Г. Е. Котельников

С миниатюры на слоновой кости, находящейся в Гос. Третьяковской галерее.

Работа худ. Ю. В. Котельниковой.

Автор этой книги - русский изобретатель Глеб Евгеньевич Котельников - впервые сконструировал ранцевый парашют свободного и автоматического действия. Но Котельников не был ни инженером, ни специалистом-авиаконструктором. Это был конструктор-самоучка, однако он создал такой парашют, которого не смогли создать даже лучшие специалисты за границей.

Его жизнь, его работы интересны не только парашютистам Советского Союза, но и советским детям, которые любят авиацию и следят за ее успехами.

Глеб Евгеньевич Котельников родился в 1872 году в семье профессора механики и высшей математики Петербургского Лесного института - Евгения Григорьевича Котельникова. Родители Котельникова любили музыку, театр, выступали иногда в любительских спектаклях. Все это воспринял молодой Котельников. Еще с детства он полюбил сцену и стал стремиться к ней.

Но, кроме театра, молодой Котельников увлекался техникой, мастерил разные игрушки, модели. Отец поощрял эти наклонности сына и старался развить их.

Один раз сын попросил отца купить ему фотоаппарат.

Купи, купи… - ответил отец. - Купить, братец мой, все можно, если деньги есть. А вот ты сам попробуй сделать. Выйдет что-нибудь - куплю настоящий.

Сын знал, что просить отца теперь бесполезно. Отец не менял своих решений. Вместо того чтобы покупать себе завтраки в гимназии, Котельников стал копить деньги. Когда накопилось пять рублей, купил старый объектив. Долго работал Котельников, но аппарат все же сделал. Первый снимок сын торжественно преподнес отцу. Проверив этот фотоаппарат, профессор похвалил работу и выполнил свое обещание - купил настоящий.

Но вот в 1889 году семью постигло несчастье: умер профессор Котельников. Глеб Евгеньевич только что окончил гимназию. Жить на пенсию было трудно.

Котельников поступил в военную школу. Но ему не нравилась муштровка, казарменная дисциплина. Окончив школу артиллеристом, Котельников прослужил три года обязательной службы. Он тяготился службой в армии, видя бесправие солдат, грубость офицеров. Как только кончился срок службы, Котельников ушел в запас.

В 1898 году Глеб Евгеньевич уехал в провинцию, где служил акцизным чиновником. В провинции он помогал организовывать народные дома, драматические кружки. А иногда сам играл как актер-любитель. Он увлекся работой в театре, и когда возвратился в Петербург, то поступил в труппу Народного дома.

Так в 1910 году, на тридцать девятом году своей жизни, Глеб Евгеньевич стал актером Глебовым-Котельниковым.

В это время первые русские летчики показывали зрителям свои первые полеты. Люди тогда только что научились подниматься в воздух на аэропланах - машинах тяжелее воздуха. Русских аэропланов еще не было, и русские летчики летали на иностранных самолетах.

Актер Глебов-Котельников, с детства любивший технику, не мог равнодушно отнестись к этим событиям, волновавшим весь Петербург. Он ездил на Комендантский аэродром и там вместе с остальными зрителями следил за невиданными машинами, прислушивался к непривычному звуку от винта самолета.

Котельников не остался равнодушным свидетелем и тогда, когда он увидел гибель летчика Мациевича, который разбился насмерть, упав с аэроплана. Это была первая жертва русской авиации. Но она не прошла бесследно. Русский актер Котельников решил построить аппарат, на котором летчики могли бы опуститься на землю, если в воздухе произойдет авария аэроплана.

За границей тоже работали над созданием авиационного парашюта. И хоть это были специалисты-конструкторы, у которых были лучшие условия работы, однако их парашюты оказались слишком сложными, тяжелыми, громоздкими. Такие парашюты не годились для авиации.

Котельников построил модель своего парашюта и испытал ее. Это был легкий парашют, уложенный в ранец. Он всегда находился с летчиком. Парашют действовал безотказно.

27 октября 1911 года Котельников запатентовал свое изобретение «РК-1» (русский, котельниковский первый) и обратился в военное министерство.

В министерстве Котельникова приняли, выслушали, одобрили конструкцию, но отклонили «за ненадобностью».

Это была первая неудача. Об этой неудаче русского изобретателя узнал иностранец Ломач, в конторе которого продавали оборудование для авиации. Ломач пригласил Котельникова в свою контору и предложил помочь построить парашют.

Ломач построил два экземпляра парашюта «РК-1». Их испытания дали хорошие результаты. И все-таки в России парашютом не интересовались.

Но после испытания «РК-1» в России, за границей уже знали об изобретении Котельникова. А когда Ломач приехал во Францию, все с интересом смотрели на прыжки студента Оссовского с моста высотою в 53 метра в Руане.

И вот с 1913 года за границей стали появляться ранцевые парашюты, похожие на котельниковские.

Только в самом начале мировой войны военное министерство вспомнило о Котельникове и его парашютах. Теперь его вызвали и решили сделать для фронта несколько десятков парашютов.

Но ввести парашют во всей авиации, не удалось. Начальник российских воздушных сил полагал, что «парашют в авиации - вещь вредная».

После революции, в годы гражданской войны, парашютами Котельникова пользовались воздухоплавательные части нашей Красной армии.

В 1921 году по ходатайству Главного управления воздушного флота советское правительство премировало Глеба Евгеньевича.

Котельников снова начал работать, совершенствовать свой парашют. В 1923 году он выпустил новый, полужесткий ранцевый парашют «РК-2». Котельников первый разработал парашют-почтальон, который мог опускать на землю грузы. Он разработал коллективный парашют для спасения пассажиров при авариях гражданских самолетов.

Котельников изобрел корзиновый парашют, где поворотом штурвального колеса отделяется корзина от аэростата.

Наконец, в 1924 году Котельников создал парашют «РК-3». Годом позже, в 1925 году, появился заграничный парашют «Ирвин», сходный по конструкции с котельниковским, но более тщательно разработанный. Ему было оказано предпочтение. Котельниковские парашюты, в то время еще не испытанные, были сделаны кустарно. Мы купили у Ирвина право на производство его парашютов. Но мы знаем имя того русского конструктора, который впервые разработал все принципы авиационного парашюта, которым мы пользуемся теперь.

Изобретатель-самоучка Котельников создавал свой парашют в царской России. В той технически отсталой стране он, конечно, не мог встретить ни внимания, ни поддержки, как не встретили этого Ладыгин, Яблочков, Попов, Мичурин, Циолковский и другие.

В своей книге Глеб Евгеньевич рассказывает советским детям, как люди научились строить парашюты и опускаться с ними на землю. Рассказывает он и о том, как он создавал свой парашют в те времена, когда царские чиновники считали парашют ненужным и даже вредным.

В нашей стране тысячи людей сейчас занимаются парашютным спортом, учатся владеть парашютом, прыгать с ним. Они знают, что парашют необходим и в обороне нашей родины и в их повседневной работе. А на смену нашим парашютистам, авиаконструкторам, летчикам подрастает новое поколение, которое должно знать и уважать работы этого конструктора-самоучки, чей парашют явился основой для лучших современных парашютов.

Никита Хрущев в ООН (а был ли ботинок?)

Как известно, история развивается по спирали. Это в полной мере относится и к истории Организации Объединенных Наций. За более чем полвека своего существования ООН претерпела немало изменений. Созданная на волне эйфории победы над гитлеровской Германией, Организация ставила перед собой смелые и во многом утопические задачи.

Но время многое расставляет на свои места. И надежды на создание мира без войн, нищеты, голода, бесправия и неравенства сменились стойким противостоянием двух систем.

Об одном из самых ярких эпизодов того времени, знаменитом «ботинке Хрущева» рассказывает Наталия Терехова.

РЕПОРТАЖ:

12 октября 1960 года состоялось самое бурное в истории Организации Объединенных Наций заседание Генеральной Ассамблеи. В этот день делегация Советского Союза, которую возглавлял Никита Сергеевич Хрущев, внесла на рассмотрение проект резолюции о предоставлении независимости колониальным странам и народам.

Никита Сергеевич произнес по своему обыкновению эмоциональную речь, которая изобиловала восклицательными знаками. В своем выступлении Хрущев, не жалея выражений, обличал и клеймил колониализм и колонизаторов.

После Хрущева на трибуну Генеральной Ассамблеи поднялся представитель Филиппин. Он выступал с позиций страны, которая на себе испытала все тяготы колониализма и после долгих лет освободительной борьбы добилась независимости: «По нашему мнению, предложенная Советским Союзом декларация должна была бы охватывать и предусматривать неотъемлемое право на независимость не только народов и территорий, все еще остающихся под управлением западных колониальных держав, но также народов Восточной Европы и других районов, лишенных возможности свободно осуществлять свои гражданские и политические права и, так сказать, проглоченных Советским Союзом».

Слушая синхронный перевод, Хрущев взорвался. Посоветовавшись с Громыко, он решил просить у Председателя слово по порядку ведения заседания. Никита Сергеевич поднял руку, но на него никто не обратил внимания.

О том, что произошло дальше, рассказал в своих воспоминаниях известнейший мидовский переводчик Виктор Суходрев, многократно сопровождавший Никиту Сергеевича в поездках: «Хрущев любил снимать часы с руки и вертеть их. В ООН он стал стучать кулаками по столу в знак протеста против выступления филиппинца. В руке были зажаты часы, которые просто-напросто остановились.

И тогда Хрущев в сердцах снял с ноги ботинок, вернее, открытую плетеную сандалию и начал стучать каблуком по столу».

Это и был тот миг, который вошел в мировую историю как знаменитый «хрущевский ботинок». Ничего подобно зал Генеральной Ассамблеи ООН еще не видел. Сенсация родилась прямо на глазах.

И вот, наконец, главе советской делегации предоставили слово:
«Я протестую против неравноправного отношения к представителям государств, здесь заседающих. Почему этот холуй американского империализма выступает? Он затрагивает вопрос, он не процедурный вопрос затрагивает! И Председатель, который симпатизирует этому колониальному господству, он не останавливает его! Разве это справедливо? Господа! Господин Председатель! Мы живем на земле не милостью божьей и не вашей милостью, а силой и разумом нашего великого народа Советского Союза и всех народов, которые борются за свою независимость.

Нужно сказать, что посредине выступления Хрущева синхронный перевод прервался, поскольку переводчики судорожно подыскивали аналог русскому слову «холуй». Наконец, после затянувшейся паузы было найдено английское слово «jerk», которое имеет широкий диапазон значений - от «дурака» до «подонка». Западным репортерам, освещавшим в те годы события в ООН, пришлось изрядно попотеть, пока они не нашли толковый словарь русского языка и не поняли значения метафоры Хрущева.

Когда изобретение доведено почти до совершенства, когда оно доступно практически любому человеку, нам кажется, что этот предмет существовал если не всегда, то издавна. И если, скажем, по отношению к радио или автомобилю это не так, то по отношению к парашюту - почти так. Хотя то, что называется этим словом сегодня, имеет совершенно конкретную дату рождения и совершенно конкретного родителя.

Первый в мире ранцевый парашют с куполом из шелка - то есть такой, какими пользуются и по сей день, - изобрел русский конструктор-самоучка Глеб Котельников. 9 ноября 1911 года изобретатель получил «охранное свидетельство» (подтверждение приема заявки на патент) на свой «спасательный ранец для авиаторов с автоматически выбрасываемым парашютом». А 6 июня 1912 года прошло первое испытание парашюта его конструкции.

От Возрождения до Первой мировой

«Парашют» - калька с французского parachute, а само это слово образовано от двух корней: греческого para, то есть «против», и французского chute, то есть «падать». Идея подобного приспособления для спасения прыгающих с большой высоты довольно древняя: первым человеком, высказавшим идею такого устройства, был гений эпохи Возрождения - знаменитый Леонардо да Винчи. В его трактате «О летании и движении тел в воздухе», который датируется 1495 годом, есть такой пассаж: «Если у человека имеется палатка из накрахмаленного полотна, каждая сторона которой имеет 12 локтей (около 6,5 м. - РП .) в ширину и столько же в высоту, он может броситься с любой высоты, не подвергая себя при этом никакой опасности». Любопытно, что да Винчи, который так и не довел идею «палатки из накрахмаленного полотна» до воплощения, совершенно точно высчитал ее размеры. Например, диаметр купола самого распространенного учебного парашюта Д-1-5у - около 5 м, знаменитого парашюта Д-6 - 5,8 м!

Идеи Леонардо были оценены и подхвачены его последователями. К тому времени, как француз Луи-Себастьян Ленорман в 1783 году придумал само слово «парашют», в копилке исследователей возможности управляемого спуска с большой высоты были уже несколько прыжков: хорвата Фауста Вранчича, который в 1617 году и реализовал на практике идею да Винчи, и французов Лавена и Думье. Но первым настоящим прыжком с парашютом можно считать рискованную авантюру Андре-Жака Гарнерена. Именно он прыгнул не с купола или карниза здания (то есть не занимался бейсджампингом, как это называется сегодня), а с летательного аппарата. 22 октября 1797 года Гарнерен покинул корзину воздушного шара на высоте 2230 футов (около 680 м) и благополучно приземлился.

Развитие аэронавтики влекло за собой и усовершенствование парашюта. Жесткий каркас сменился полужестким (1785 год, Жак Бланшар, парашют между корзиной и куполом аэростата), появилось полюсное отверстие, позволившее избежать болтанки при приземлении (Жозеф Лаланд)… А потом пришла эра летательных аппаратов тяжелее воздуха - и для них потребовались совершенно другие парашюты. Такие, каких еще никто не делал.

Не было бы счастья…

Создатель того, что сегодня называется словом «парашют», с детства отличался страстью к конструированию. Но не только: не меньше, чем расчеты и чертежи, его увлекали свет рампы и музыка. И нет ничего удивительного в том, что в 1897 году, после трех лет обязательной службы, выпускник легендарного Киевского военного училища (которое окончил, в частности, и генерал Антон Деникин) Глеб Котельников подал в отставку. А еще через 13 лет оставил государственную службу и полностью перешел на службу Мельпомене: стал актером труппы Народного дома на Петербургской стороне и выступал под псевдонимом Глебов-Котельников.

Будущий отец ранцевого парашюта так бы и остался малоизвестным актером, если бы не талант конструктора и трагический случай: 24 сентября 1910 года Котельников, присутствовавший на Всероссийском празднике воздухоплавания, стал свидетелем внезапной гибели одного из лучших летчиков того времени - капитана Льва Мациевича. Его «Фарман IV» буквально развалился в воздухе - это была первая авиакатастрофа в истории Российской империи.

Полет Льва Мациевича. Источник: topwar.ru

С этого момента Котельникова и не оставляла идея дать летчикам шанс на спасение в подобных случаях. «Гибель молодого летчика настолько глубоко меня потрясла, что я решил во что бы то ни стало построить прибор, предохраняющий жизнь пилота от смертельной опасности, - писал в своих воспоминаниях Глеб Котельников. - Я превратил свою небольшую комнату в мастерскую и более года работал над изобретением». По отзывам очевидцев, над своей идеей Котельников работал как одержимый. Мысль о новом типе парашюта не оставляла его нигде: ни дома, ни в театре, ни на улице, ни на редких вечеринках.

Главной проблемой были вес и габариты устройства. К тому времени парашюты как средство спасения пилотов уже существовали и использовались, они представляли собой своего рода гигантские зонтики, укрепленные позади пилотского места на самолете. В случае катастрофы летчик должен был успеть закрепиться на таком парашюте и отделиться с ним от летательного аппарата. Однако гибель Мациевича доказывала: у пилота может просто не быть этих нескольких мгновений, от которых в буквальном смысле слова зависит его жизнь.

«Я понял, что необходимо создать прочный и легкий парашют, - вспоминал потом Котельников. - Сложенный, он должен быть совсем небольшим. Главное, чтобы он находился всегда на человеке. Тогда летчик сможет спрыгнуть и с крыла, и с борта любого самолета». Так родилась идея ранцевого парашюта, который сегодня, собственно, мы и подразумеваем, когда употребляем слово «парашют».

Из шлема - в ранец

«Я хотел сделать свой парашют таким, чтобы он всегда мог быть на летящем человеке, не стесняя по возможности его движений, - писал в своих воспоминаниях Котельников. - Я решил изготовить парашют из прочного и тонкого непрорезиненного шелка. Такой материал дал мне возможность уложить его в ранец совсем небольшого размера. Для выталкивания парашюта из ранца я применил специальную пружину».

Но мало кто знает, что первым вариантом размещения парашюта была… каска летчика! Котельников начинал свои эксперименты, пряча в буквальном смысле слова кукольный - поскольку все ранние эксперименты он проводил с куклой - парашют в цилиндрический шлем. Вот как об этих первых опытах вспоминал потом сын изобретателя Анатолий Котельников, которому в 1910 году было 11 лет: «Мы жили на даче в Стрельне. Был очень холодный октябрьский день. Отец поднялся на крышу двухэтажного дома и сбросил оттуда куклу. Парашют сработал отлично. У отца вырвалось радостно только одно слово: "Вот!" Он нашел то, что искал!»

Впрочем, изобретатель быстро понял, что при прыжке с таким парашютом в тот момент, когда купол раскроется, оторвется в лучшем случае шлем, а в худшем - голова. И в итоге он перенес всю конструкцию в ранец, который сначала предполагал делать из дерева, а потом - из алюминия. Тогда же Котельников разделил стропы на две группы, раз и навсегда заложив в конструкцию любых парашютов этот элемент. Во-первых, так куполом было проще управлять. А во-вторых, так можно было крепить парашют к подвесной системе в двух точках, что делало прыжок и раскрытие более удобными и безопасными для парашютиста. Так появилась подвесная система, которая почти без изменений используется и ныне, разве что ножных обхватов в ней не было.

Как мы уже знаем, официальным днем рождения ранцевого парашюта стало 9 ноября 1911 года, когда Котельников получил охранное свидетельство на свое изобретение. А вот почему ему так и не удалось в итоге запатентовать свое изобретение в России, до сих пор остается загадкой. Зато через два месяца, в январе 1912 года, изобретение Котельникова было заявлено во Франции и весной того же года получило французский патент. 6 июня 1912 года состоялись испытания парашюта в гатчинском лагере Воздухоплавательной школы возле деревни Сализи: изобретение продемонстрировали высшим чинам русской армии. Через полгода, 5 января 1913 года, парашют Котельникова представили иностранной публике: студент Петербургской консерватории Владимир Оссовский прыгнул с ним в Руане с моста высотой 60 метров.

К этому времени изобретатель уже доработал свою конструкцию и решился дать ей имя. Свой парашют он назвал РК-1 - то есть «Русский, Котельникова, первый». Так в одной аббревиатуре Котельников соединил все важнейшие сведения: и имя изобретателя, и страну, которой он был обязан своим изобретением, и свое первенство. И закрепил его за Россией навсегда.

«Парашюты в авиации - вообще вещь вредная…»

Как это часто бывает с отечественными изобретениями, их долго не могут оценить по достоинству на родине. Так, увы, случилось и с ранцевым парашютом. Первая попытка обеспечить им всех российских летчиков наткнулась на довольно глупый отказ. «Парашюты в авиации - вообще вещь вредная, так как летчики при малейшей опасности, грозящей им со стороны неприятеля, будут спасаться на парашютах, предоставляя самолеты гибели. Машины дороже людей. Мы ввозим машины из-за границы, поэтому их следует беречь. А люди найдутся, не те, так другие!» - такую резолюцию наложил на ходатайство Котельникова главнокомандующий Российскими воздушными силами Великий князь Александр Михайлович.

С началом войны о парашютах вспомнили. Котельникова даже привлекли к выпуску 70 ранцевых парашютов для экипажей бомбардировщиков «Илья Муромец». Но в тесных условиях тех самолетов ранцы мешали, и летчики от них отказались. То же случилось, когда парашюты передали аэронавтам: им было неудобно возиться с ранцами в тесных корзинах наблюдателей. Тогда парашюты вытащили из ранцев и просто прикрепили к аэростатам - чтобы наблюдатель в случае необходимости просто прыгнул за борт, а парашют раскроется сам. То есть все вернулось к идеям вековой давности!

Все изменилось, когда в 1924 году Глеб Котельников получил патент на ранцевый парашют с ранцем из парусины ― РК-2, а потом доработал его и назвал РК-3. Сравнительные испытания этого парашюта и такого же, но французской системы показали преимущества отечественной конструкции.

В 1926 году Котельников передал все права на свои изобретения Советской России и больше изобретательством не занимался. Зато написал книгу о своей работе над парашютом, которая выдержала три переиздания, в том числе и в трудном 1943 году. А созданный Котельниковым ранцевый парашют до сих пор используется по всему миру, выдержав, образно говоря, уже не один десяток «переизданий». Случайно ли на могилу Котельникова на Новодевичьем кладбище в Москве непременно приходят нынешние парашютисты, повязывая на ветви деревьев вокруг стопорные ленты от своих куполов…

В этом посту том как изобретался парашют и что писали по этому поводу в газетах начала прошлого века.

Первый в мире ранцевый парашют с куполом из шелка — то есть такой, какими пользуются и по сей день, — изобрел русский конструктор-самоучка Глеб Котельников. 9 ноября 1911 года изобретатель получил «охранное свидетельство» (подтверждение приема заявки на патент) на свой «спасательный ранец для авиаторов с автоматически выбрасываемым парашютом». А 6 июня 1912 года прошло первое испытание парашюта его конструкции.

Вот что писал по этому поводу популярный журнал того времени "ОгонёкЪ"

До этого были попытки изобрести спасательное средство для авиаторов:

Создатель того, что сегодня называется словом «парашют», с детства отличался страстью к конструированию. Но не только: не меньше, чем расчеты и чертежи, его увлекали свет рампы и музыка. И нет ничего удивительного в том, что в 1897 году, после трех лет обязательной службы, выпускник легендарного Киевского военного училища (которое окончил, в частности, и генерал Антон Деникин) Глеб Котельников подал в отставку. А еще через 13 лет оставил государственную службу и полностью перешел на службу Мельпомене: стал актером труппы Народного дома на Петербургской стороне и выступал под псевдонимом Глебов-Котельников.

Будущий отец ранцевого парашюта так бы и остался малоизвестным актером, если бы не талант конструктора и трагический случай: 24 сентября 1910 года Котельников, присутствовавший на Всероссийском празднике воздухоплавания, стал свидетелем внезапной гибели одного из лучших летчиков того времени — капитана Льва Мациевича.

Его «Фарман IV» буквально развалился в воздухе — это была первая авиакатастрофа в истории Российской империи.

С этого момента Котельникова и не оставляла идея дать летчикам шанс на спасение в подобных случаях. «Гибель молодого летчика настолько глубоко меня потрясла, что я решил во что бы то ни стало построить прибор, предохраняющий жизнь пилота от смертельной опасности, — писал в своих воспоминаниях Глеб Котельников. — Я превратил свою небольшую комнату в мастерскую и более года работал над изобретением». По отзывам очевидцев, над своей идеей Котельников работал как одержимый. Мысль о новом типе парашюта не оставляла его нигде: ни дома, ни в театре, ни на улице, ни на редких вечеринках.

Главной проблемой были вес и габариты устройства. К тому времени парашюты как средство спасения пилотов уже существовали и использовались, они представляли собой своего рода гигантские зонтики, укрепленные позади пилотского места на самолете. В случае катастрофы летчик должен был успеть закрепиться на таком парашюте и отделиться с ним от летательного аппарата. Однако гибель Мациевича доказывала: у пилота может просто не быть этих нескольких мгновений, от которых в буквальном смысле слова зависит его жизнь.

«Я понял, что необходимо создать прочный и легкий парашют, — вспоминал потом Котельников. — Сложенный, он должен быть совсем небольшим. Главное, чтобы он находился всегда на человеке. Тогда летчик сможет спрыгнуть и с крыла, и с борта любого самолета». Так родилась идея ранцевого парашюта, который сегодня, собственно, мы и подразумеваем, когда употребляем слово «парашют».

«Я хотел сделать свой парашют таким, чтобы он всегда мог быть на летящем человеке, не стесняя по возможности его движений, — писал в своих воспоминаниях Котельников. — Я решил изготовить парашют из прочного и тонкого непрорезиненного шелка. Такой материал дал мне возможность уложить его в ранец совсем небольшого размера. Для выталкивания парашюта из ранца я применил специальную пружину».

Но мало кто знает, что первым вариантом размещения парашюта была… каска летчика! Котельников начинал свои эксперименты, пряча в буквальном смысле слова кукольный — поскольку все ранние эксперименты он проводил с куклой — парашют в цилиндрический шлем. Вот как об этих первых опытах вспоминал потом сын изобретателя Анатолий Котельников, которому в 1910 году было 11 лет: «Мы жили на даче в Стрельне. Был очень холодный октябрьский день. Отец поднялся на крышу двухэтажного дома и сбросил оттуда куклу. Парашют сработал отлично. У отца вырвалось радостно только одно слово: "Вот!" Он нашел то, что искал!»

Впрочем, изобретатель быстро понял, что при прыжке с таким парашютом в тот момент, когда купол раскроется, оторвется в лучшем случае шлем, а в худшем — голова. И в итоге он перенес всю конструкцию в ранец, который сначала предполагал делать из дерева, а потом — из алюминия. Тогда же Котельников разделил стропы на две группы, раз и навсегда заложив в конструкцию любых парашютов этот элемент. Во-первых, так куполом было проще управлять. А во-вторых, так можно было крепить парашют к подвесной системе в двух точках, что делало прыжок и раскрытие более удобными и безопасными для парашютиста. Так появилась подвесная система, которая почти без изменений используется и ныне, разве что ножных обхватов в ней не было.

Как мы уже знаем, официальным днем рождения ранцевого парашюта стало 9 ноября 1911 года, когда Котельников получил охранное свидетельство на свое изобретение. А вот почему ему так и не удалось в итоге запатентовать свое изобретение в России, до сих пор остается загадкой. Зато через два месяца, в январе 1912 года, изобретение Котельникова было заявлено во Франции и весной того же года получило французский патент. 6 июня 1912 года состоялись испытания парашюта в гатчинском лагере Воздухоплавательной школы возле деревни Сализи: изобретение продемонстрировали высшим чинам русской армии. Через полгода, 5 января 1913 года, парашют Котельникова представили иностранной публике: студент Петербургской консерватории Владимир Оссовский прыгнул с ним в Руане с моста высотой 60 метров.

К этому времени изобретатель уже доработал свою конструкцию и решился дать ей имя. Свой парашют он назвал РК-1 — то есть «Русский, Котельникова, первый». Так в одной аббревиатуре Котельников соединил все важнейшие сведения: и имя изобретателя, и страну, которой он был обязан своим изобретением, и свое первенство. И закрепил его за Россией навсегда.

«Парашюты в авиации — вообще вещь вредная…»

Как это часто бывает с отечественными изобретениями, их долго не могут оценить по достоинству на родине. Так, увы, случилось и с ранцевым парашютом. Первая попытка обеспечить им всех российских летчиков наткнулась на довольно глупый отказ. «Парашюты в авиации — вообще вещь вредная, так как летчики при малейшей опасности, грозящей им со стороны неприятеля, будут спасаться на парашютах, предоставляя самолеты гибели. Машины дороже людей. Мы ввозим машины из-за границы, поэтому их следует беречь. А люди найдутся, не те, так другие!» — такую резолюцию наложил на ходатайство Котельникова главнокомандующий Российскими воздушными силами Великий князь Александр Михайлович.

С началом войны о парашютах вспомнили. Котельникова даже привлекли к выпуску 70 ранцевых парашютов для экипажей бомбардировщиков «Илья Муромец». Но в тесных условиях тех самолетов ранцы мешали, и летчики от них отказались. То же случилось, когда парашюты передали аэронавтам: им было неудобно возиться с ранцами в тесных корзинах наблюдателей. Тогда парашюты вытащили из ранцев и просто прикрепили к аэростатам — чтобы наблюдатель в случае необходимости просто прыгнул за борт, а парашют раскроется сам. То есть все вернулось к идеям вековой давности!

Все изменилось, когда в 1924 году Глеб Котельников получил патент на ранцевый парашют с ранцем из парусины ― РК-2, а потом доработал его и назвал РК-3. Сравнительные испытания этого парашюта и такого же, но французской системы показали преимущества отечественной конструкции.

В 1926 году Котельников передал все права на свои изобретения Советской России и больше изобретательством не занимался. Зато написал книгу о своей работе над парашютом, которая выдержала три переиздания, в том числе и в трудном 1943 году. А созданный Котельниковым ранцевый парашют до сих пор используется по всему миру, выдержав, образно говоря, уже не один десяток «переизданий». Случайно ли на могилу Котельникова на Новодевичьем кладбище в Москве непременно приходят нынешние парашютисты, повязывая на ветви деревьев вокруг стопорные ленты от своих куполов…

Задолго до рождения первого самолета частые пожары и аварии, происходившие в воздухе со сферическими воздушными шарами и аэростатами, заставили ученых обратить внимание на создание надежных средств, способных сохранить жизни пилотам летательных аппаратов. Когда в небо поднялись самолеты, летающие значительно быстрее аэростатов, небольшая поломка мотора или порча какой-либо незначительной детали непрочной и громоздкой конструкции приводили к страшным авариям, заканчивавшимся зачастую гибелью людей. Когда количество жертв среди первых летчиков начало резко расти, стало очевидно, что отсутствие каких-либо спасательных средств для них может стать тормозом дальнейшего развития авиации.

Задача технически была крайне сложной, несмотря на многочисленные опыты и долгие изыскания научно-конструкторская мысль западных государств, так и не сумела создать надежной защиты для воздухоплавателей. Эта проблема впервые в мире была блестяще разрешена русским ученым-изобретателем Глебом Котельниковым, сконструировавшим в 1911 году первый в мире парашют, полностью отвечающий требованиям, предъявляющимся к авиационным спасательным средствам того времени. Все современные модели парашютов созданы по принципиальной схеме изобретения Котельникова.

Глеб Евгеньевич появился на свет 18 января (по старому стилю) 1872 года в семье профессора высшей математики и механики Петербургского института. Родители Котельникова обожали театр, увлекались живописью и музыкой, часто устраивали в доме любительские спектакли. Не удивительно, что воспитываясь в подобной обстановке, мальчик полюбил искусство, загорелся стремлением выступать на сцене.

Молодой Котельников проявил незаурядные способности в обучении игре на рояле и других музыкальных инструментах. В короткие сроки талантливый парень освоил мандолину, балалайку и скрипку, начал самостоятельно писать музыку. Удивительно, но наряду с этим Глеб увлекался еще техникой и фехтованием. У парня от рождения были, что говорится, «золотые руки», из подручных средств он легко мог смастерить замысловатое устройство. Например, когда будущему изобретателю исполнилось всего тринадцать лет, он самостоятельно собрал работающую фотокамеру. Причем приобрел он лишь подержанный объектив, а остальное (включая фотопластинки) изготовил собственными руками. Отец поощрял наклонности своего сына и по мере сил старался развивать их.

Глеб мечтал попасть в консерваторию или технологический институт, однако планы пришлось резко поменять после внезапной смерти отца. Материальное положение семьи резко ухудшилось, оставив занятие музыкой и театром, он добровольцем ушел в армию, поступив в военное артиллерийское училище в Киеве. Окончил его Глеб Евгеньевич в 1894 году с отличием, был произведен в офицеры и три года прослужил в армии. Выйдя в запас, он устроился на работу в провинциальное акцизное ведомство. В начале 1899 года Котельников женился на Юлии Волковой, дочери художника В.А. Волкова. Молодые знали друг друга с детства, их брак оказался счастливым - в редком согласии они прожили сорок пять лет.

Десять лет Котельников проработал акцизным чиновником. Этот этап его жизни был, без преувеличения, самым пустым и тяжелым. Трудно было представить службу, более чуждую этой творческой личности. Единственной отдушиной для него был местный театр, в котором Глеб Евгеньевич был и актером, и художественным руководителем. Кроме того он продолжал конструировать. Для рабочих на местном винокуреннном заводе Котельников разработал новую модель разливочной машины. Оснастил свой велосипед парусом и с успехом применял его в дальних поездках.

В один прекрасный день Котельников четко осознал - необходимо круто менять свою жизнь, забыть про акциз и перебираться в Петербург. Юлия Васильевна, несмотря на то, что у них к тому времени уже было трое детей, прекрасно понимала супруга. Талантливая художница, она также связывала с переездом большие надежды. В 1910 году семья Котельниковых приехала в Северную столицу, а Глеб Евгеньевич устроился в труппу Народного дома, став на тридцать девятом году жизни профессиональным актером под псевдонимом Глебов-Котельников.

В начале прошлого века в крупных городах России часто проводились показательные полеты первых отечественных летчиков, во время которых авиаторы демонстрировали свое искусство в управлении летательными аппаратами. Глеб Евгеньевич, с детских лет любивший технику, не мог не заинтересоваться авиацией. Он регулярно ездил на Комендантский аэродром, с восторгом наблюдая за полетами. Котельников четко понимал, какие огромные перспективы открывает для человечества покорение воздушного пространства. Также его восхищали мужество и самоотверженость русских летчиков, взмывавших в небо на малоустойчивых, примитивных машинах.

Во время одной «авиационной недели» совершавший полет известный летчик Мациевич, сорвавшись с сиденья, вылетел из машины. Потерявший управление самолет перевернулся несколько раз в воздухе и упал на землю вслед за пилотом. Это была первая потеря русской авиации. Глеб Евгеньевич стал свидетелем страшного события, произведшего на него тягостное впечатление. Уже вскоре актер и просто талантливый русский человек принял твердое решение - обезопасить работу летчиков, построив для них специальное спасательное приспособление, способное безотказно функционировать в воздухе.

Спустя некоторое время его квартира превратилась в настоящую мастерскую. Повсеместно были разбросаны мотки проволоки и ремни, деревянные брусья и куски материи, листовое железо и множество разнообразнейших инструментов. Котельников четко понимал, что помощи ему ждать неоткуда. Кто в тогдашних условиях мог всерьез подумать, что какой-то актер в состоянии изобрести спасательное средство, над разработкой которого уже несколько лет бились ученые из Англии, Германии, Франции и Америки? Средств для предстоящих работ также имелось ограниченное количество, поэтому расходовать их было необходимо крайне экономно.

Глеб Евгеньевич проводил целые ночи, рисуя различные чертежи и изготавливая по ним модели спасательных средств. Готовые экземпляры он сбрасывал с запущенных воздушных змеев или с крыш домов. Опыты шли один за другим. В перерывах между ними изобретатель переделывал заново неудачные варианты, искал новые материалы. Благодаря историку отечественной авиации и воздухоплавания А.А. Родных Котельников обзавелся книгами по летному делу. Особое внимание он уделял старинным документам, рассказывающим о примитивных устройствах, использующихся людьми при спуске с различных высот. После долгих изысканий Глеб Евгеньевич пришел к следующим важным выводам: «Для применения на самолете необходим легкий и прочный парашют. Он должен быть совсем небольшим в сложенном состоянии... Главное, чтобы парашют всегда находился при человеке. В таком случае летчик сможет спрыгнуть с любого борта или крыла самолета».

После ряда неудачных опытов Котельников случайно увидел в театре, как одна дама доставала огромную шелковую шаль из маленькой сумочки. Это навело его на мысль о том, что тонкий шелк может оказаться наиболее подходящим материалом для складывающегося парашюта. Получившаяся модель была невелика по объему, прочна, эластична и легко развертывалась. Поместить парашют Котельников планировал в головной шлем летчика. Специальная спиральная пружинка должна была при необходимости выталкивать спасательный снаряд из шлема. А чтобы нижняя кромка быстрее оформляла купол, и парашют мог заполниться воздухом, изобретатель пропустил через нижний край упругий и тонкий металлический трос.

Глеб Евгеньевич подумал и над задачей защиты пилота от чрезмерного рывка в момент раскрытия парашюта. Особое внимание было уделено конструкции подвесной системы и крепления спасательного средства к человеку. Изобретатель правильно предположил, что крепление парашюта к человеку в одной точке (как в воздухоплавательных спасснарядах), даст чрезвычайно сильный рывок в месте, где будет закреплен шнур. Помимо этого, при таком способе крепления человек до самого момента приземления будет вращаться в воздухе, что тоже довольно опасно. Отказавшись от подобной схемы, Котельников разработал собственное, довольно оригинальное решение - разделил все парашютные стропы на две части, прикрепив их к двум подвесным лямкам. Подобная система равномерно распределяла силу динамического удара по всему телу при раскрытии парашюта, а находящиеся на подвесных ремнях резинки-амортизаторы еще более смягчали удар. Учел изобретатель и механизм быстрого освобождения от парашюта после посадки с целью избежать протаскивания человека по земле.

Собрав новую модель, Глеб Евгеньевич перешел к ее испытаниям. Парашют закреплялся на кукле-манекене, которая затем сбрасывалась с крыши. Парашют без заминок выскакивал из головного шлема, раскрывался и плавно опускал манекен на землю. Радости изобретателя не было предела. Однако когда он решил рассчитать площадь купола, способного выдержать и успешно (со скоростью около 5 м/с) опустить на землю восьмидесятикилограммовый груз, то вышло, что она (площадь) должна была быть не менее пятидесяти квадратных метров. Уложить столько шелка, пусть даже и очень легкого, в шлем летчика оказалось решительно невозможно. Однако гениальный изобретатель не расстраивался, после долгих размышлений он принял решение поместить парашют в специальную сумку, одеваемую на спину.

Подготовив все необходимые чертежи ранцевого парашюта, Котельников приступил к созданию первого опытного образца и одновременно специальной куклы. Несколько дней в его доме шла напряженная работа. Очень помогала изобретателю его супруга - целые ночи она просиживала, сшивая замысловато раскроенные полотна материи.

Парашют Глеба Евгеньевича, позднее названный им РК-1 (Русский-Котельниковский вариант модель первая), состоял из одеваемого на спину металлического ранца, у которого внутри находилась специальная полочка, положенная на две спиральные пружины. Стропы укладывались на полку, а уже на них сам купол. Крышка была сделана на петлях с внутренними пружинами для более быстрого открывания. Чтобы открыть крышку, летчик должен был дернуть за шнур, после чего пружины выталкивали наружу купол. Помня о гибели Мациевича, Глеб Евгеньевич предусмотрел механизм принудительного открывания ранца. Он был весьма прост - замок ранца при помощи особого троса соединялся с самолетом. Если летчик по каким-либо причинам не мог дернуть за шнур, то страховочный трос должен был открыть ранец за него, а затем под тяжестью человеческого тела оборваться.

Сам парашют состоял из двадцати четырёх полотен и имел полюсное отверстие. Стропы проходили через весь купол по радиальным швам и соединялись по двенадцать штук на каждой подвесной лямке, которые в свою очередь пристёгивались особыми крючками к подвесной системе, надетой на человека и состоящей из нагрудных, плечевых и поясных ремней, а также ножных обхватов. Устройство системы строп позволяло управлять парашютом при спуске.

Чем ближе было до конца работ, тем больше нервничал ученый. Казалось, он все продумал, все рассчитал и все предусмотрел, но как покажет себя парашют на испытаниях? К тому же Котельников не имел патента на свое изобретение. Любой увидевший и понявший его принцип действия мог присвоить себе все права. Прекрасно зная нравы наводнявших Россию иностранных коммерсантов, Глеб Евгеньевич пытался как можно дольше держать свои разработки в тайне. Когда парашют был готов, он отправился с ним в Новгород, выбрав для экспериментов глухое, отдаленное место. Помогали ему в этом его сын и племянники. Парашют и манекен были подняты на пятидесятиметровую высоту с помощью огромного змея, также созданного неутомимым Котельниковым. Парашют был выброшен из ранца пружинами, купол быстро развернулся и манекен плавно опустился на землю. Повторив опыты несколько раз, ученый убедился, что его изобретение действует безотказно.

Котельников понимал, что его устройство необходимо срочно внедрять в авиацию. Русские летчики должны были на случай аварии обязательно иметь под рукой надежное спасательное средство. Окрыленный проведенными испытаниями он спешно возвратился в Петербург и 10 августа 1911 года написал военному министру подробную записку, начинающуюся следующей фразой: «Длинный и скорбный синодик жертв в авиации сподвигли меня на изобретение довольно простого и полезного устройства для предотвращения гибели авиаторов при аварии в воздухе…». Далее в письме излагались технические характеристики парашюта, описание процесса его изготовления и результаты испытаний. К записке также были приложены все чертежи устройства. Тем не менее, записка, попав в Военно-инженерное управление, затерялась. Обеспоенный отсутствием ответа Глеб Евгеньевич решил лично обратиться к военному министру. После долгих мытарств по кабинетам чиновников, Котельников попал, наконец, к заместителю военного министра. Представив ему действующую модель парашюта, он долго и убедительно доказывал полезность своего изобретения. Заместитель военного министра, не удостоив его ответом, вручил направление в Главное военно-инженерное управление.

27 октября 1911 года Глеб Евгеньевич подал в Комитет по изобретениям заявку на патент, а еще через несколько дней с запиской в руках появился в Инженерном замке. Генерал фон Рооп назначил для рассмотрения изобретения Котельникова особую комиссию под председательством генерала Александра Кованько, являвшегося начальником Воздухоплавательной службы. И вот тут Котельникова впервые постигла крупная неудача. В соответствии с существовавшими в то время западными теориями председатель комиссии заявил, что летчик должен покидать летательный аппарат только после раскрытия (или одновременно с раскрытием) парашюта. В противном случае он неминуемо погибнет при рывке. Напрасно изобретатель подробно объяснял и доказывал генералу о найденном им собственном, самобытном пути решения этой проблемы. Кованько упрямо стоял на своем. Не желая вдумываться в математические расчеты Котельникова, комиссия забраковала замечательное устройство, наложив резолюцию «За ненадобностью». Патент на свое изобретение Котельников также не получил.

Несмотря на подобное заключение, Глеб Евгеньевич не упал духом. Зарегистрировать парашют ему удалось во Франции 20 марта 1912 года. Кроме того он твердо решил добиваться на Родине проведения официальных испытаний. Конструктор убедил себя, что после демонстрации изобретения, парашют будет немедленно реализован. Практически ежедневно он посещал разнообразные ведомства Военного министерства. Он писал: «Как только все увидят, как парашют опускает человека на землю, то сразу изменят свое мнение. Поймут, что он также необходим на самолете, как спасательный круг на корабле…». Много средств и сил потратил Котельников, прежде чем ему удалось добиться проведения испытаний. Новый опытный образец парашюта обошелся ему в несколько сотен рублей. Не имея поддержки от правительства, Глеб Евгеньевич залез в долги, отношения на основной службе испортились, поскольку он все меньше и меньше времени мог уделять работе в труппе.

2 июня 1912 года Котельников провел испытания парашюта на прочность материалов, а также проверил силу сопротивления купола. Для этого он прикрепил свое устройство к буксировочным крюкам автомобиля. Разогнав машину до 70 верст в час (около 75 км/ч), изобретатель дернул спусковой шнур. Парашют мгновенно раскрылся, а автомобиль тотчас же был остановлен силой сопротивления воздуха. Конструкция полностью выдержала, обрывов строп или разрывов материи не было обнаружено. К слову, остановка автомобиля навела конструктора на мысль о разработке воздушного тормоза для летательных аппаратов во время посадки. Позже он даже изготовил один опытный образец, однако дальше дело не пошло. «Авторитетные» умы из Военно-инженерного управления заявили Котельникову, что его очередное изобретение не имеет будущего. Много лет спустя воздушный тормоз как «новинка» был запатентован в Соединенных Штатах.

Испытание парашюта было назначено на 6 июня 1912. Местом проведения стала деревня Салюзи, расположенная недалеко от Петербурга. Несмотря на то, что опытная модель Котельникова была рассчитана и спроектирована специально для самолета, испытания ему пришлось проводить с воздухоплавательного аппарата - в самый последний момент Военно-инженерное управление наложило запрет на эксперименты с самолета. В своих воспоминаниях Глеб Евгеньевич писал, что манекен для прыжка был сделан им похожим на генерала Александра Кованько - с точно такими же усами и длинными баками. Куклу прикрепили сбоку корзины на веревочной петле. После того как аэростат поднялся на высоту двести метров летчик Горшков перерезал один из концов петли. Манекен отделился от корзины и начал стремительно падать вниз головой. Присутствующие зрители затаили дыхание, десятки глаз и биноклей следили за происходящим с земли. И вдруг белое пятнышко парашюта оформилось в купол. «Раздалось «ура» и все побежали, чтобы поближе увидеть, как парашют опустится…. Ветра не было, и манекен встал на траву ногами, постоял так несколько секунд и затем только упал». Парашют сбрасывали с разных высот еще несколько раз, и все эксперименты прошли успешно.

Памятник испытанию РК-1 в Котельниково

На месте присутствовало множество летчиков и воздухоплавателей, корреспондентов различных журналов и газет, иностранцев, правдами и неправдами проникших на испытания. Все, даже некомпетентные в подобных вопросах люди, понимали, что это изобретение открывает огромные возможности в деле дальнейшего покорения воздушных просторов.

На следующий день большинство столичных печатных изданий выступили с сообщениями об удачных испытаниях нового спасательного авиационного снаряда, изобретенного талантливым русским конструктором. Однако, несмотря на проявленный к изобретению всеобщий интерес, Военно-инженерное управление никак не отреагировало на произошедшее событие. А когда Глеб Евгеньевич завел разговор о новых испытаниях уже с летящего самолета, то получил категорический отказ. Среди прочих возражений, высказывались доводы о том, что сброс манекена весом в 80 килограмм с легкого самолета приведет к потере равновесия и неминуемой катастрофе летательного аппарата. Чиновники заявляли, что не дадут рисковать машиной «ради удовольствия» изобретателя.

Только после долгих, изматывающих уговоров и убеждений Котельникову удалось выбить разрешение на испытания. Эсперименты по сбросу куклы с парашютом с летящего на высоте 80 метров моноплана были успешно проведены в Гатчине 26 сентября 1912 года. К слову перед первым испытанием летчик трижды сбрасывал в воздухе мешки с песком, дабы убедиться в устойчивости самолета. «Лондон Ньюс» писала: «Может ли летчик спастись? Да. Мы расскажем об изобретении, принятом русским правительством…». Англичане наивно предполагали, что царское правительство обязательно использует это замечательное и необходимое изобретение. Однако не все было так просто на самом деле. Удачные испытания по-прежнему не изменили отношения руководства Военно-инженерного управления к парашюту. Более того пришла резолюция от самого великого князя Александра Михайловича, написавшего в ответ на ходатайство о введении котельниковского изобретения: «Парашюты вообще-то вещь вредная, поскольку летчики при любой грозящей им опасности будут спасаться на них, предоставляя машины гибели…. Мы ввозим самолеты из-за границы, и их следует беречь. А людей найдем, не тех, так других!».

Время шло. Число авиационных катастроф продолжало расти. Тяжело переживающий по этому поводу патриот и изобретатель передового спасательного средства Глеб Котельников строчил одно за другим безответные письма военному министру и всему Воздухоплавательному отделу Генштаба: «…они (летчики) гибнут напрасно, в то время как могли бы в нужный момент оказаться полезными сынами Отечества…, …горю единственным желанием выполнить долг перед Родиной…, …такое отношение к полезному и важному делу для меня - русского офицера - непонятно и обидно».

В то время, пока Котельников тщетно пытался реализовать парашют на Родине, за ходом событий пристально следили из-за границы. В Петербург прибыло множество заинтересованных лиц, представляющих различные конторы и готовых «оказать помощь» автору. Один из них - Вильгельм Ломач, являвшийся владельцем нескольких авиационных мастерских в Петербурге, предложил изобретателю открыть частное изготовление парашютов, причем исключительно в России. Глеб Евгеньевич, находящийся в чрезвычайно тяжелых материальных условиях, дал согласие конторе «Ломач и К°» представить его изобретение на конкурсах в Париже и Руане. А вскоре предприимчивый иностранец получил у правительства Франции разрешение на выполнение прыжка с парашютом живого человека. Желающий так же вскоре нашелся - им стал русский спортсмен и ярый поклонник нового изобретения Владимир Оссовский, учащийся Петербургской консерватории. Местом был выбран мост через Сену в городе Руане. Прыжок с пятидесятитрехметровой высоты состоялся 5 января 1913 года. Парашют отработал безотказно, купол полностью раскрылся, когда Оссовский пролетел 34 метра. Последние 19 метров он опускался 12 секунд и приземлился на воду.

Французы с восторгом приветствовали русского парашютиста. Множество предпринимателей пыталось самостоятельно наладить производство этого спасательного средства. Уже в 1913 году за границей стали появляться первые модели парашютов, представляющие собой слегка модифицированные копии РК-1. Иностранные компании наживали на их выпуске огромные капиталы. Несмотря на давление русской общественности все чаще и чаще высказывавшей упреки по поводу безразличия к изобретению Котельникова, царское правительство упрямо стояло на своем. Более того, для отечечественных летчиков была осуществлена массовая закупка французских парашютов конструкции Жюкмеса, имеющих крепление «в одной точке».

К тому времени началась Первая Мировая война. После того как в России появились многомоторные тяжелые бомбардировщики «Илья Муромец», спрос на спасательные средства значительно вырос. В то же время произошел ряд случаев гибели авиаторов, применивших французские парашюты. Некоторые летчики стали просить снабдить их парашютами РК-1. В связи с этим Военное министерство обратилось к Глебу Евгеньевичу с просьбой изготовить опытную партию в 70 штук. Конструктор с большой энергией взялся за работу. Являясь консультантом на предприятии-изготовителе, он приложил все свои силы, чтобы спасательные снаряды полностью отвечали поставленным требованиям. Парашюты были сделаны в срок, однако дальнейшее производство вновь было приостановлено. А затем произошла социалистическая революция и грянула гражданская война.

Спустя годы новое правительство приняло решение основать производство парашютов, спрос на которые возрастал в авиационных частях и воздухоплавательных отрядах с каждым днем. Парашют РК-1 широко применялся в советской авиации на разных фронтах. Глеб Евгеньевич также получил возможность продолжать работы по усовершенствованию своего спасательного устройства. В организованном по инициативе Жуковского первом исследовательском учреждении в сфере аэродинамики, получившей название «Летучей лаборатории», прошло теоретическое исследование его изобретения с полным анализом аэродинамических свойств. Работы не только подтвердили правильность расчетов Котельникова, но и дали ему неоценимую информацию в деле усовершенствования и разработке новых образцов парашютов.

Прыжки с новым спасательным прибором проводились все чаще и чаще. Наряду с внедрением парашютов в области авиации, они привлекали все большее внимание простых жителей. Опытные и экспериментальные прыжки собирали массы народа, походя больше на театральные представления, нежели на научные исследования. Начали создаваться кружки по обучению прыжкам с парашютом, представляющие данное средство не только как спасательное устройство, но и как снаряд новой спортивной дисциплины.

В августе 1923 года Глеб Евгеньевич предложил новую модель с полумягким ранцем, получившим название РК-2. Ее демонстрация в Научно-техническом комитете СССР показала хорошие результаты, было принято решение изготовить опытную партию. Однако изобретатель уже носился со своим новым детищем. Модель РК-3 совершенно оригинальной конструкции увидела свет в 1924 году и являлась первым в мире парашютом с мягким ранцем. В ней Глеб Евгеньевич избавился от выталкивающей купол пружины, внутри ранца на спинке разместил ячейки-соты для строп, заменил замок трубчатыми петлями, в которые продевались приделанные к общему тросу шпильки. Результаты испытаний были отличными. Позднее многие иностранные разработчики заимствовали усовершенствования Котельникова, применяя их в своих моделях.

Предвидя будущее развитие и использование парашютов, Глеб Евгеньевич в 1924 году сконструировал и запатентовал корзинное спасательное устройство РК-4 с куполом диаметром двенадцать метров. Данный парашют был предназначен для сбрасывания грузов весом до трехсот килограмм. В целях экономии материала и придания большей устойчивости модель была выполнена из перкаля. К сожалению, применения данный тип парашюта не получил.

Появление многоместных летательных аппаратов заставило Котельникова заняться вопросом совместного спасения людей при аварии в воздухе. Предположив, что мужчина или женщина с ребенком, не имеющие опыта в прыжках с парашютом, в экстренном случае не сумеют воспользоваться индивидуальным спасательным средством, Глеб Евгеньевич разрабатывал варианты коллективного спасения.

Помимо изобретательской деятельности Котельников вел широкую общественную работу. Своими силами, знаниями и опытом он помогал аэроклубам, беседовал с молодыми спортсменами, выступал с лекциями на тему создания спасательных средств для авиаторов. В 1926 году в связи с возрастом (конструктору исполнилось пятьдесят пять лет) Глеб Евгеньевич отошел от дел по разработке новых моделей, передав все свои изобретения и усовершенствования в области авиационных спасательных устройств в дар Советскому правительству. За выдающиеся заслуги конструктор был награждён орденом Красной Звезды.

После начала Великой Отечественной войны Котельников оказался в блокадном Ленинграде. Несмотря на свои годы, почти ослепший изобретатель принимал активное участие в противовоздушной обороне города, бесстрашно перенося все тяготы войны. В тяжелейшем состоянии его эвакуировали в Москву после первой блокадной зимы. Поправившись, Глеб Евгеньевич продолжил творческую деятельность, в 1943 году вышла его книга «Парашют», а немного позже исследование на тему «История парашюта и развитие парашютизма». Умер талантливый изобретатель в столице России 22 ноября 1944 года. Его могила находится на Новодевичьем кладбище и является местом паломничества парашютистов.

(По материалам книги Г.В. Залуцкого «Изобретатель авиационного парашюта Г.Е. Котельников»).

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter