «монахи-меченосцы» нанесли непоправимый вред в отношениях между римской и русской православной церковью.

Дальнейшие события еще более обострили эти отношения.

Через Киевского митрополита Исидора (грека) папа Евгений IV покушался покорить русскую православную церковь; с изгнанием митрополита Исидора, возникла в России острая полемическая литература, направленная против латинства. Таким образом, и на практике, и в теории, латиняне явились русскому народу в свете смертельных врагов православия и русскости. Страшные гонения на православных в пределах юго-западной Руси, о чем Москва знала и о чем скорбела, вызывали ненависть к латинянам.

Последовавшая затем попытка латинян, действующих при помощи католической Польши, чрез Лже-Димитрия и Марину Мнишек совершенно уничтожить русское в самом Московском государстве, в самом священном Кремле, переполнила чашу гнева русского народа. Народное ожесточение было таково, что после убийства Лже-Димитрия (17-го мая 1606 г.) народ, ворвавшись в Кремль, убил 3 кардиналов, 4 ксендзов и 26 «немецких учителей.»

Интересно отметить, что как раз во время царствования Лже-Димитрия возник вопрос об официальном принятии православия Мариной Мнишек как русской царицы. Московский митрополит Игнатий, грек, принял ее в не чрез крещение, а чрез миропомазание, что, впоследствии, ставил в вину митрополиту Игнатию сменивший его патриарх Филарет. При этом проф. Карташев замечает: «Строгая и всеобщая русская практика перекрещивания была установлена только позднее, в 1620 г., патриархом Филаретом. Да и тогда часть русских епископов высказывалась против.»

Таким образом, церковное постановление русской церкви о перекрещивании инославных, вступающих в православную церковь, в данном случае латинян, принадлежит Московскому Собору 1620 года, и вынесено оно по требованию патриарха Филарета. Рассмотрим, чем оно вызывалось и как было вынесено.

Страдания русской церкви и лично Ростовского митрополита Филарета, будущего Патриарха Всея Руси, вынесенные во время Смутного Времени от латинян, желавших во что бы то ни стало покорить русскую церковь и склонить ее к унии с Римом, при полном игнорировании всего православного, всего русского, могли только усилить неприязнь русских к латинянам, которых справедливо в те страшные времена видели своими смертельными духовными врагами. И все же, несмотря на это, ряд русских епископов стоял на точке зрения, что католиков, при принятии ими православной веры, достаточно лишь помазать святым миром, а не перекрещивать. И только благодаря личному нажиму патриарха Филарета, нажиму достаточно грубому, правду сказать, Московский Собор 1620 года постановил о перекрещивании латинян, приходящих в православие.

Патриарх Филарет таким образом отзывался о свергнутом без всякого суда и следствия патриархе (или митрополите) Игнатии: «Патриарх Игнатий, угождая еретикам латинския веры, в церковь соборную Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы введе еретическия папежския веры Маринку, святым же крещением совершенным христианского закона не крестил, но токмо едином св. миром помаза и, потом венчал ю с тем росстригою и обоим сим: врагом Божиим, росстриге и Маринке подаде Тело Христово и Св. Кровь Христову пити. Его же Игнатия за таковую вину священноначальницы великие святые церкве российския, яко презревшего правила св. апостол и св. Отец, от престола и от святительства по правилам святым, изринуша.»

Затем патриарх Филарет поставил в вину местоблюстителю Патриаршего Престола, митрополиту Ионе, что он не перекрещивал латинян. «До сведения патриарха Филарета, – пишет проф. Карташев, – дошло донесение двух московских священников, что митрополит Иона не велел крестить принявших ляхов, Яна Слободского и Матфея Свентицкого, а, миропомазав, допустил к св. причащению. Делалась ссылка по указанию Ионы на древнерусскую практику по Вопрошению Нифонта к Кирику.» «Патриарх вызвал к себе на объяснение митрополита Иону и упрекал его, что Иона, якобы, вводит нечто новое, не приказывая перекрещивать латинян. Чтобы подавить Иону авторитетом, патриарх поставил вопрос на повестку очередного пленума освященного собора 16. Х. 1620 г. С обвинительной речью на нем выступил сам Филарет, доказывая, что еретическое крещение не есть крещение, но «паче осквернение.» Вот патр. Игнатий за то и низвергнут, что не крестил Марину... Все еретики не имеют действительного крещения. Вся богословская логика патр. Филарета свидетельствует о страшном понижении уровня знаний у тогдашней русской иерархии и особенно у самого Филарета от страстного озлобления на латино-поляков.» Патр. Филарет говорил: «Латиняне-папежники суть сквернейшие и лютейшие из всех еретиков, ибо они приняли в свой закон проклятые ереси всех древних, еллинских, жидовских, агарянских и еретических вер, и со всеми погаными язычниками, со всеми проклятыми еретиками обще все мудрствуют и действуют.» И, обращаясь к Ионе, Филарет задал вопрос: «Как же ты начинаешь вводить в царствующем граде противное правилам св. апостолов и св. отцов и велишь принимать латинян, сущих аки псов и ведомых врагов Божиих, не чрез крещение, а только через миропомазание?» И затем патр. Филарет наложил на митр. Иону запрещение в служении. Все доводы и ссылки, приводимые митр. Ионой, были им отвергнуты.»

Не стесняясь никакими архивно-историческими справками, просто, так сказать, на глаз, Филарет заявляет: «В нашем московском государстве, с самого его основания, никогда не бывало, чтобы еретиков-латинян и других еретиков не крестили.» По утверждению патриарха Филарета, латинство есть хранилище и итог всех ересей. Через две недели возник вопрос о принятии униатов, льнущих к православию, и некоторых славян, зараженных кальвинистическим духом. Патр. Филарет постановил, что всех, даже крещенных в православной церкви и потом ушедших из православия, должно перекрещивать: перекрещивать должно и всех, которые были крещены путем обливания, а не погружения. Эти ригористические решения имели печальное последствие: могущее быть массовым принятие родных соплеменников не состоялось. В 1630 г. был перекрещен даже архиепископ-униат Афиноген Крыжановский. В начале он имел чисто православное доставление до архимандритского cана включительно. Соблазнился лишь на архиепископский сан у униатов. После перекрещивания он был перерукоположен.

Такое постановление Московского Освященного Собора 1620 г. о перекрещивании латинян, униатов, лютеран и кальвинистов было вскоре признано неправильным, и очень скоро отменено. Вызвано таковое решение лишь ненавистью к инославным по причине гонения от них, которое претерпела русская церковь, – как и отмечает то митрополит Московский Макарий, автор замечательного труда по истории русской церкви.

Другой историк русской церкви, архиепископ Филарет (Гумилевский), так отзывается об этом постановлении: «Постановление неправое пред учением церковным, но извиняемое ужасами времени.»

Патриарх Никон своим сильным умом не мог не видеть неправильности сего постановления и два раза отменял его. На церковном Соборе 1655 г. святейший Патриарх Никон и отцы Собора постановили, что вторичное крещение поляков – незаконно, и отменили принятие их в путем крещения, указывая, что оно должно совершаться путем миропомазания их. На церковном Соборе, состоявшемся в следующем году (1666 г.) под председательством того же патриарха Никона тот же вопрос опять был подвергнут исследованию.

Московский Митрополит Макарий так об этом пишет: «Признано было нужным заняться вновь обсуждением этого предмета. На новый Собор приглашены были все русские архиереи; в числе других прибыл и митрополит Казанский. Антиохийский патриарх Макарий и теперь настаивал, что латинян не следует крестить вторично при обращении их в православие, и имел жаркий спор с Русскими иерархами. Он старался убедить их ссылкою на их собственные книги закона и, кроме того, в подтверждение своей мысли, представил выписку из какой-то древней греческой книги, принесенной с Афона, представляющую подробное изложение предмета, и тем заставил русских архиереев невольно подчиниться истине. Выписка эта, скрепленная подписью патриарха Макария, была подана государю царю Алексею Михайловичу, переведена на русский язык, напечатана и роздана по рукам, а государь издал указ, которым запрещалось крещение поляков и других последователей той же веры. Не довольствуясь всем этим, Макарий, вскоре уехавший из Москвы, прислал еще письмо к Никону о том же предмете. Среди прочего, патриарх Макарий писал патриарху Никону, что «латинян не должно перекрещивать: они имеют все седмь таинств и все седмь вселенских соборов и все они крещены правильно во имя Отца и Сына и Св. Духа, с призыванием Св. Троицы. Мы должны признать их крещение. Они только схизматики; и схизма не творит человека неверным и некрещеным, а творит только отлученным от церкви. Сам Марк Ефесский , противник латинян, никогда не требовал перекрещивания их и признавал крещение их правильным.»

Последним и решающим указом по сему вопросу было постановление Большого Московского Собора 1667 г., который состоялся при патриархе Московском Иоасафе II в царствование того же Алексея Михайловича.

Об этом мы так читаем в «Истории Русской Церкви» митрополита Макария: «Чин принятия латинян в православную церковь был теперь совершенно изменен. Известно, что по соборному уложению патриарха Филарета Никитича, у нас перекрещивали латинян. И хотя при патриархе Никоне, по настоянию бывшего тогда в Москве антиохийского патриарха Макария, два раза определяли на соборах, чтобы впредь латинян не крестить, но укоренившийся обычай перекрещивания оставался еще в силе. Потому царь Алексей Михайлович предложил Большому Собору вновь обсудить и решить этот вопрос. Отцы собора сначала внимательно рассмотрели уложение патриарха Филарета Никитича и пришли к заключению, что приведенные там правила истолкованы и применены к латинянам неверно. Потом привели другие соборные правила, по которым запрещено было перекрещивать даже ариан и македониан, в случае обращения их к православию, а тем более, говорили отцы, – не должно перекрещивать латинян; сослались на собор четырех восточных патриархов, бывший в 1484 году в Константинополе и определивший не перекрещивать латинян, при обращении их к православию, а только помазывать их св. миром, и даже составивший самый чин принятия их в церковь; сослались на премудрого Марка Ефесского, который, в своем окружном послании ко всем православным, преподает то же самое учение, и постановил: «не должно перекрещивать латинян, но только, после проклятия ими своих ересей и по исповедании согрешений, помазывать их св. миром и сподоблять св. пречистых тайн, и, таким образом, приобщать их св. соборной восточной церкви по священным правилам (глава 6).»

С 1718 года Духовный Собор постановил и протестантов, имевших крещение во имя Св. Троицы, не перекрещивать.

С этих пор русская церковь никогда не возвращалась к перекрещиванию латинян, лютеран, англикан и кальвинистов. Впоследствии, русская церковь постановила конфирмированных римо-католиков и миропомазанных в их церквях армян принимать по 3-му чину, т.е. чрез самое покаяние и отречение от ереси; лютеран же, кальвинистов и других протестантов, у которых крещение совершается чрез троекратное погружение (или обливание) – принимать по 2-му чину, т.е. чрез миропомазание и отречение от ереси; миропомазание совершается над ними по той причине, что, во-первых, такого таинства у них нет, а во-вторых, нет священства по апостольскому преемству. Англикан, епископалов также принимают по 2-му чину по той причине, что остается неизвестным, (как писал митрополит Московский Филарет), сохранилась ли у них апостольская преемственность в церкви.

Русские богословы строго держались этого взгляда о неперекрещивании латинян, армян и тех протестантов, которые были крещены в своих церквах во имя Св. Троицы. Члены царского дома, бывшие раньше протестантами, принимались в чрез миропомазание.

В известной «Новой Скрижали» архиепископа Вениамина читаем следующее: «Все еретики разделяются на три рода: к первому принадлежат те, которые не веруют во Святую и Единосущную Троицу и не совершают троякого погружения в воду при крещении; их, равно как и язычников и магометан, должно крестить, как повелевает 19-е правило первого вселенского собора. Второго рода еретики суть те, которые веруют в Бога в Троице единого и крещаются троекратным погружением, но имеют свои заблуждения и ереси, и кроме крещения или совсем не признают других таинств, или, совершая другие таинства неправильно, отвергают св. миропомазание. Их крестить не должно, потому что они крещены; но после отречения их от своих ересей и исповедания православной веры должно присоединить их к церкви посредством таинства миропомазания, как предписывает 7 правило второго вселенского собора. Третьего рода еретики, называемые отступниками, содержат все семь таинств, равно как и миропомазание, но, отделившись от единства св. православной церкви, дерзают примешивать к чистому исповеданию веры свои заблуждения, противные древнему учению св. апостолов и отцов церкви, вводят многие пагубные мнения в церковь и, отвергая древние благочестивые обряды церкви, устанавливают новые обычаи, противные духу благочестия. Таковых во второй раз мы не крещаем и не помазываем св. миром; они после отречения от своего отступничества и раскаяния во грехах своих исповедуют символ православной веры и очищаются от грехов своих молитвами и святительским разрешением.»

Епископу Смоленскому Парфению принадлежит труд «О должностях приходских священников,» одобренный Синодом для всех церквей. В книге находятся правила и о том, каким чином надлежит принимать латинян и протестантов, крещенных во имя Св. Троицы, когда они переходят в православие: одних надлежит принимать по 3-му чину, других по 2-му. «Невеждами» называются те священники, которые хотели бы перекрещивать латинян и лютеран (§ 82).

Святейшим Правительствующим Синодом изданы в 1858 году подробные чины, каким образом, по какому чину принимать инославных, приходящих в православие. Один из этих чинов носит наименование: «Чин, како приимати к православной вере приходящих, иже николиже беша правоверии, но измлада воспитани быша вне православный церкве, крещение же истинное имущих во имя Отца и Сына и Святого Духа.»

Филаретом, митрополитом Московским, составлен чин, как принимать в римо-католического священника, которого положено принимать по 3-му чину, без какого-либо повторения над ним крещения, миропомазания и рукоположения. Но этот священник может сохранить свой священнический сан в православной церкви только в том случае, если он пребывает безбрачным, т.е. не нарушил своего обета, данного при посвящении, затем женившись; если же он сочетался браком до своего перехода в православие, он принимается как мирянин и не сохраняет права на священнический чин.

Архиепископу Астраханскому Сергию принадлежит труд «О правилах и чинопоследованиях принятия неправославных христиан в православную церковь.» Вятка, 1894 г. В книге излагаются три чина принятия инославных в православную церковь в том же понимании, как и у вышеприведенных авторов.

С апологетическими объяснениями, почему русская православная церковь не перекрещивает приходящих в латинян, лютеран и кальвинистов, – за что русскую церковь обличали старообрядцы разных толков, выступил митрополит Григорий в книге «Истинно-древняя и истинно Православная Христова Церковь» ч. 2 гл. 33 и 34. А также см. Труды Киевской Духовной Академии, июль-август 1864 г., статья «О принятии неправославных христиан в Православную Церковь, историческо-каноническое исследование против беспоповцев;» см. также статью в Христианском Чтении, июнь 1865 г., «Разбор оснований, на которых беспоповцы утверждают свой обычай перекрещивать православных при переходе в раскол.»

В «Пособии к изучению Устава Богослужения Православной Церкви» прот. К. Никольского изложены чины, на основании которых православная церковь совершает перевод в приходящих к ней римо-католиков и протестантов. Там же собран и ряд указаний и распоряжений церковных властей по сему вопросу.

В весьма известной «Настольной книге для священно-церковно-служителей» С.В. Булгакова приводятся подробно совершения всех 3 чинов, по которым производится принятие в иноверцев и инославных, а также собраны указания и постановления церковных властей по сим предметам.

И в других пособиях для приходского духовенства и в сборниках церковных постановлений по различным вопросам находим те же указания и законы.

Законодательства Русской Церкви о принятии инославных

Как мы выше представили, конечным законодательством, воспрещающим перекрещивание латинян при переходе их в православие, было постановление Большого Московского Собора 1667 г., глава 6.

Последним законодательством, запрещающим перекрещивание тех протестантов, у которых крещение совершается тремя погружениями во имя Св. Троицы, было постановление Духовного Собора в 1718 году.

Основываясь на этих двух постановлениях, возникли и другие постановления и указания церковных властей. Систематически они могут быть представлены так: 1. На присоединение к православной церкви из числа римо-католиков, армян, несториан, лютеран и кальвинистов не должно каждый раз испрашивать благословение от епархиального архиерея; только особые случаи и случаи массового перехода в должны сообщаться архиерею для получения его благословения и указания (Ук. Св. Синода 1840, II. 20. 1865, VШ, 25. Уст. Дух, Коне. 22, 25). 2. Присоединение к православной церкви предваряется наставлениями и утверждением в учении православной церкви и изучением некоторых молитв (Церк. Вед. 1893, 28. Практ. руковод. 181 и ел). Что же касается больных, то для них делается всевозможное облегчение, и наставление им делается по мере их сил и не откладывается принятие их (Церк. Вед. 1891, 21, 280 стр). 3. От присоединяющихся к православию берется подписка в том, что они по своей воле принимают православие, и присоединение их записывается в 1-й части метрической книги. В некоторых частях империи, где православные и инословные живут вместе, предписывается местным властям поставить в известность местного римо-католического священника или лютеранского пастора, если лицо, принадлежащее их приходу, перешло в православие. 4. Затем следует самый чин, по которому надлежит принимать инославного. Хотя мы здесь и повторяемся, однако считаем уместным напомнить законоположения русской церкви по сему вопросу.

Инославных принимают по 3 чинам: Третьим чином, выражающимся в покаянии относительно своих прежних заблуждений, отречением от них и исповеданием православной веры – постановлено принимать лиц, приходящих из римо-католического вероисповедания и армян, при условии, что первые получили конфирмацию от своего епископа, а вторые – были миропомазаны их духовенством. Если же конфирмацию они не получили или есть какое-либо сомнение в том, что они получили таковую, – то их следует помазать святым миром.

По второму чину, т.е. через покаяние, отвержение от ересей, исповедание православной веры и чрез миропомазание, принимаются лютеране, кальвинисты и англикане (епископалы). Лютеране и кальвинисты по той причине, что у них нет таинства миропомазания и нет духовенства апостольского преемства; англикане – по той причине, что апостольское преемство их духовенства находится под вопросом, как это отмечал Филарет, митрополит Московский.

По первому чину, т.е. чрез крещение, связанное с миропомазанием, принимаются язычники, евреи, магометане и те секты, у которых нет верования во Св. Троицу и крещение не совершается троекратным погружением во имя Лиц Св. Троицы.

Лиц, которые на смертном одре желают принять православие, положено принимать чрез возложение руки священника и исповедь умирающего, после чего его причащают Святых Тайн; так поступать надлежит в отношении римо-католика или армянина; лютеранина же и кальвиниста, как и епископала – следует принимать чрез помазывание св. миром на челе, после чего его причащают Святых Тайн. Похороны бывают, конечно, по православному чину (Ук. Св, Синода 1800 г., февр. 20, н. 4.). Таковы основные законы русской церкви относительно принятия в инославных.

У Булгакова чин принятия в инославных суммируется следующими словами: «Для принятия обращающихся к православной церкви существуют три чина: крещение, миропомазание и покаяние с приобщением Св. Тайн. * Посредством крещения принимаются в православную церковь язычники, евреи и магометане. Кроме того, посредством крещения же должны приниматься такие последователи христианских сект, которые заблуждаются в коренных догматах православной веры, извращают православное учение о Св. Троице и совершение таинства крещения (например, евномиане, которые отвергали равенство Лиц Св. Троицы и совершали крещение единократным погружением в смерть Христову, или монтанисты, которые совершали крещение во имя Отца и Сына и в Монтана и Прискиллу). * Посредством миропомазания должны приниматься такие сектанты, которые совершают крещение правильно в три погружения с произнесением Богоуставленных слов: «во имя Отца и Сына и Святого Духа,» и заблуждаются в частных догматах веры (ариане, македониане и др.). * Посредством покаяния и отречения от своих заблуждений должны быть принимаемы церковные раскольники, имеющие иерархию законного происхождения, но отделяющиеся от православной церкви из-за вопросов нравственного, обрядового и дисциплинарного свойства, а также догматических учений второстепенного значения (донатисты, евхиты, несториане).

Согласно с правилами древней церкви поступает в подобных случаях и русская православная церковь. Признавая крещение необходимым условием для вступления в число ее членов, она евреев, магометан, язычников и извращающих коренные православной веры сектантов принимает чрез крещение; протестантов она принимает чрез миропомазание; тех из католиков и армян, которые не получили конфирмации или миропомазания от своих пастырей, она также принимает чрез миропомазание; получивших же миропомазание или конфирмацию католиков и армян она принимает третьим чином, посредством покаяния, отречения от заблуждения и причащения Св. Тайн.»

Относительно членов англиканской церкви Булгаков держится мнения, что священник не может брать на себя ответственность принимать их по 3-му чину, а должен принимать их по 2-му чину, чрез миропомазание, как это и делалось во времена Филарета митрополита Московского. В случае сомнения, ему надлежит известить епархиальное начальство.

Прот. Никольский так суммирует вопрос о принятии инославных: «Таинство миропомазания отдельно от крещения совершается над иноверцами, присоединяющимися к православной церкви, но только над теми, кои, получив правильное крещение, не были миропомазаны, как например; лютеране, кальвинисты и даже те из римских католиков и армян, которые не помазаны миром (не конфирмованы).»

Римо-католическое духовенство, как мы выше говорили, принимается в сущем сане, после принесения покаяния, отречения от ереси и исповедания православной веры. Самый чин принятия священника римской церкви в составлен Филаретом митрополитом Московским.

Относительно англиканского духовенства, то действительность англиканской иерархии митрополит Филарет и не отрицал и не признавал, и советовал перерукополагать таковое при переходе в православие, соблюдая при сем условную форму: «Аще не посвящен есть.» По мнению некоторых русских ученых (например, проф. В.А. Соколова), англиканская церковь сохранила апостольское преемство и все таинства церкви. По мнению иных, дело обстоит не так. Никаких определенных постановлений церкви по сему вопросу не имеется.

Русская Церковь с величайшим радушием принимала униатов, желавших вернуться в лоно православной церкви. Переходили они в и как отдельные лица, и как приходы, и как целые епархии. В царствование Екатерины Великой до двух миллионов униатов присоединились к святой русской церкви. В XIX веке униаты переходили в православие в числе десятков тысяч. Как же их принимала русская православная церковь? – Принимала их с любовью: самое их желание воссоединиться со святой православной церковью она принимала за довлеющее для того, чтобы объявить их своими чадами. Любовь матери церкви отстранила все препятствия и все чины, какими их следовало принимать в православие. Епископ Порфирий Успенский, описывая свою аудиенцию у Константинопольского Патриарха в 1843 г., говорит, что он сообщил патриарху о том, что в 1841 году 13.000 униатов воссоединились с русской православной церковью. Патриарх спросил: «Крестили их?» На что епископ (тогда архимандрит) Порфирий Успенский дал отрицательный ответ, разъяснив патриарху, что «униаты по своему внутреннему убеждению и вере всегда находились в общении с нашей церковью, и потому не имели нужды в перекрещивании.»

При воссоединении униатов с православной церковью в 1916 г., когда русская армия заняла Галицию, русская церковь опять же проявила исключительное радушие: униатов принимали как «своих;» ни в малейшей мере не подчеркивалось, что они от чего-то уходят и к чему-то новому приходят. В ответ на самое их желание быть чадами православной церкви, святая русская церковь так и принимала их как своих чад. Государь император Николай Александрович всецело одобрял такое деликатное и великодушное отношение к ним.

Таким образом, суммируя представленный материал сего отдела, мы скажем, что в древности русская церковь не перекрещивала латинян, переходящих в православие. Перекрещивание было введено на короткое время (с 1620 до 1667 гг.) в результате тех ужасов, которые русской церкви и русскому народу пришлось пережить от латинян и от католической Польши в Смутное Время. С 1667 г. – в отношении латинян, и с 1718 г. – в отношении лютеран и кальвинистов закон о перекрещивании был отменен раз и навсегда. Согласно воззрениям наших известных богословов, создавалось и церковное законодательство русской православной церкви, и был выработан чин принятия инославных в православную веру. Эти воззрения и эти законы отличались гуманностью и терпимостью, которая была присуща Русской Церкви. Где Правда – там и сила и великодушие. О, как прекрасна наша благая и мудрая русская церковь!

Примечание: В книге проф. И. Зернова: «Встреча с Православием» изд. 1961 г. приводится исторический материал о встречах русских богословов и иерархов с богословами и иерархами инославных церквей и особенно-англиканской, из чего можно судить о широте взглядов русской церкви. Узость взглядов и конфессиональный фанатизм был ей чужд. От себя хочу прибавить, что в бытность мою в Йоркском древнем соборе я видел там хранимый под стеклом с величайшей тщательностью омофор одного русского иерарха, который тот подарил Йоркскому архиепископу. Можем вспомнить: с какой любовью русская церковь принимала знаменитого Пальмера и как всячески шла ему навстречу, который, со своей стороны, обогатил русскую богословскую литературу замечательным трудом о Патриархе Никоне.

Русские иерархи в большинстве случаев держались принципа, что «перегородки между христианскими вероисповеданиями не доходят до неба.» Известно, с какой ласковостью и вниманием относился праведный отец Иоанн Кронштадтский к инославным, поддерживая переписку с ними. Королева Виктория, которой был посвящен английский перевод сочинения св. отца Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе,» с благоговением приняла книгу и с величайшим уважением отозвалась об ее авторе. Приведем отрывок из книги «Два дня в Кронштадте,» изд. 1902 г., стр. 277–295: «Лицо его (св. прав. отца Иоанна) было, по обыкновению, спокойно и сияло светлой улыбкой. Он с трудом продвигался сквозь ряды прислуги, теснившей его и старавшейся поцеловать у него руку или принять от него благословение. В числе таких я заметил (пишет англиканский богослов Бирберк) не только нескольких немцев-лютеран из прислуги, но и двух татар магометан, половых из ресторана, которые тоже просили у него и получили благословение; влияние его простирается далеко за пределы православного населения.» Отец Иоанн Кронштадтский вел беседы с англиканским архиепископом, и при выходе его из гостиницы повторилось то же явление (в составлении этой книги принимал участие, как известно, и блаженнейший митрополит Анастасий, в бытность свою студентом Духовной Академии).

Вот такою добротой и благородством дышало отношение русской православной церкви к инославным! Вряд ли кто-нибудь мог бы заподозрить святителя Филарета, митрополита Московского и святого праведного отца Иоанна Кронштадтского в нетвердости в православии?! Напротив, именно их и всю русскую церковь эта незыблемая твердость в православии и делала великодушными и толерантными в подходе к инославным. Там, где – Правда, там – и свобода, и сила, и великодушие.

Оценка постановления Константинопольского Собора 1756 г.

Постановление о том, что римо-католиков и протестантов, приходящих к православной церкви, надлежит принимать исключительно путем крещения, было вынесено Константинопольским Собором 1756 г. при патриархе Кирилле. Это постановление подписали, кроме Константинопольского патриарха Кирилла, еще патриарх Александрийский Матфей и патриарх Иерусалимский Парфений. Постановление это гласит: «Среди средств, которыми мы удостаиваемся спасения, первое место занимает крещение, переданное Богом святым апостолам. Так как три года тому назад был поднят вопрос о том, надлежит ли признавать крещение еретиков, обращающихся к нам (с просьбой принять их в нашу веру), то – раз это крещение совершается вопреки преданию св. апостолов и св. отцев, а также попреки обычаям и постановлениям кафолической и апостольской церкви, – мы, воспитанные по милости Божией в православной церкви, хранящие правила святых апостолов и божественных отцев и признающие единую нашу святую католическую и апостольскую церковь и ее таинства, среди которых находится и божественное крещение, и следовательно считающие противным всему апостольскому преданию и как произведение развращенных людей все то, что происходит у еретиков, и что не совершается так, как заповедано Духом Святым и апостолами и как это совершается ныне в Христовой Церкви, – общим постановлением отметаем всякое еретическое крещение, а посему всех еретиков, к нам обращающихся, принимаем как неосвященных и некрещеных, причем мы этим следуем прежде всего Господу нашему Иисусу Христу, заповедавшему своим апостолам крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа, далее следуем святым божественным апостолам, установившим троекратное погружение, с произнесением при каждом из них одного имени Святыя Троицы, затем следуем святому и равноапостольному Дионисию, который говорит, что оглашенного, когда совлечена с него вся одежда, надлежит крестить в купели, с освященной водой и елеем, призывая три ипостаси всеблаженного Божества, вслед за этим помазать боготворным миром, равно удостоить спасительной Евхаристии, наконец, мы этим следуем Второму и Пято-шестому Вселенским Соборам, предписавшим считать некрещеными всех, обращающихся в православие, не бывших крещенными чрез троекратное погружение, при каждом из которых призывалось бы имя одной из Божественных ипостасей, а крещенных каким-либо иным способом. Держась этих святых и божественных установлений, мы считаем достойным осуждения и отвратительным еретическое крещение, так как оно не соответствует, а противоречит апостольскому божественному установлению и есть не иное что, как бесполезное, по словам св. Амвросия и св. Афанасия Великого , умовенье, оглашенного вовсе не освящающее и от греха не очищающее; вот почему всех, от еретиков некрещенно крещенных, когда они обращаются в православие, мы принимаем как некрещеных и без всякого смущения крестим их по апостольским и соборным правилам, на которых крепко покоится святая Христова апостольская и католическая церковь, общая матерь всех нас. И этим общим нашим судом и письменным изъявлением подтверждаем это наше постановление, согласное с апостольскими и соборными постановлениями, и утверждаем нашими подписями.»

Как говорит епископ Никодим Милаш, «в этом синодальном определении римо-католики не упоминаются по имени и не говорится, что их крещение следует отметать и крестить их при переходе в православную церковь; однако, это ясно видно из всего того, что говорится и как говорится в определении,» В «Пидалионе» («Кормчей Книге») открыто говорится, что это постановление относится к римо-католикам. В длинном рассуждении относительно принятия инославных путем крещения читаем: «Латинское крещенье ложно называется этим именем: оно вовсе не есть крещение, а лишь простое умовенье. А посему мы не говорим, что «перекрещиваем» латинян, а «крестим» их. Латиняне – некрещеные, так как не совершают при крещении троекратного погружения, как это с самого начала передано православной церкви от святых апостолов»

Ни одна православная церковь, кроме греческих, не приняла этого постановления. Русская православная церковь, принимая инославных, переходящих в православие, держалась тех законов, которые были вынесены в 1667 г. и в 1718 году, принимая крещение, совершенное в римо-католической и лютеранской церквях, за истинное и не повторяя его.

Известный канонист сербской православной церкви, епископ Никодим Милаш, разъясняет: «Неправославные принимаются в церковь или: а) крещением, или б) миропомазанием или в) покаянием и исповеданием православной веры. Это установлено еще в 5-м веке, о чем свидетельствует пресвитер цареградской церкви Тимофей, в своем послании своему сослуживцу Иоанну. В Кормчей приводится это послание Тимофея, в котором говорится: «Три чина обретаем приходящих к святей Божией соборней и апостольстей церкви: и первый убо чин есть требующих св. крещения, вторый же – не крещаемых убо, но помазуемых святым миром, и третий – ни крещаемых же ни помазуемых, но точию проклинающих свою и всякую ересь.» Основанием для сего служит 7-е правило Второго Вселенского Собора. Эти три чина принятия неправославных в церковь остаются и теперь в полной силе в православной церкви.

По первому чину церковь принимает тех еретиков, которые превратно учат о Св. Троице, которые не признают крещения или не исполняют его по Господней заповеди. По второму чину, т.е. чрез миропомазание, принимаются те еретики, которые не отрицают Св. Троицу, но заблуждаются относительно некоторых вопросов веры, однако крещены по имя Св. Троицы; а также и те, у которых не имеется законной священно-иерархии, ни тайны миропомазания. Сюда относятся все разные протестанты. По этому же чину принимаются и римо-католики и армяне, которые еще не были помазаны св. миром своими епископами или священниками. А если они, т.е. римо-католики и армяне, были помазаны миром в своих церквях, тогда их принимают в православную церковь по третьему чину, который состоит в том, что принимаемые, после того как известное время изучали православный катехизис, отказываются письменно или устно от своих прежних верований, торжественно исповедуют Символ православной веры и тогда, после установленной молитвы со стороны православного епископа или священника, причащаются Святых Тайн.»

Относительно постановления Константинопольского Собора 1756 г. читаем следующее мнение того же епископа Никодима Милаша: «Решение о том, что каждого римо-католика, а также и протестанта, которые желают перейти в православную церковь, надлежит снова крестить, было вынесено на Цареградском Соборе в 1756 г. при патриархе Кирилле V. Мотивируется это соборное постановление тем, что западные христиане крещены обливанием, а не тремя погружениями; поскольку же правильным крещением является только то, которое совершено тремя погружениями, то, следовательно, западных христиан надо считать некрещеными, поскольку они не были крещены таким образом, и следовательно, надо их крестить, когда они желают перейти в православную церковь. Это постановление помянутого Константинопольского Собора вызвано было чрезвычайными обстоятельствами, которые наступили в XVIII веке в отношениях между греческой и латинской церквями, и было выражением реакции греческой церкви на агрессию на эту церковь со стороны латинской пропаганды.

С формальной точки зрения, мотив этого решения имеет основание, потому что каноны православной церкви предписывают, чтобы крещение совершалось путем троекратного погружения крещаемого в воду, и само название крещения проистекает от акта погружения, и эти же каноны осуждают такое крещение, которое было бы совершено единократным погружением, как это делали разные еретики первых веков христианской церкви. Но церковь никогда не осудила такое крещение, которое было совершено путем обливания; не только это, но такое крещение она и сама допускала в случае нужды, и считала, что крещение путем обливания не противоречит апостольскому преданию. Поэтому и помянутое постановление Цареградского Собора не может считаться обязательным для всей православной церкви, потому что оно находится в противоречии с практикой восточной церкви всех веков, а в частности – с практикой и самой греческой церкви от времени разделения церквей и до оного Цареградского Собора.»

И еще: «Вследствие исключительных условий, наступивших в отношениях греческой и латинской церкви, издано было на Константинопольском Соборе 1756 г. предписание крестить снова каждого римо-католика, желающего перейти в православную церковь. Подобно этому, было издано и в России на одном из московских соборов еще в 1620 г. такое же предписание и также в силу тех же условий, что и в греческой церкви. Но эти предписания, расходясь с общей многовековой практикой восточной церкви и считаясь только исключительной мерой строгости, неизбежно вызванной неблагоприятными обстоятельствами времени, не имеют и не могут иметь общего значения.»

Итак, вот – мнение одного из самых известных канонистов православной церкви. Повторим, что ни одна православная церковь, за исключением греческой, не приняла постановления о перекрещивании латинян или лютеран при их переходе в православие.

Теперь посмотрим, при каких обстоятельствах было вынесено постановление Константинопольского Собора 1756 г., которое мы полностью привели выше. Профессор А.П. Лебедев в «Истории Греко-Восточной Церкви под властию турок» пишет следующее: «Собор при Константинопольском патриархе Симеоне (состоявшийся в Константинополе в 1484 г) со стороны латинского ренегата (т.е. человека, желающего перейти из римо-католической веры в православную церковь) требовал только отречения от римо-католических заблуждений; акт же присоединения выражался в том, что этого ренегата помазывали св. миром, как это происходит и по отношению к крещаемым младенцам. Чинопоследование отличается простотою. В этом случае греческая церковь XV века много выше стоит греческой церкви XVIII и XIX веков. Как известно, греческая церковь в XVIII веке подняла шумный спор о том, каким способом принимать приходящих от латинства – и конечно и от протестантства – к православию, и стала склоняться к мнению, что этих ренегатов нужно перекрещивать, как действительных еретиков, не верующих в догмат о Св. Троице. В результате этих споров появилась, как известно, в греческой церкви противозаконная практика, способная охладить ревность ренегатов к обращению в и состоящая в том, что таких ищущих православной истины здесь стали перекрещивать.»

Далее проф. Лебедев пишет: «Одним из самых внушительных свидетельств, удостоверяющих, как велики были иногда нестроения в церкви константинопольской, служит история, сопровождающая спор касательно крещения латинян. В правление патриарха Кирилла V в 1751 году, в местности Катирли в Никомидийской области, появился один монах Авксентий, носивший сан диакона и начавший проповедовать народу о заблуждениях латинян, причем проповедник с особой настойчивостью стал говорить против действительности латинского крещения, делая отсюда вывод, что латинян (и, конечно, протестантов) следует перекрещивать при переходе их в греко-восточную церковь. Патриарх Кирилл, хотя и знал о такой проповеди Авксентия, делал вид, что он ничего о ней не знает, поступая так из боязни возбудить ненависть со стороны папистов, в душе же он сочувствовал проповеднику. Число приверженцев Авксентиева учения росло со дня на день, но патриарх из осторожности не выражал ни сочувствия, ни несочувствия пророку, как называли Авксентия в народе. Пророком же Авксентий прослыл благодаря своему лукавству и хитрости. Он разузнавал от духовников о грехах тех или иных других из его духовных чад и при встрече с этими последними обличал их в содеянных ими грехах, тогда как они думали, что прегрешения их никому не известны, – и настойчиво внушал им на будущее время удерживаться от более тяжкого из их грехов, угрожая в противном случае вечным наказанием. Обличаемый в простоте души думал, что Авксентий провидит сокровенное.

Таким-то образом создавалась у него слава пророка. Авксентия стали считать человеком святым, к нему отовсюду стекалось много мужчин и женщин, те и другие жадно слушали его слова, каялись в своих грехах, просили его возложить руки, искали его благословения и молитвы.

Вскоре, именно в следующем 1752 году, произошла смена на патриаршем престоле: вместо Кирилла сделался патриархом Паисий II. Он первым делом приказал Авксентию прекратить его проповедь о перекрещивании латинян и армян; говорим: и армян, – потому что и крещение армянское пророк из Катирли объявлял незаконным. Но этот последний не хотел внимать голосу Константинопольского патриарха. Авксентия и раз и два призывали в синод и увещевали его в том же роде соборно, но он не думал оставлять своего заблуждения. Затем был прислан для увещания Авксентия в Катирли один дидаскал, по имени Критий, но возбужденная фанатическою проповедью толпа едва не растерзала увещателя. Народное волнение все росло и росло. Авксентия собирались слушать не только простонародье, но и архонты, и архонтисы, большая часть слушателей его становилась на его сторону и с тем вместе выражала явное недовольство патриархом Паисием и синодом. Поддерживаемый толпой, Авксентий не только не хотел слушать внушений и приказании патриарха и синода, но и всенародно осмеливался клеймить именем еретиков как самого патриарха, так и синод, объявляя их приверженцами папизма. В противность Паисию, Авксентий восхвалял прежнего патриарха Кирилла V, как человека истинно православного, потому, конечно, что Кирилл был склонен разделять воззрения этого крайнего и неразумного противника латинства. Патриарх и архиереи, чтобы прекратить соблазн и не раздувать вражды между греческими христианами, армянами и папистами, снова воспретили Авксентию продолжать его беззаконную проповедь.

Но следствием этих новых прещений со стороны церковной власти против Авксентия было лишь то, что народ начал выражать свою ненависть по отношению к патриарху и архиереям. Противление партии Авксентия церковным властям принимало характер бунта. Поэтому в дело вмешалось само турецкое правительство, по всей вероятности вследствие настояний патриарха и синода. Это правительство распорядилось с виновником общественных беспорядков по-свойски. Оно понимало, что действовать против Авксентия прямо и открыто было небезопасно и потому пустилось на хитрость. Однажды ночью, был послан к Авксентию в Катирли один очень важный турецкий сановник, который должен был пригласить лжепроповедника в Константинополь будто бы для почетной аудиенции у великого визиря.

Расчет удался. Честолюбие заговорило в Авксентии. Приверженцы его со своей стороны воодушевляли его принять приглашение визиря. Но лишь только Авксентий сел в лодку и удалился от берега, как, по заранее данному приказанию, смутотворец был задушен, а тело его ввержено в море (по другому известию, Авксентий и двое его главных приверженцев были повешены). На следующий день, прибыли в Константинополь приверженцы Авксентия, прошли прямо ко дворцу великого визиря; но не получили никаких известий о судьбе своего вождя. После этого, они всею толпою кинулись к патриархии, кричали, бранили патриарха. Наконец, они захватили Паисия и подвергли его побоям; полиция Фанары еле живого патриарха едва освободила из рук разъяренной толпы. Затем патриарх укрылся, уплыв в море. Толпа, однако же, не успокоилась. Свыше 5000 человек двинулись к Порте – и всей толпою стали кричать, что не желают иметь патриархом Паисия, – а требовали возвращения на кафедру Кирилла V. Народ неистово возглашал: «Не хотим Паисия! Он армянин, он латинянин, потому что он не желает крестить ни армян, ни латинян! Он желает погубить преподобного (Авксентия), не хотим его!» И Кирилл стал патриархом. Восшедши на кафедру, он сделал все, чтобы ублаготворить партию Авксентия. Он издал грамоту, которой определил впредь перекрещивать римо-католиков и армян при переходе их в православие.

Не все согласились с патриаршим определением – важнейшие из архиереев были против этого определения, в особенности сильно ратовали за истину митрополиты Акакий Кизикский и Самуил (впоследствии патриарх) Дерконский. Появилось даже какое-то сочинение, в котором доказывалась незаконность перекрещивания. В патриаршей грамоте заметно очень сильное желание ослабить действие на умы упомянутого сочинения. В грамоте Кирилла V читаем: «трижды анафематствуем безглавное и антиканоническое сочинение; если же кто теперь принимает это сочинение или примет потом, тех – будут ли они лица священные или миряне – мы объявляем отлученными, тела их по смерти не обратятся в прах и пребудут аки тимпаны: камни и железо разрушатся, а тела их никогда. Жребием их да будет проказа Гнезия и удавление Иуды! Да поглотит их земля, как это случилось с Дафаном и Авироном! Ангел Господень да преследует их с мечом во все дни живота их.» Ученый греческий автор Вендотис, исполненный чувства негодования по поводу определения Кирилла о перекрещивании, не находит слов, чтобы достаточно выразить свои чувства. Он замечал: не хочет ли Кирилл уже и самого Бога объявить покровителем всякого нечестия и ереси? Не хочет ли он провозгласить, что св. апостольская и кафолическая церковь способна впадать в заблуждение? – Он же говорит, что Кириллу удалось поддержать свое определение только благодаря содействию турецкой власти.

По его словам, тогдашний султан Осман, узнав о постановлении, сделанном Кириллом, сказал, что патриарх поступил, как мусульманский муфтий, имеющий право определять магометанское вероучение, причем султан прибавил, что все митрополиты обязаны подчиниться патриарху в этом решении, а кто из них не пожелает сделать так, пусть удалятся в свои епархии, дабы в столице умолкли словопрения. Нестроения, возникшие из-за вопроса о перекрещивании, продолжались и в правление Кириллова преемника – Каллиника IV.

Вот что случилось с этим патриархом. Когда Каллиник, совершив в патриархии первое служение в своем новом сане, стал на амвоне для преподания благословения народу, послышался неистовый крик присутствовавших: «Долой франка, братия, – долой франка!» Затем толпа бросилась на патриарха и извлекла его из храма, не желая осквернять кровию церковный помост. Едва-едва удалось вырвать несчастного патриарха из рук фанатической партии Авксентия. Сам он, полумертвый и нагой, едва спасся от смерти благодаря мужеству его клириков. Гнев народа воспылал на патриарха по причинам совершенно случайным. Говорили о нем, что он будто мыслил согласно с латинянами, а это воззрение опиралось на то, что он до патриаршества проживал в разноплеменной Галате, и потому думали, что он креатура латинян, здесь проживавших. Каллиник пробыл на патриаршестве лишь несколько месяцев. Вот при каких плачевных обстоятельствах произошла отмена древне-церковного обыкновения принимать латинян и армян, переходивших к православной церкви, -через отречение от прежних заблуждений и миропомазание.»

Невежество и нетерпимость

Можем прибавить к словам нашего маститого ученого, что это постановление о перекрещивании латинян, переходивших в православие, было результатом невежества, недобросовестности в отношении самого делопроизводства, – потому что совершенно отсутствует какое-либо упоминание о решениях прежних соборов и мнениях святых отцов, как, например, св. Марка Ефесского и св. Геннадия II патриарха Константинопольского, (Схолария), – результат демагогии и острого шовинизма. Поэтому это постановление нельзя назвать «церковным,» а скорее – чуждым тем высоким канонам церкви и мнениям святых отцов, которые знала Вселенская Православная . Поэтому немудрено, что, как таковое, оно не было принято иными православными церквами.

Что оно было также выражением ненависти к латинянам, это неоспоримый факт, но не может быть никакого сравнения с тем, что было на Руси при патриархе Филарете, и тем, что было в Константинопольском патриархате в XVIII веке. Там был натиск латинстна на Россию в небывалой по жестокости форме; там было мученичество патриарха Гермогена и гонение на православную церковь и ее архиереев; там были злодейские планы латинствующих, действующих чрез Лже-Дмитрия, об уничтожении всех ревнителей православия на Руси. Здесь же, в греческом мире налицо была только пропаганда латинян, совершаемая, главным образом, иезуитами (каковая пропаганда проводилась ими и во всех иных странах), пропаганда, не имевшая большого успеха в греческих землях и даже ограниченная турецкими властями, и, можно сказать, весьма малого масштаба.

В этом постановлении Константинопольского патриарха Кирилла V, как мы сказали, немалую роль сыграл греческий шовинизм, возросший в XVII, XVIII и XIX веках в чудовищных пропорциях. Великодержавность Византии и ее церкви, после того, как Византия перестала существовать, сменилась на болезненный шовинизм у греков и, особенно, у греческой иерархии.

Этот шовинизм проявлял себя в лютой ненависти к инославным, в презрении к другим православным народам и недоброжелательности даже к России, ее народу и ее церкви, от которых восточная церковь пользовалась неисчислимыми благами, получали богатейшие милостыни и пользовалась всесторонним покровительством русского государства и русской церкви. На русских они смотрели свысока и в законодательствах русской церкви не видели ничего авторитетного и могущего быть полезным для них самих.

Проф. Н.Ф. Каптеров в своей книге «Характер отношений России к Православному Востоку в XVI и XVII столетиях» пишет так: «Являясь в Москву за милостынею, греки всячески хвалили здесь и прославляли русских, умилялись при созерцании их строгого и крепкого благочестия, но и в том случае часто говорило не искреннее чувство, не действительное уважение к русскому благочестию, а желание во что бы то ни стало угодить русским, понравиться им и тем расположить их к даче более щедрой милостыни. О русских они имели представление как о народе хотя сильном и богатом, но в то же время грубом и невежественном, для которого еще нужна опека и водительство более зрелых и образованных гречан. Понятно, само собою, что греки свои нелестные представления о русских не высказывали в Москве, где за ними строго следили, но зато вне России они уже не стеснялись,» «Русские в глазах греков были народом грубым и невежественным, стоящим на низшей ступени христианского понимания и жизни.»

Далее, проф. Каптеров приводит некоторые примеры дурного отношения греков к русским. Так, он приводит жалобы русских на крайне презрительное отношение к ним со стороны греков: «В 1650 году клирошанин Чудова монастыря Пахомий, возвращаясь из Молдавии, доносил государю: «А которые гречане в волоской земле и те московских и киевлян русских людей ненавидят, а которые и приехали, и тех называют собаками.» Он же пишет далее: «А которое же твое царево жалованье даны греческим старцом в разные палестинские монастыри иконы, и те, государь, иконы они, греческие старцы, все распродали и носят по торгам неподобно, будто простую доску, – тех икон они не почитают и в церквах их у себя не ставят.»

Богослужебные книги, посланные царем в греческие монастыри на Афоне, греки сжигали, что весьма смущало и приводило в негодование русских. Составитель русских святцев отмечает, что «грецы гордящеся и возносящеся» над русскими, пренебрегают их благочестием. Один из греков так отзывается о русских в своем письме к родным в Константинополе: «Бог хочет избавить меня грубовидного и варваровидного народа московского... не суть сии православнии христиане.»

Особенно характерны данные, которые – ссылаясь на непосредственные источники – приводит проф. Лебедев. «Напрасно было бы думать, – пишет проф. Лебедев, – что греческая иерархия смотрит добрыми глазами на русских, исполненных, как известно, желания сокрушить владычество полумесяца над крестом в древле-православных странах. Греческие архиереи прекрасно знают, что ниоткуда им не грозит такой опасности для Оттоманской Порты, как со стороны России, однако, ослепленные своим филоллинством, смотрят на нее свысока и с нескрываемым пренебрежением. Попасть под владычество России, по их разумению, значит быть объятым невежеством и варварством. Греки так рассуждают: «что общего между русским кнутом и благородною эллинскою нацией? между деспотизмом и свободою? между скифским мраком и Грецией юга? Что общего между этой светлой, благородной Грецией и мрачным Ариманом севера? Мечты об их духовном союзе есть плод одного невежества толпы, для которой колокольный звон дороже возвышенных идей, доступных лучшим грекам.»

«В таком пренебрежительном тоне греки относятся к русским не с недавних только пор, не в XIX только веке; а и раньше относились они так же. Даже в средине XVII века какие-то греческие купчишки, торговавшие своими гнилыми товарами на Москве, потом изволили разглашать в Константинополе разные небылицы о России. Например, они рассказывали, что учителей здесь нет, и что сам царевич (Алексей, сын Михаила Федоровича) учился у них. купцов, «играть древком,» что будто какой-то чернец «заклял русских,» чтобы они отнюдь не ходили войною противу татар, и что будто русские слушались дтого чернеца. Они насмехались над самим русским царем, что будто, занявшись изготовлением серебряного чана для крещения королевича (датского?), он забыл про все важнейшие дела. Но пренебрежение к русским, как менее будто бы культурному народу, чем сами греки, еще не единственная причина, заставляющая главным образом высшее духовенство побаиваться русского завоевания Константинополя. Иерархия боится, что, с изгнанием турок из Европы русскими, эти последние заставят архиереев жить и действовать по церковным канонам, от чего эти архиереи совсем отвыкли. Один очень образованный греческий епископ в 60-х годах XIX века говорит то именно, что думают все прочие архиереи, когда заявлял: «вы, славяне, (т.е. русские) – наши естественные враги. Мы должны отныне поддерживать турок. Пока существует Турция, мы еще обеспечены. Панславизм опасен нам.»

В результате всех указанных отношений греков и в особенности греческих архиереев, получилось то, как засвидетельствовал один русский путешественник по Востоку, что, начиная от последнего монаха и кончая такими представителями церкви, как патриархи, все греческое духовенство ненавидит нас безотчетно, но от души. Представим несколько фактов той ненависти, каким одушевлены в отношении к нам высшие иерархи греческой церкви. Факты эти производят нравственно тяжелое впечатление, а потому мы воздерживаемся от всякого комментария. Пусть они сами за себя говорят. Преосвященный Порфирнй (Успенский) в одном из своих трудов, посвященных изучению греческой церковной жизни, передает такой рассказ, или «из диковин диковину,» как выражается автор. Константинопольский патриарх Мелетий (в 1845 г.), когда он представлялся султану Абдулу-Мед-жиду, поцеловал его ногу и сказал: «ныне отпущаеши раба твоего, владыко, по глаголу твоему с миром, яко видеста очи мои спасение твое, еже еси уготовал» (все это говоря в отношении султана). Повествователь прибавляет: патриарх этот был друг турок и враг русских и будто говаривал: «Дайте мне хоть небольшой кусок тела какого-нибудь русского: я изрублю его в мельчайшие части.»

Тот же преосв. Порфирий в другом своем сочинении повествует: «В 1854 году, когда длилась война нашего Севастополя, вселенский патриарх, конечно Константинопольский (но какой – у автора не сказано, вернее же Анфим VI), по желанию и повелению султана Абдул-Меджида, извитийствовал и обнародовал молитву для православных христиан, в которой испрашивались у Бога победы нашим врагам, а нам (т.е. нашему христолюбивому воинству) – поражение. В молитве читалось: «Господи Боже наш, Боже Авраама, Исаака и Иакова, Иже премудростию вся создавый... Сам и ныне. святый Царю славы, приими от нас смиренных и грешных рабов Твоих приносимое Тебе моление о державнейшем, тишайшем и милостивейшем царе и самодержце, султане Абдул-Меджиде, владыке нашем. О, Господи, Боже милости, услыши нас смиренных и недостойных рабов Твоих в час сей и удержи его необоримою силою, воинство же его укрепи, даруя ему повсюду победы и добычи, разруши вражды восставших на державу его, и вся к пользе его устрой, да тихое и безмолвное житие поживем, славяще всесвятое Имя Твое Отца, Сына и Св. Духа. Аминь.» И нет сомнения, что Константинопольский патриарх и греческие архиереи не одними устами молились Богу при этом, но и всем сердцем. Эта молитва – добавляет преосв. автор, – была прислана и на Афон. Но здесь ее не читали ни в церквах, ни в кельях.

Или вот, наконец, эпизод из последней русско-турецкой войны из-за Болгарии.

Когда русские заняли Болгарию, и граф Тотлебен, главнокомандующий, возвращался из Ливадии, значит от самого русского государя, то в Адрианополе ему вышло навстречу духовенство разных исповеданий – болгары, армяне, евреи и даже мусульмане; все они явились к графу, чтобы засвидетельствовать благодарность за оказываемое им русским начальством покровительство, – явились, за исключением греческого митрополита Дионисия. Русские военные начальники вынесли из этого и подобных фактов заключение, что «отношения греческого духовенства к русским были недружелюбные, и что оно старалось выказать эти чувства даже в мелочах.» Известно, что Адрианополь потом опять отошел к туркам. Когда же прибыл сюда новый турецкий генерал-губернатор Реут-паша, то греки подготовили ему торжественную встречу, и, в произнесенной при этом речи, между прочим, было сказано: «долго мы были в плену, наконец-то видим мы нашего избавителя.»

Из «Писем Святогорца» мы видим, что греческие монастыри на Афоне не допускали русских ученых к пользованию их библиотеками, под предлогом, что русские выкрадывают у них древние рукописи.

В связи ли с ухудшающимися отношениями между русскими и греками, или же независимо от сего, Святеший Правительствующий Синод в 1721 г. «торжественно и официально отменил возношение имени Константинопольского патриарха при богослужении, что доселе всегда делалось на Руси, – он не хочет терпеть даже и тени, малейшего намека на какое-либо преимущество или первенство Константинопольского патриарха в русской церкви,» как это отмечает проф. Каптерев.

Все это мы привели, конечно, не для того, чтобы вызвать какой-либо антагонизм к грекам или их церкви: все это давно изменилось, исправилось, ушло в прошлое. Нынешние отношения между греческими и славянскими церквами – самые братские и коллегиальные. Да и по отношению к инославным, к которым некогда было враждебное отношение, давно уже господствуют благожелательные и уважительные друг ко другу чувства.

Но мы привели всю ту атмосферу, когда константинопольская церковь вынесла свое определение о перекрещивании римо-католиков и лютеран, которые бы пожелали перейти в православие, и когда создавались рассуждения и толкование канонов в «Пидалионе» («Кормчей»). Это происходило в наитёмный период истории Константинопольского патриархата, когда церковные постановления – хотя и написанные витиевато и как бы церковным языком – были в сущности мотивированы не церковными нуждами и истиной церкви, а вызнаны были невежеством, демагогией и крайним шовинизмом, являясь регрессом в отношении канонов Вселенской церкви и отметанием полезного опыта русской и иных славянских церквей.

И великая русская церковь, идя путем великодержавия, широты взглядов и доброты, а также канонических устоев Вселенской церкви и своего опыта, не только отвергла это постановление греков о перекрещивании латинян и лютеран, приходящих к православной церкви, но даже еще более облегчила инославным доступ к православию; с ее мудрыми и великодушными законами мы познакомили читателя в предыдущей главе нашего очерка.

Принятие инославных в Америке и Канаде

Со временем в православном мире образовались и существуют доныне две практики принятия инославных, приходящих к православной церкви. Одна практика, которая греками называется «русской,» выражается в том, что инославных, приходящих к православной вере, разделяют на три разряда: и в одном случае – крестят, в другом – миропомазуют, а в третьем – принимают по чину покаяния, отвержения ереси и исповедания православной веры.

Как мы видели, эта практика основывается на канонах Вселенских Соборов, непосредственном авторитете сп. Марка Ефесского, Константинопольского Собора 1484г., постановлениях Московского Собора 1655г. и в особенности 1667 г. и постановлениях Духовного Собора 1718 г. и последующих постановлениях и указаниях Святейшего Правительствующего Синода русской православной церкви. Действительно, в русской церкви было время, когда римо-католиков (и протестантов) принимали в путем крещения, но, за всю тысячелетнюю историю русской церкви, это продолжалось только от 45 до 47 лет, и, затем, эта практика, принятия инославных всех без разбора путем крещения, была осуждена и отвергнута навсегда и, в связи с этим, были выработаны три чина принятия инославных в лоно православной церкви.

Другая практика выражается в том, что всех инославных принимают исключительно путем крещения и последующего за сим миропомазания; была принята она греками на Константинопольском Соборе в 1756 г. и растолкована в Пидалионе.

Эту практику не приняла ни одна не-греческая православная церковь, твердо держась той практики, которая называется «русская.» В недавнее время эту практику отвергла и Константинопольская Патриархия, и во всех ее экзархатах принятие инославных в совершается по «русскому» чину.

Греки-старостильники во всех своих юрисдикциях (которых насчитывается 7) и в Греции, и за границей держатся «греческого» чина принятия инославных в православие, т.е. исключительно путем крещения, как это и было постановлено на Константинопольском Соборе в 1756 г.

Примечания:

Эту же «греческую» практику, хотя и с некоторым послаблением, и отказавшись от «русской» практики, с совсем недавнего времени приняла и русская Зарубежная церковь в постановлении Архиерейского собора от 15/28 сентября 1971 г. Полный текст сего постановления будет нами приведен в конце этой главы.

«Православная церковь в Америке» (бывшая «Американская митрополия»), основанная русскими миссионерами, а впоследствии представлявшая собою епархию русской православной церкви с центром сначала в Сан-Франциско, а затем в Нью-Йорке, имевшая некоторое время своим епархиальным архиереем будущего патриарха Тихона, – унаследовала и традиции русской церкви в отношении чина принятия инославных, приходящих к православной церкви. Православная церковь в Америке принимает инославных по трем чинам; путем крещения – тех, которые приходят из иудейства, из язычества, из магометанства и тех сект, в которых грубо нарушен или не признается вообще догмат о Св. Троице или где крещение совершается единократным погружением; путем миропомазания, – тех, у которых крещение было правильным, но у которых нет или таинства миропомазания, или же нет апостольского преемства иерархии (или таковое под сомнением), к этой группе относятся лютеране, кальвинисты и епископалы (англикане), путем покаяния и отказа or ереси, с принятием православного учения – тех, у которых иерархия имеет апостольское преемство и у которых крещение и миропомазание (или конфирмация) были совершены в их церквах, к этой группе относятся лица римо-католического и армянского вероисповедания. Если же случилось, что те не имели конфирмации или миропомазания в своих церквях или же нет уверенности в этом, то и они помазываются св. миром.

Точно такого же правила держатся и все негреческие православные церкви в Америке и в Канаде.

Нынешняя Константинопольская Патриархия резко отступила от того духа, которым мотивировалось постановление Константинопольского Собора в 1756 г. В своем известном «Окружном Послании ко всем Христианским Церквам» в 1920 г. Синод Константинопольской Патриархии обратился ко всем христианским церквам с предложением сделать все, чтобы устранить взаимное недоверие между церквами. Напротив, надо оживить чувство любви и углубить его, так, чтобы церкви не смотрели друг на друга, как на чужих, или даже как на врагов, но видели бы друг в друге родных и друзей во Христе. Послание предлагает установить взаимное уважение к обычаям и обыкновениям, свойственным каждой из церквей, облагодатствованных священным Христовым именем, не забывать более и не игнорировать Его «новую заповедь,» великую заповедь о взаимной любви.

На последнем заседании Второго Ватиканского Собора, в конце декабря 1965 г., было объявлено со стороны Константинопольской Патриархии и со стороны папы Римского и Второго Ватиканского Собора о взаимном снятии анафем, которыми «обменялись» римская церковь и православная церковь в трагический 1054 год, год великого раскола церквей.

В моих «Заметках о Втором Ватиканском Соборе» я привел ряд примеров того, что Константинопольские патриархи в течение ряда исков имели дружеские отношения с папами Римскими. Во время Второго Ватиканского Собора эти отношения особенно улучшились. В свете этого становится понятной и поездка патриарха Афинагора в Иерусалим для дружеского свидания с папой Павлом VI, а затем визит Константинопольского патриарха папе и ответ последнего патриарху, а также возвращение православным тех святынь, которые в давние времена латиняне вывезли к себе, именно: возвращение главы св. апостола Андрея Первозванного, которого Константинопольская церковь считает своим основателем, и возвращение в обитель св. Саввы Освященного мощей преподобного Саввы. Возвращение этих великих снятынь, несомненно, послужило сближению между греками и римо-католиками. Очевидец возвращения мощей – главы св. апостола Андрея, – греческий диакон-профессор, рассказывал мне о том, с каким великим торжеством происходила передача православным их святыни. Святую главу апостола Андрея, хранившуюся в серебряном кивоте в базилике св. апостола Петра, провожаемую папой и всем латинским духовенством, доставил на аэроплане в Грецию, на остров Патрас, кардинал Беа в сопровождении свиты. Все население острова собралось на аэродроме. От греческого короля прибыл премьер-министр, который пожаловал от короля кардиналу высший греческий орден. Многочисленные крестные ходы, духовенство в облачениях и до 30 епископов встретили возвращавшуюся после почти 600-летняго отсутствия их святыню – главу Первозванного апостола. Трудно передать ту радость, то ликование. когда старец-кардинал вынес святыню. Предваряемая крестным ходом святыня была внесена в соборный храм, где была отслужена Божественная литургия, возглавляемая архиепископом Афинским, главою Элладской церкви, в сослужении всего греческого епископства и многочисленного духовенства. При конце службы, архиепископ взял под руку кардинала Беа и вышел с ним к народу. Народ устроил овации кардиналу и просил его передать всенародную глубокую благодарность папе. «Мы все плакали, – рассказал мне мой докладчик, – плакал народ, плакали епископы, плакал старец-кардинал.» В течение 40 дней ежедневно архиерейским служением служилась в соборе Божественная литургия. Трогательно было провожание и другой великой святыни, возвращение мощей прп. Саввы Освященного из Венеции в его обитель в Иерусалим. О том, что его нетленное тело будет взято из обители и долгое время будет вне ее и потом снова будет покоиться в основанной им лавре, преподобный Савва говорил своим ученикам, и при этом указал, что он вернется в свою обитель уже перед самым концом мира. Подробное описание перенесения мощей преподобного Саввы из Венеции в Иерусалим было дано г-жою В. Артуровой-Кононовой па страницах «Русской Жизни» Nо 8793.

На самом последнем заседании Второго Ватиканского Собора произошло событие, оставившее у всех присутствовавших тогда большое впечатление: именно, Константинопольский патриарх Афинагор и папа Павел VI объявили в одинаковое время, что снимают друг с друга отлучения и объявляют недействительными те анафемы, которые Константинопольская и Римская церкви взаимно наложили друг на друга в 1054 г. В Риме это происходило так: в базилике св. апостола Петра папа сидел на своем престоле. От его лица старший кардинал прочел во всеуслышание послание папы патриарху Афинагору, в котором папа выражает сожаление, что снятая Константинопольская церковь была оскорблена его легатами; мы глубоко скорбим по сему поводу, «все отлучения и все анафемы, которые легаты наложили на патриарха Михаила Ксрулария и на святую Константинопольскую церковь, объявляются недействительными.»

Перед этим было прочитано вслух всему народу послание патриарха Константинопольского всесвятейшего Афинагора на имя папы Павла VI, написанное по-французски, в котором Константинопольская церковь объявляет, что все отлучения и анафемы, которые были наложены на «нашу Сестру, Святую Римскую ,» объявляются недействительными и несуществующими.»

После того, как оба послания были прочитаны, к папе подошел митрополит Мелитон, председатель Родосского Совещания православных епископов, важнейший представитель патриарха Афинагора. Он был одет в царскую золотую мантию и был сопровождаем двумя архидиаконами. Когда послание папы было прочитано, папа встал со своего места и, раскрыв, показал всему народу свою рукопись-письмо, украшенную золотом, точно золотые слова и должны были быть написаны золотом. Затем, свив ее, подал митрополиту Мелитону. Когда митрополит принял рукопись, поцеловав папе руку, папа обнял митрополита и обменялся с ним поцелуем мира. Митрополит был спиной к нам, поэтому мы не видели выражение его лица; но папа был лицом к нам, и в этот момент его лицо было такое трогательное, что справедливо можно было сказать, что это было лицо ангела... Трудно описать ту радость, то волнение, которое в это время овладело присутствующими, которых было десятки тысяч. Многие плакали, все аплодировали, как это делают итальянцы, а некоторые, опустившись на колени, воздевали руки к небу в выражении глубочайшей благодарности Богу за этот момент. Когда митрополит шел на свое место, его путь сопровождался овациями, даже, я бы сказал, большими, чем когда обычно шествует папа. Многие со слезами обращались ко мне, как к представителю православной церкви, говоря, что если только ради этого одного момента был созван Ватиканский Собор, то он был достоин и трудов, и средств, которых он стоил. Мы все чувствовали, что присутствуем при одном из замечательно трогательных и красивых моментов истории. И заметил я – не смею утверждать, что это было особое знамение или знак благоволения Божисго; может быть, это было только природное явление, – но была зима (был конец декабря), было холодно и тяжелые тучи нависли на всем небе; но в это мгновенье, когда папа вручил митрополиту Мелитону свое послание, сильный луч света прорвался через боковое окно базилики и солнце осветило папу и митрополита.

Русская Зарубежная церковь не признала действия патриарха Афинагора, считая, что патриарх обязан был нечто такое сделать лишь с согласия всех православных церквей, потому что дело раскола между Восточной и Западной Церквами касается всех православных церквей – это не только личные отношения между папой и Константинопольским патриархом. Мы, наблюдатели от русской Зарубежной церкви, получили по телефону распоряжение от наших церковных властей не присутствовать на происходившей церемонии взаимного снятия анафем между Константинопольской и Римской церквами. Но мы, посоветовавшись между собой, сочли, что такая демонстрация была бы вредной для нашей церкви, которую мы достойно представляли; наша демонстрация осталась бы, впрочем, и незамеченной: что значит отсутствие трех человек в массе десятков тысяч народа?!

И однако, мы чувствовали, что взаимное снятие анафем – хота это было красивым и благородным жестом – уже ничего существенного не вносит в отношении между православной и римской церквами, поскольку и до Ватиканского Собора отношения между церквами последнее время шли на улучшение, а Ватиканский Собор эти отношения еще больше углубил, так что взаимное снятие анафем было естественным последствием этого улучшения отношений между церквами. Если бы такое взаимное снятие анафем произошло в 1054 г., или немного позднее, когда между Восточной и Западной церквами существовало еще единство в догматах веры, то этим было бы восстановлено единство Церкви, и судьбы мира, несомненно, были бы иные.

В главе «Об экуменизме» в собрании документов и постановлений Второго Ватиканского Собора с исключительной теплотой говорится о православной церкви. Как присутствовавший на Втором Ватиканском Соборе в качестве официального наблюдателя от русской Зарубежной церкви, я могу засвидетельствовать об исключительно тёплом и внимательном отношении ко всем нам, наблюдателям от православных церквей, выраженном со стороны римо-католической церкви. Правда, насколько эти отношения были прочны, остается под вопросом.

Уже после Второго Ватиканского Собора между русской православной церковью и римской церковью было выработано соглашение о том, что в крайней нужде, при полном отсутствии своего духовенства, члены римской церкви могут приобщаться Святых Тайн в русских церквах, и, наоборот, православные в римо-католических церквах. (Ватиканский Собор в одном из своих постановлений счел за возможное и даже желательное, чтобы римо-католики, находящиеся вне пределов католической церкви, получали святые таинства, и том числе и святое причастие, в православных церквах места их обитания. На это откликнулась только Московская Патриархия и вынесла благоприятное для католиков решение, допуская их к св. причастию в православных церквах, там, где не имеется римо-католических храмов. Это решение было принято Патриаршим Синодом 16-ХII-69 г. и затем подтверждено в новейшее время; см. Журнал Московской Патриархии» на англ. яз., № 4, стр. 76, год 1983).

Насколько это соглашение осуществилось в жизни и не осталось только на бумаге, нам не известно. Ни одна православная церковь, за исключением русской Зарубежной, не порицала Московского патриарха за это решение, вызванное страшными временами и гонениями на христиан в безбожных режимах.

(Еще прежде Ватиканского Собора один польский священник прекрасно говоривший по-русски, с любовью рассказал мне свой случай. Он был сослан в Сибирь советскими властями. Затем, во время Второй Мировой войны стала создаваться польская армия, вошедшая в состав 8-й Британской армии. Поляки, освобожденные из лагерей Советского Союза, стали организовывать свои церковные службы, но ни облачений, ни священных сосудов не было. Делали облачения из мешковины. Но потом им было сообщено, чтобы они обратились к местному православному епископу. Когда польские ксендзы пришли, они были приняты с большой любовью русским епископом, который им сказал, что, действительно, он им может помочь, и передал им римо-католические облачения, священные сосуды и нею церковную утварь. Попало же все это к нему следующим образом: когда в Советском Союзе стали закрываться и разрушаться церкви, то местный римо-католичсский епископ дал инструкцию своему духовенству всю церковную утварь передать местному православному епископу, говоря: «Православная русская церковь может быть еще выживет, а у нас, католиков, нет никакого шанса, поэтому передайте всю нашу церковную утвар православному епископу, и он, когда будет возможность, вернет нам её.» Православный епископ, передавая польскому духовенству всю эту церковную утварь, сказал, что он счастлив, что день настал вернуть ее хозяевам ее. Конечно, этот польский священник стал другом русской церкви.

Был и у меня небольшой опыт, который я дерзаю поведать. – В 1952 году я имел приход в г. Брадфорде, в Англии. В этом индустриальном городе жили многие беженцы, которые имели здесь свои церкви: русские, поляки, украинцы и др. Была здесь значительная колония и украинцев-галичан, униатов по вере. Мне говорили, что они с особой неприязнью относятся к нам, русским. Однажды ночью мне позвонили из ближайшего госпиталя, что одна женщина «вашей веры,» как мне сказали, находится при смерти. Взяв Св. Дары, я поспешил в этот госпиталь. Ночь была не только тёмной, но и густой туман покрывал все: приходилось идти от одного газового фонаря на улице до другого. Так я дошел до госпиталя, и мне указали палату, где лежала тяжко больная под кислородной палаткой. Тут я узнал, что она – не православная. а галичанка униатской веры. Рядом с больной сидел ее муж и плакал. Я ему сказал, что она не принадлежит к православной церкви, а принадлежит к римо-католической. Поэтому необходимо вызвать любого римо-католического священника. Но при этом я сказал мужу больной, что я не допущу, чтобы она умерла без причастия, и если католический священник не может придти или не придет вовремя, то я сам причащу ее. – Католический священник пришел очень скоро. Это был англичанин, не говоривший по-украински или по-русски. Я предложил ему мою помощь. Я спросил больную: кается ли она в своих грехах и желает ли причаститься? – «Так, отец!» – сказала она. Я перевел ее слова ксендзу, и он причастил ее. Через несколько дней я был в госпитале, и был бесконечно рад увидеть, что больная быстро поправляется, и она была рада увидеть меня. После этого мне случилось идти по улице, где находился клуб галичан, и я был приятно удивлен, когда все, находившиеся вне здания, сняли шапки и тепло приветствовали меня, русского священника. Я рассказал об этом нашему великому святителю, владыке архиепископу Иоанну, и сказал ему, что я причастил бы эту умирающую вопреки тому, что она униатка, и после этого, как сказал владыке архиепископу, я готов был понести всё наказание, которое на меня наложила бы наша святая православная церковь. Ответ владыки архиепископа Иоанна был достойным его святости и любви к людям: «Никакого наказания на тебя не было бы наложено.»

Однако и теперь это постановление не отменено, а в недавно напечатанном катехизисе римской церкви, изданном с благословения папы Иоанна-Павла 2го, говорится о полном признании таинств православной церкви. И, однако, нет сомнения. что вследствие прозелитизма среди исконно православного населения, – как римо-католиков, так и протестантов, на что русская церковь реагирует с большой болью, как и на гонения на православных в Западной Украине и даже Польше, – уже нет той теплоты к инославным. которая была на Втором Ватиканском Соборе и долгое время спустя. Но вопрос теперь стоит во всей остроте: изменилось ли что-нибудь в практике римо-католической и лютеранской церквей в отношении таинства у них крещения? И ответ гласит так: ничего не изменилось; и поэтому таинство крещения, совершенное у римо-католиков и лютеран, признается за действительное в наших церквах (за исключением русской Зарубежной церкви, где таинство крещения, совершенное в римо-католической и лютеранской церквах, ими не признается за действительное).

Заключение

Итак, возвращаясь к непосредственной теме, повторим, что Константинопольская Патриархия и ее экзархаты в Америке и Европе усвоили ту практику принятия инославных в православие, которая греками именовалась как «русская,» и практически отказались от напористой нетерпимости постановления Константинопольского Собора 1756 г. и толкования Пидалиона.

Так, в «Руководстве для православных в деле сношения с инославными церквами,» изданном в 1966 г. на английском языке «Постоянным Совещанием Канонических Православных Епископов в Америке» и рекомендованном для руководства духовенству наших православных церквей, помещено следующее правило: «При принятии в православную церковь того, кто приходит по своей воле из инославия, священник примет кандидата путем одного из трех чинов, предписанных Пято-Шестым Вселенским Собором; путем крещения, миропомазания или исповедания веры – соответственно случаю.»

В «Инструкциях относительно сношения с инославными церквами,» изданных этим же самым учреждением в 1972 г., читаем то же самое правило относительно принятия инославных в православную церковь, т.е. «имеющие крещение в своих церквах инославные, переходя в православие, могут быть приняты без повторения над ними крещения, если таковое может быть приемлемо для православных, т.е. путем миропомазания или исповедания православной веры, по чину, который отвечает данному случаю.»

Самый чин находится в «Руководстве» греческой православной архиепископии в Америке, стр. 53–55. Или же надлежит пользоваться тем чином, который был напечатан в России и помещается в требниках: «Чин, како приимати к Православной Вере приходящих, иже николиже беша правовернии; но измлада воспитани быша вне Православныя Церкве: крещение же истинное имущих во имя Отца, и Сына и Св. Духа.» Чин этот, переведенный на английский язык, находится в книге, изданной по благословению святейшего патриарха Тихона, фл. Хэпгуд: Orthodox Service Book. изд. 1956 г., стр. 454 и дл.

Из истории церкви мы видим, что перекрещивать приходящих к ним было уделом раскольнических сект, как то: новациан, монтанистов и донатистов. Считая себя «чистыми» и «лучшими,» и признавая себя за единственных спасающихся, они гнушались всех других. Высокими моральными требованиями они могли бы заслужить уважение, но их погубила гордость. Они отсекли себя от общего тела Церкви, в котором была жизнь и благодать, и поэтому совершенно вымерли в течение короткого времени. «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать,» говорит вечная мудрость Слова Божия (). И в России некоторые раскольники и особенно беспоповцы также совершали перекрещивание над православными, если те к ним переходили. Смиренная же, добрая, отзывчивая, благожелательная и снисходительная Православная обладала и обладает и будет обладать благодатью, а вместе с этим жизнью и силой быть великодушной. В том перекрещивании, которое совершали еретики и раскольники над православными, была также и внутренняя их слабость. Сильный и правый не боится быть великодушным; но слабый и неправый этого себе не может позволить.

Как мы видели, в древности (именно в III веке) и среди православной церкви были тенденции перекрещивать раскольников, обращающихся к православной церкви. Но церковь решительно противостала этому, своими канонами запретив перекрещивать тех, которые были правильно крещены во имя Святой Троицы. Вселенские Соборы, Второй и, особенно, Шестой, своими постановлениями указали, кого следует принимать в путем крещения, кого – путем миропомазания, и кого – путем покаяния, отвержения ереси и исповедания православной веры, этим свято держась правила о неповторимости действительного крещения, даже если бы оно и было совершено вне православной церкви. И в России, как мы видели дальше, на короткое время было установлено принимать всех инославных путем крещения; но это «перекрещивание,» как неправое и вызванное ужасами того времени, затем было отменено раз и навсегда соборами и постановлениями святой русской церкви. Наконец, как мы видим, и Константинопольская Патриархия фактически отказалась от резкого постановления о перекрещивании всех инославных, переходящих в православие, вынесенного на Константинопольском Соборе в 1756 г.

Во всяком таинстве св. православной церкви имеется и его догматическая сторона; формы могут меняться и каноны изменяться, но догматическая его сторона остается неизменной. Для примера, формы Божественной литургии изменялись в течение веков, но догматическая сущность Божественной литургии осталась и остается неизменной, именно, что под видом хлеба и вина мы причащаемся истинного Тела и Крови Христовой, каковое преложение совершается священнодействием епископа и священника. Так, в таинстве крещения его догматической основой, его сущностью является то, что оно с верой совершается в троекратном погружении (или в эквиваленте сего) во имя Святой Троицы.

(Будучи в Сиднее, в Австралии, в 1956 г., я был вызван к умирающему младенцу. Ребеночек, мальчик, совершенно малюсенький, находился в инкубаторе. Через окошечко в инкубаторе н протянул руку и трижды окропил младенчика святой водой, произнося формулу крещения. Я даже успел и миром помазать его. Где же можно было говорить о каком-то погружении? В бытность мою священником в одном из сел Срема, и 1949 г., мне пришлось крестить ребёночка, принесенного в мою церковь. Была лютейшая зима; храм был неотоплен, мы все были в шубах и чуть ли не дрожали от холода. Закутан был и ребёночек; только голова его торчала. Как же крестить его? Старый священник, бывший настоятель этого храма, сказал мне: «трижды покропите его васильком (кисточкой из васильков) со святой водой, и скажите: «Крещается раб Божий, имя, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.» – Так я и сделал, и только так и можно было сделать) с призываннем каждого в отдельности из Лиц Божественной Троицы, а затем – в неповторимости этого таинства, как духовного рождения христианина в вечную жизнь во Христе; как наше плотское рождение бывает только единожды, так и наше духовное рождение совершается единожды в таинстве крещения. И эта неповторяемость истинного крещения, как догмат, на все века запечатлена в Символе Веры: «Верую... во едино крещение.» И даже если крещение было совершено в инославной церкви, но в той форме, как оно совершается у православных, оно приемлется, по правилам Вселенских Соборов (De baptismo, lib. V, cc. 2–3-4. З.Д. 43). Бл. Августин писал, что таинство крещения установлено Самим Господом нашим Иисусом Христом, и даже испорченность (pеrvеrsitas) еретиков не лишает это таинство его истинности и действительности. Таким образом, вытекает, что в перекрещивании нарушается догматическая основа неповторимости крещения (De baptismo, lib. V, cc. 2–3-4. З.Д. 43).

* * *

Приложение. Постановление Собора Русской Зарубежной Церкви 1971 г

В сентябре 1971 года русская Зарубежная церковь, отказавшись от «русской» практики принятия инославных, приняла «греческую» практику, т.е. практику, существующую у греков старостильников, основанную на постановлении Константинопольского Собора 1765 г., именно – постановила, что всех инославных христиан, приходящих в православную веру, надлежит принимать исключительно путем крещения, допуская только «по мере необходимости» принятие их и иным чином, но это только с разрешения епархиального архиерея.

Это постановление Архиерейского Собора русской Зарубежной церкви от 15/28 сентября 1971 года гласит:

«По вопросу о крещении принимающих Православие еретиков принято следующее определение: Святая искони веровала, что может быть только одно истинное крещение, а именно то, которое совершается в ее лоне: «Един Бог, едина вера, едино крещение» (). В Символе Веры тоже исповедуется «едино крещение,» а 46 правило Св. Апостолов указывает: «Епископа или пресвитера, приявших (т.е. признающих) крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем.»

«Однако, когда ревность каких-либо еретиков в их борьбе против церкви ослабевала и когда шел вопрос о массовом обращении их в Православие, Церковь, для облегчения их присоединения, принимала их в свое лоно другим чином. Св. Василий Великий в первом правиле, внесенном в каноны Шестым Вселенским Собором, указывает на существование разной практики принятия еретиков в разных странах. Он объясняет, что всякое отделение от Церкви лишает благодати, и пишет о раскольниках: «Ибо, хотя начало отступления произошло через раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Св. Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство. Ибо первые отступившие получили посвящение от Отцов и, чрез возложение рук их, имели дарование духовное. Но отторженные, соделавшись мирянами, не имели власти ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподати другим благодать Святого Духа, от которой сами отпали. Почему приходящих от них к Церкви, яко крещенных мирянами, древние повелевали вновь очищати истинным церковным крещением.» Однако, «ради назидания многих,» Св. Василий не возражает против другого чина принятия раскольников-кафаров в Асии. Об энкратитах он пишет, что «аще сие имеет быть препятствием общему благосозиданию,» то может применяться и другая практика, объясняя это так: «Ибо я опасаюсь, чтобы нам тогда, как хощем удержати их от поспешного крещения, не воспятити спасаемых строгостью отлагательства.»

Итак, Св. Василии Великий, а его словами Вселенский Собор, устанавливая принцип, что вне Святой Православной Церкви нет истинного крещения, допускает из пастырского снисхождения, называемого икономией, принятие некоторых еретиков и раскольников без нового крещения. И в соответствии с таким принципом, Вселенские Соборы разрешили принятие еретиков разным чином, сообразуясь с ослаблением ожесточения их против Православной Церкви.

В Кормчей Книге приводится об этом объяснение Тимофея Александрийского. На вопрос: «Почто обращающыяся еретики к Соборней Церкви не покрещаем?» Он отвечает: «Аще бы се было, не бы ся человек скоро обращал от ереси, покрещения (т.е. второго крещения) стыдяся, обаче и возложением рук пресвитерску и молитвой весть приходил Дух Святый, якоже свидетельствуют Деяния Св. Апостол.»

В отношении римо-католиков и протестантов, претендующих на сохранение крещения как таинства (например, лютеран), в России была со времени Петра Первого введена практика принятия их без крещения, через отречение от ереси и миропомазание протестантов и неконфирмированных католиков. До Петра в России католиков крестили. В Греции практика тоже менялась, но уже почти триста лет, после некоторого перерыва, вновь введена практика крещения переходящих из католичества и протестантства. Принятых иным чином в Греции не признают за православных. Во многих случаях такие чада нашей Русской Церкви не были даже допускаемы ко Св. Причащению.

Имея в виду это обстоятельство и рост ныне экуменической ереси, пытающейся совершенно стереть разницу между Православием и всякой ересью, так что Московская Патриархия, вопреки священным правилам, даже вынесла постановление, разрешающее в некоторых случаях приобщать римо-католиков, Архиерейский Собор признает нужным введение более строгой практики, т.е. над всеми приходящими к Церкви еретиками совершать крещение, лишь по мере необходимости и с разрешения епископа допуская, из соображений икономии или пастырского снисхождения, другую практику в отношении некоторых лиц, т.е. принятие в римо-католиков и совершающих крещение во имя Святой Троицы протестантов через отречение от ереси и миропомазание» («Церковная Жизнь.» Июль-Декабрь 1971 г., стр. 52–54).

Как не принадлежащий к клиру русской Зарубежной церкви, я не считаю себя вправе комментировать это постановление.

Бывший баптист Альберт Исаков, создатель сайта http://eresi.net/ перешёл в Православие. Поздравляем его с присоединением к Церкви Христовой!

youtube.com

Мы, христиане, исповедуем в нашем Символе Веры, что веруем "в единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь"…

Согласитесь, что Христианская Церковь не появилась тогда, когда 31 октября 1517 года «Великий Реформатор» Мартин Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге свои 95 тезисов. Она не возникла в 1906 году в доме №312 на улице Азуза-стрит в Лос-Анджелесе с появлением «Великого Пятидесятнического Пробуждения» , охватившего своим безумием сотни миллионов людей. Христианство на самом деле намного древнее...

В широких кругах в понимании Церкви существует т.н. «теория ветвей». Согласно ей существует некое единое дерево Христианской Церкви, которое со временем, как и полагается любому дереву, пустило множество ветвей (конфессий). Эти самостоятельные ветви могут располагаться далеко друг от друга или близко, но их ВСЕХ объединяет причастность одному - общность с одним стволом и однимкорнем. Это как бы все еще ОДНО дерево.

Картина красивая, написана маслом — но это всего лишь картина. Реальность говорит нам о том, что некоторые ветви этого Дерева отломились. Пока их хоть что-то удерживает на стволе (пока), они могут еще как то жить, живительный сок корня хоть немного попадает в них… Другие отломились совсем, но лежат пока возле дерева, зеленые и, кажется, живые. Но вот постепенно и необратимо высохли веточки, вся ветвь засыхает уже. Ветер далеко отогнал засохшие ветви с множеством веточек на них. Это уже скорее не дерево, это - хворост, его собирают, связывают, и он относится в печь, так как хорошо горит...

У плодоносного, полного жизни дерева Христианства есть незыблемый Корень. Древо Церкви глубоко укоренено в благодатной почве в уделе Небесного Отца. Оно посажено при потоках вод и потому приносит плод свой во время свое, и лист его не вянет (Пс. 1:3). Дерево это познается по добрым плодам, которые оно производит, а не по хворосту, которого полно вокруг да около… Плоды - это святые этой Церкви,причастники ее, члены ее, максимально впитавшие благодатный сок жизни этого Древа и выразившие, проявившие эту святую благодать насколько только возможно.

О какой-либо стране, о каком-либо поколении принято судить по героям, которые ему принадлежат. Они героически жили, героически сражались, многие героически умирали. Они отличились подвигом в жизни или в смерти. Они — пример для остальных. Их память — слава общества, страны, народа… Итак, принято о поколении судить по героям его, а не по массе обитателей-обывателей или, хуже того, по подонкам, пьяницам, отщепенцам и негодяям… Святая Церковь потому и Святая, чтоона рождена от Святого Бога, ей сообщается, в ней пребывает и действует Святой Дух.Он освящает ее. В ней много святых. Она — Церковь святых. Псалмопевец Давид восклицал: «К святым, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним все желание мое» (Пс. 15:3) Апостол Павел показывает нам, куда мы пришли, или куда мы должны стремиться и прийти. «Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления...»

Это Святой Бог, это Святой Сын Его Иисус - Святое Слово Его, это Святой Дух Его, это святые Ангелы Его. Это Его Святая Церковь, это святые Его - праведники, жившие в согласии с Его святостью, это святые мученики, убитые за святую веру, великий сонм святых. Это святые наставники и учителя Святой Церкви. Нам заповедано святым Апостолом Павлом: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13:7)

По разному, из разных уст может звучать фраза, произнесенная кем-то однажды: «Страна должна знать своих героев». В зависимости от времени и места хорошая фраза может приобрести весьма циничный и негативный оттенок. Кто чем себя показал, в чем отличился, какой пример явил. Лишь вся жизнь человека и особенно кончина, конец его жизни, как итог всего, как результат или как плод дерева, причастником которого он являлся, могут быть показательными — святой он или несвятой.

Слова, сказанные Апостолом в этом контексте: «Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя. Скажешь: «ветви отломились, чтобы мне привиться». Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя. Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, еслипребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен. Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их.» (Послание к Римлянам 11:16-23). Держимся верою и отпадаем неверием. О какой здесь вере идет речь? Тому же Апостолу принадлежат слова: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас.»(Послание к Ефесянам 4:4-6). Христос Один, поэтому и вера в Него одна, и Церковь Его одна и нет другой, второй, третьей, пятой, десятой… Где же она в этом множествегрупп, толков и мнений? Святой Дух определил границы Церкви. Он не оставил ихразмытыми и неопределенными. Все что в границах ее — ортодоксия, все что выводит за пределы ее — ересь. Не нами сегодня придумано это или определено. Так было, так есть и так будет всегда.

Ортодоксальная церковь или, говоря по-русски, Православная — Единая, потому что нет другой, и потому что у Одного Жениха не бывает двух невест. Святая, потому чтоЕдиный Глава Ее Тела Святой Божий Сын, и она имеет Святого Духа. Соборная — то есть универсальная, для всех людей — не по многолюдству своему в отличии от других (что по факту далеко не так), а по универсальности своей. Церковь не находится в обладании какой-либо одной страны или народа. И в ней выражена именно соборность, великое единение христиан, единение живое — с Христом и друг с другом, общность одной веры. Соборность, от начала выраженная словами Апостолов: «Угодно Святому Духу и нам...» (Деяния св. Апостолов 15:28). Апостольская эта церковь, потому что в ней особым образом в полноте (а не фрагментарно, осколочно, обрывочно) сохранилось Апостольское предание и преемственность.

Среди всего многообразия Христианства, о котором сегодня любят говорить, среди всего множества конфессий, течений и направлений выделяются особенные люди.

Если говорить точнее, от этой Единой Ортодоксальной Церкви отпало некогда Католичество, породившее потом свое чадо - Протестантизм. Протестантизм, будучи сам отпадением от отпадения, породил в свою очередь множество взаимоисключающих друг друга течений и сект. Посмотрите на раздробленность Протестантизма!

У Ортодоксальной Церкви есть свои святые. На страницах этого сайта вы найдете то, во что они верили, их учение - чему они следовали и призывают следовать нас, практику их духовной жизни, их пример. Это Апостолы Христовы, Апо́стольские мужи́, это отцы Церкви и апологеты всей ее истории. Имена их Иусти́н Му́ченик, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и множество других. Всех отцов Церкви отличала их ортодоксальность и непримиримое отношение к ересям и лжеучениям.

Протестантизму тоже присущи свои «святые » - лидеры движений, направлений и множества сект. Отцы Протестантизма известны, такие как Мартин Лютер , Жан Кальвин и другие (вплоть до современных известных лжеучителей). Кем эти «святые» были, чему учили — также на страницах сайта. Одно заблуждение, одно лжеучение порождало десятки и сотни форм и вылилось в то, что мы сегодня видим вокруг и в себе самих.

За нами выбор — Ортодоксия и Ортопраксия или гетеродоксия - ересь, лжеучение, мнимый духовный опыт и практика.

P.S.

Автор этой статьи и админ сайта сам осознал эти истины относительно недавно. 25 лет активного пребывания в протестантизме (пятидесятничестве, баптизме). Одним словом, мой путь к этой нескончаемой духовной сокровищнице Православной Христианской веры был долгим и тяжелым. Мне очень помогли некоторые книги православных авторов, таких как святитель Игнатий Брянчанинов , Сергей Иосифович Фудель , священник Вячеслав Рубский...

Друзья, откройте и для себя эту сокровищницу!

Людей, воспитанных в православной или в советской атеистической традиции, а потом сознательно перешедших в католичество, не так много, чтобы это можно было считать массовым явлением. Но и не так мало, чтобы вовсе не обращать на них внимания. По просьбе The Village корреспондент газеты «Коммерсантъ» Мария Семендяева расспросила московских католиков о том, как они пришли к вере и как им с ней живётся, а также поговорила с генеральным секретарем Конференции католических епископов России.

Наташа

Я приняла католичество на четвёртом курсе, не знаю, почему. Я была крещёная православная с детства. У меня была очень религиозная бабушка, которая меня отвела в храм и крестила, но моим религиозным воспитанием никто особо не занимался. При этом я была верующая девочка, впечатлительная, но не знала, как именно надо ходить в церковь, что там делать.

В какой-то момент я оказалась в тусовке, симпатизирующей католичеству. Я пришла с ними на службу, посмотрела, узнала, что у них есть катехизация - курсы, подготавливающие к принятию католичества. В принципе, если бы мне попались такие же православные курсы, возможно, я и не приняла бы католичество. В то время для меня всё это что-то значило, но сейчас мои мотивы изменились. Я по-прежнему хожу в храм каждую неделю, но первоначальный сильный порыв ушёл.

В католичестве меня больше всего привлекает единство учения: по сути, между православием и католичеством не так уж много различий, но у нас есть папа римский, его авторитет объединяет католиков всего мира. Тогда как у православных слишком много разнообразных и совершенно не зависимых друг от друга течений.

То, что сейчас какие-то православные священники заявляют про Pussy Riot, про гомосексуалистов так нетерпимо - дескать, горите в аду, - мне это кажется неправильным. От католических священников я такого не слышу. Возможно, в Италии какой-нибудь священник тоже жёстко задвигает про опасности современного мира. Но в российской прессе это слабо освещается, а иностранную я не читаю.

Я считаю, нельзя говорить, что всё прекрасно и хорошо и как мы живём - так и надо жить. Жёсткость, конечно, какая-то нужна, но разжигание ненависти - это плохо. Не знаю, что бы Христос сделал с гей-парадом и с Pussy Riot, но если можно как-то смягчить участь конкретных людей - надо смягчать. К тому же это люди не из церкви. Если человек воцерковленный что-то делает не так, священник может ему сказать: «Ты что делаешь, ты нас всех позоришь!» Но если это люди посторонние - тогда какая разница?

Мои родители не очень воцерковленные: моя мама вообще не крещёная, и ей это всё удивительно. Папа крещёный и иногда вроде как интересуется, ему нравится раз в год сходить на пасхальную службу. Я не чувствую в себе морального права их агитировать, хотя, конечно, было бы хорошо их затащить в церковь. Когда я сама соберусь выходить замуж, я обязательно буду венчаться, а детей крещу с детства в католичестве.

Лена

Меня крестили по православному обряду в пять лет. Я хорошо помню этот день. Отрицания христианства у нас в семье не было - был эстетический интерес: посмотреть в храме иконы, послушать пение.

Переход в католичество в 2003 году тоже был у меня связан с каким-то общекультурным интересом. Я тогда училась в музыкальном училище, проходили Баха - Мессу си минор. Меня пригласили послушать мессу, посмотреть на орган. Я пришла, познакомилась с потрясающими людьми, с очень мудрым священником, и с этого началось моё углубление в религию. То есть получается, что к вере я пришла через музыку. Я и сейчас учусь в Академии Гнесиных по специальности «орган» и играю на органе в храме святого Людовика.

Катехизировали сёстры милосердия из ордена матери Терезы. Они в Нальчике (я оттуда родом) помогали самым нищим и несчастным: бездомным, сиротам, тем, кого никто не посещает в больнице. В 2003 году прихожан в Нальчике было больше, чем в 2012-м, и молодёжи тоже больше.

Папа относился к моей вере холодно, мама тоже сначала смотрела настороженно. Всё же мне было 16 лет - в этом возрасте многих заносит либо в секту, либо на дурные пути. Но потом мама заболела, и мы с сестрой её навещали. Тогда из прихода многие люди очень помогали. Мама, слава богу, встала на ноги и после этого пересмотрела своё отношение. Она не переходила в католичество, но иногда приходит на мессу.

Я не была особо православной, но если бы мне в 2003 году попался хороший православный священник, возможно, я стала бы углубляться в ту веру, которая связана с историей нашей страны.

У меня есть знакомые, которые были православными сознательными, но потом перешли в католичество. Для меня это было удивительно. Я спрашивала их, почему, и сейчас сама чувствую то же самое: в католической церкви они нашли единство. Все конгрегации католической церкви объединены папой римским - этого нет в православии. Это единство очень хорошо чувствуется на международных встречах. Я была в прошлом году на такой встрече молодёжи с папой в Мадриде и в 2005-м в Кёльн ездила.

У меня много православных друзей, которые спокойно относятся к моей вере.

Глеб

Я принял католичество в 9 лет. Это был довольно осознанный шаг.
У меня папа - военный. После того как он вышел на пенсию, нас занесло на Западную Украину, под Винницу, где православие на второстепенных, так скажем, ролях. Папа был воспитан в духе научного атеизма и не придавал религии значения, пока не произошёл один случай. Папа бомбил на машине, и его остановил католический священник. Они ехали, было жарко, но священник почему-то прикрыл окно. И прямо в эту секунду в окно прилетел здоровый камень от проехавшего грузовика. Папа удивился - и они со священником разговорились, познакомились.

Папе нужна была работа, а священник приехал восстанавливать старый католический костёл - папа взялся помогать. Мы несколько лет общались с этим священником, сдружились. Всё произошло абсолютно естественно: сначала крестился папа, ну а потом я. Я даже не задумывался о том, что можно было не креститься.

Для детей катехизация минимальная, особенно если ходишь на занятия постоянно. Занятия проходили несколько месяцев по субботам, они назывались «пятёрки», потому что за каждые пять занятий дарили красивую открытку с библейскими сценами. Католическая община отличается большой активностью: у нас постоянно проводились какие-то вечера, песни под гитару, посиделки у костра.

Когда мы приехали в Россию в 1995 году, я сильно почувствовал разницу. Тут мамины родственники все православные - и приезжаем мы, католики с Украины. Мы казались странными.

Нам была непривычна дистанция между духовенством и прихожанами. Та община, к которой мы принадлежали, была очень сплочённой. Наверное, дело в том, что она была образована вокруг одного общего дела: мы восстанавливали костёл - и восстановили, сейчас он там главная достопримечательность.

Я сталкивался с неприязненным отношением к католичеству всего пару раз в жизни. Один раз я зашёл в православный храм в Северодвинске и перекрестился слева направо открытой ладонью. Тут, конечно, бабушки на меня зашикали, и я понял: о"кей, зайду в другой раз.

Ещё меня спрашивают: а вот как же так, ты католик, а у тебя татуировка, ты играешь в рок-группе. А ведь это не имеет никакого отношения к вере.

Одноклассники и однокурсники удивлялись скорее не тому, что я католик, а тому, что верующий. Особенно в пост странное отношение. У нас на курсе были такие постящиеся девушки - ни мяса, ни майонеза, ничего нельзя. Они знали, что я тоже пощусь, и когда видели, что я ем бутерброд с сыром, тут же начиналось: как же так, ты же постишься! А я им говорю: у меня католический пост, он мягче. А они: ваш пост - это вообще не пост! При этом они вечером в клуб, гулять - меня сильно угнетало это несоответствие.

Мне очень странно слышать, когда люди, которые крестились в сознательном возрасте, рассказывают, что их это сильно изменило. За последнее время было много случаев, когда мне, католику, приходилось защищать православную церковь от самих православных, которые возмущались «доколе, сколько можно». Католикам проще: они уже давно живут с постоянным негативным фоном, который был вызван, в частности, скандалами с педофилией. Учишься спокойно различать: есть люди, а есть вера.

Меня многое не устраивает в католичестве и мне нравится многое в православии. Католичество после II Ватиканского собора отказалось от многих важных вещей - в православии больше древних традиций сохранилось. Но у меня в голове не укладывается, как можно поменять религию. Невозможно поменять мать. Главное в церкви - не то, кто учит, а то, чему учат. Христианское учение - штука неудобная, и жить по нему тяжело, но упрощать его нельзя ни в коем случае.

Игорь Ковалевский

генеральный секретарь Конференции католических епископов России,
администратор прихода святых Петра и Павла в Москве

Католическая община в Москве немногочисленна по сравнению с населением города, но в количественном отношении наши общины весьма весомы. Наши прихожане разные: есть и иностранцы, которые работают или учатся в Москве, но большинство прихожан - российские граждане, русские по культуре, языку и даже по менталитету. Поэтому можно смело назвать нашу католическую общину в Москве русской. Мы и служим на русском языке.

К нам приходят многие люди, у которых не было в семье католиков. Многих привлекает, скажем так, эстетика и то, что служба идёт на современном русском языке. Есть романтики, которые видят в католической церкви нечто особенное, не характерное для московской и российской постсоветской культуры. Есть люди, интересующиеся историей. Есть люди ищущие - любители ролевых игр, виртуального мира, которые находят некую крышу в католической церкви.

Есть у нас и те, кому что-то не нравится в православии, однако мы стараемся с этими людьми поступать очень осторожно, потому что некое духовное диссидентство - это неглубокая мотивация. Нередко от интеллигентных москвичей можно услышать критические замечания в адрес Русской православной церкви и некие комплименты в адрес церкви католической. Я лично к этому отношусь с большим скепсисом: живи они в католической стране, они ругали бы католическую церковь.

Так или иначе, мотивация самая разная, и очень важно, чтобы она углублялась и созревала, становилась религиозной.

Чтобы взрослый человек принял крещение, необходима подготовка - как минимум год. Если человек уже крещёный, надо тоже готовиться около года. Главное в этой подготовке - не только изучение основ католического вероучения: можно и самому в интернете катехизис прочитать. Главное - процесс воцерковления, мотивации. Надо понять, зачем ты сюда пришёл.

Содержание обрядов, таинств у нас с православными одинаковое, отличается лишь форма. У нас то же самое учение о таинствах, об апостольской преемственности, у нас одинаковая позиция по многим нравственным вопросам. Сразу надо сказать, что мы очень близки к православию, но есть специфика - особая роль епископа Рима и его преемника папы римского. Для нас это видимый знак единства Церкви Христовой.

Процесс подготовки включает размышление над церковью как таковой. У нас сейчас потеряно это ощущение общины в огромном городе. Мы часто даже соседей по лестничной клетке не знаем. Храмы тоже часто превращаются в такой зал ожидания на вокзале. Мы стараемся, чтобы прихожане общались и ощущали единство друг с другом.

Наша главная проблема, общая со всеми религиями в России, - катастрофически низкий уровень религиозной образованности. Мы не зря поддерживали введение духовно-нравственного воспитания в российских школах. Россия нуждается в глубоком религиозном просвещении. Если бы здесь православные действительно были сильны с точки зрения религиозных практик, нам было бы гораздо легче нормально развиваться.

Важно понимать, что такое католическая церковь, а то вот у девушек часто такая мотивация: у вас здесь красиво, орган играет, скамеечки, а в православной церкви заставляют платок надевать. Это очень поверхностная мотивация, эмоциональная. С такой мотивацией, возможно, завтра разонравится и католическая церковь.

Когда в 90-е годы по радио объявили, что есть Господь Бог, приток во все религиозные конфессии России был огромный, но потом такой же огромный был и отток. Несколько лет назад, в частности, после кончины папы Иоанна Павла II, интерес к католической церкви среди москвичей возрос. Однако процесс этот не продолжался долго. Сейчас мы имеем стабильную в плане количества общину. Если в начале 90-х у нас в год было несколько сотен крещений, то сейчас - до 60–70. Но у нас уже высокий процент крещений младенцев. Это дети наших католиков - будущее нашей церкви.

В Москве и области проживают несколько десятков тысяч католиков. Храмов у нас два - в Милютинском и на Большой Грузинской улице, а также есть храм в Люблине, где раньше был ДК, потом дискотека, а сейчас он выкуплен и перестраивается под храм. Это главная наша беда - отсутствие достаточного количества храмов.

Отношения с православной церковью у нас за последние годы значительно улучшились. Я бы не стал называть католическую церковь либеральной или более либеральной по сравнению с православной. Мы выступаем совместно с православной церковью по многим вопросам. У многих россиян складывается ошибочное мнение, что католическая церковь - это западноевропейская культура и антагонист православной. Это совершенно не так. Католическую церковь нельзя отождествлять с современной либеральной западноевропейской культурой. Католическая церковь защищает традиционные ценности, и здесь мы выступаем вместе с православной церковью.

Всё меньше я слышу вопросов о том, чем отличаются католики от христиан, - невежественных вопросов, за которые сложно судить. Крайне мало практикующих христиан - как православных, так и католиков. Если бы в России количество верующих возрастало, мы бы только радовались. Главная наша борьба - с безбожной советской культурой. Атеизм - это тоже некая форма веры, а безбожие - самое худшее состояние, жизнь как будто Бога нет.

Фотографии: Анастасия Хартулари

В иудейской традиции бытует такое понятие, как «мешумад» (משומד), что в буквальном переводе с иврита означает «погубленный». Так сыны Израиля испокон века называли своих соплеменников, перешедших в иную веру (чаще всего это было христианство), и, тем самым, порвавших связи с еврейской общиной. В России таких людей называли «выкрестами». Иногда своими действиями они преследовали корыстные цели, иногда причина заключалась в религиозных убеждениях, но чаще всего от веры отцов отказывались под давлением внешних обстоятельств, особенно в тех странах, где антисемитизм становился частью государственной политики.

Выкресты - это не только евреи

Как указано в словаре В.И. Даля, синонимы слова «выкрест» − это такие выражения, как перекрещенец, перекрест, окрещенный еврей и так далее. Приводится и ряд глаголов, образованных от этих существительных. Однако там же указывается, что этот термин применим не только к иудеям, но и к представителям любых других вероисповеданий, которые, по тем или иным причинам, прошли таинство крещения в православной церкви.

Взгляд в прошлое

Согласно историческим хроникам, традиция добровольного, а чаще вынужденного перехода из иудаизма в христианство берет свое начало еще в Средние века. В частности, сохранились сведения о так называемых "марранах" - предшественниках современных выкрестов. Это были испанские и португальские евреи, которые в XIV - XV вв. под давлением инквизиции отрекались от иудаизма и принимали крещение. Такое название сохранялось за ними до конца жизни, независимо от того, насколько добровольным было их обращение.

Попутно отметим, что одним из первых крещеных евреев был апостол Павел, однако по отношению к нему термины «марран» или «выкрест» никогда не употреблялись. И уж тем более это неприменимо к Сыну еврейской Девы Марии, в тридцатилетнем возрасте принявшему крещение в водах реки Иордан. Строго говоря, под категорию выкрестов подпадают и все первые христиане, бывшие до своего обращения иудеями, но их так называть не принято.

Дискриминация евреев в царской России

Как упоминалось выше, в еврейской традиции само слово «выкрест» − это синоним таких выражений, как отщепенец, предатель и вероотступник, погубивший собственную душу. В каком бы контексте его ни произносили иудеи, в их устах оно всегда наполнено глубоко отрицательным смыслом. Достаточно сказать, что, став выкрестом, человек, как правило, порывал связь не только с еврейской общиной, но и со своей семьей. Исключения из этого правила были крайне редки.

В России наиболее массовый переход евреев в православие наблюдался в XIX веке, а также в начале XX. Причиной тому были законодательные ограничения, установленные в 1791 году. В частности, речь идет о так называемой черте оседлости - перечне территорий, за пределами которых запрещалось селиться основной массе еврейского населения. Исключения составлял лишь весьма ограниченный круг лиц. Хотя на протяжении последующего века этот закон неоднократно корректировался, вплоть до 1917 года евреи были ущемлены в своих гражданских правах.

Иудей и еврей - отнюдь не синонимы

Стоит ли удивляться, что, поставленные в такие условия, сыны Израиля искали и находили пути выхода из создавшегося положения. Одним из наиболее доступных вариантов решения проблемы был переход в православие. Дело в том, что уже с середины XIX века делалось юридическое разграничение между понятиями - еврей и иудей, то есть национальная принадлежность перестала отождествляться с вероисповеданием.

Это было крайне важно, поскольку дискриминации, в соответствии с законом, подвергались только лица, исповедовавшие иудейскую веру, на евреев же, принявших таинство крещения в православной церкви, она не распространялась. Иными словами, для обладания всей полнотой прав необходимо было официально стать христианином, национальная же принадлежность роли не играла.

Отношение россиян к выкрестам

Так было по закону, что же касается отношения широких народных масс к новообращенным евреям, то оно зависело от уровня антисемитизма в конкретный исторический период. Были времена, когда преобладало мнение, что выкресты - это такие же православные христиане, как и представители иных национальностей, но случалось, что им, в той или иной форме, ставилось в упрек их еврейское происхождение. Тем не менее жертвами погромов они не становились.

О том, как иудеи переходили в православие, сохранилось много исторических свидетельств. В частности, известно, что в период правления императора Николая I к христианской церкви примкнули более 35 тыс. евреев. Не менее интенсивным было обращение иудеев в истинную веру и при Николае II. Тогда ежегодно обряд крещения проходили около тысячи человек.

Кто такие кантонисты?

Особую категорию иудеев, принимавших православие, составляли так называемые кантонисты. Это были дети военнослужащих, принадлежавших к нижним чинам. Согласно закону, все они от рождения числились за военным ведомством, и по достижении совершеннолетия призывались в армию. Переход же в православие открывал им перспективу служебного роста. При Николае I в России была создана целая сеть кантонистских учебных заведений, готовивших для Вооруженных Сил России строевых унтер-офицеров, топографов, аудиторов, чертежников и других специалистов.

Принимая христианство и становясь выкрестами, евреи в большинстве случаев брали себе православные имена, указанные на тот день в святцах и фамилии своих крестных родителей, становясь таким образом Ивановыми, Петровыми и Сидоровыми. Отметим, что для кантонистов такое изменение личных данных было обязательным.

Груз нерешенных проблем

Решались ли переходом в православие все проблемы, связанные с еврейским происхождением? Можно с уверенностью сказать, что нет. Во-первых, как уже говорилось выше, в народе к ним относились не всегда корректно, а во-вторых, на них все же распространялись некоторые законодательные ограничения. Например, в конце XIX века вышло распоряжение Священного синода, запрещавшее рукополагать их в священники.

Кроме того, евреи не имели право служить на флоте, а начиная с 1910 года не производились в офицеры. Вскоре это ограничение было распространено не только на самих выкрестов, но также на их детей и внуков. Не позволялось вчерашним иудеям и служить жандармами. Тем не менее членами Государственной думы порой могли становиться и вчерашние иудеи, и православные граждане России.

В качестве примера можно привести Моисея Исааковича Деревянко, ставшего в феврале 1907 года депутатом от Харьковской губернии. Однако это случалось не часто. Лишь после того как пришедшее к власти в феврале 1917 года Временное правительство законодательно отменило все вероисповедные и национальные ограничения, евреи в полной мере стали считаться гражданами страны.