Археологические и эпиграфические исследования в беспрецедентном городе проконсульской Африки. Но в своем рассказе об узурпации гордиев и царствования Тацита он также обнаруживает сближение мнений между муниципальными властями некоторых из них и сената Рима и даже своего рода политический альянс, направленный на создание княжества, в котором военный элемент больше не будет доминировать и где Высшая Ассамблея будет играть ведущую роль.

По сути, должно быть возможно установить принципиальную позицию, в которой можно было бы установить основную роль Сената. Римский Сенат, города Империи и либерты. За маской из шести псевдонимов1 и защищенной от посвящений, предшествующих работе2, он часто рассказывает историю прошлых веков, чтобы осуждать определенные реалии своего времени. В мире, в котором роль Города и его институтов становится все более второстепенной, нет недостатка в возможности превозносить политическое, социальное и культурное значение Рима.

Этот взгляд на Романо-центризм естественно обусловлен тем, что он видит в других знаменитых городах Средиземноморского бассейна, таких как Афины, Аквилея, Александрия, Карфаген или Антиохия. Что касается Афин, Коринфа, Антиохии или ее соседи Дафни, то это высокие места пышности и моллий всех эллинистических5, первыми жертвами которых являются римские легионы. Солдаты, расквартированные в Антиохии и Дафни во время правления Марка Аврелия, стали Греканичи, имитируя нравы этих двух городов, 7 они купаются в горячих ваннах, голове, шее и груди, опоясываемом коронами.

Северус Александр, войска также привыкли «любить, пить и купаться в манере греков». Лидеры не защищены от заражения10, особенно против императорской агитации: Верус, а его легат только что был убит, а его легионы, убитые парфянами, совершили круиз в окрестностях Коринфа и Афин, оживленный концертами и песнями. В течение четырех лет, когда конфликт продолжался, он жил в Антиохии, Лаодикии и Дафне в безделье12 и похоти 13, а затем с трудом смирился с возвращением в Рим, где он производил.

Как частичные трофеи, игры, флейты, мимы и фокусники, бонус императора должен был быть осторожным, чтобы не оставаться в этих городах и не удалять своих солдат16, и, если это оказалось невозможным, строго поддерживать унтус. дисциплинированный. Все эти города также безоговорочно крамолы и мятежны для любой формы власти. Например, биограф утверждает, что было почти наверняка, что в период Галлиена александрийцы убивали генерала Эмилиана из-за спора, который разразился между рабом и солдатом о пара сандалий.

Северус Александр регулярно был в муках жителей Антиохии и Александрии. Эти последние города имели неудачную тенденцию в любой момент принять сторону потенциальных или объявленных узурпаторов: они горячо поддержали отступничество Авидия Кассиус24, первый 25 особенно, который всего лишь два десятилетия спустя по-прежнему принял решение о Песчанном Нигере.

Что касается второго, следующего века, под Аврелианом. Существует только серия клише о мятежных, дерзких и расслабленных манерах древних городов Средиземноморского бассейна. Но дело не только в его работе: эти циаиты, опасные для юрта солдат и не очень уважающие князя, также иногда появляются как спасительные пространства гражданской и гражданской свободы.

Напротив, это должно увеличить их почести и их автономию, как пример Септимия Северуса, который предоставил Александрии болгарский канон, которому он всегда отказывался лучше, он должен вести себя простым способом: Маркус Аврелий египетский мегаполис манеры гражданина, как и другие аддрики, посещавшие Афины, председательствовали на Играх как агонотец35, и тот, кто принял магистратуру всех самых престижных городов Империи, сам назвал архонт в том же город. Поэтому не удивительно, что он хотел уравновесить акцент на политической модели классического города, воплощенной в его глазах городами, о которых мы только что упоминали.

История современного историка Херодина45 очень близка, заявив, что узурпация гордиев была спровоцирована злоупотреблениями, совершенными в Африке прокурором налоговых органов в размере Максимина. Но больше, чем источник, указывает, что не военные, а гражданские и муниципальные власти спровоцировали и поддержали мятеж в этой провинции. Иродианец53 также вызывает решительное вмешательство молодого человека, который, не называя его, описывает как влиятельного и хорошо родившегося54, но из которого он никогда не делает явного дезертира.

Автор также стремится связать жест Гордиона с республиканской эпохой. Но которые на самом деле свидетельствуют о очень личном прочтении событий. В Жизни Максиминов он объясняет своим источником65, что Отцы направили циркулярное письмо Провинцианам, призывая их встать на сторону с Гордием. Но он не сопротивляется соблазн предложить свою собственную версию67.

Суть этого письма априори очень отличается от того, что было предложено Иродианом. Сенат не объявлял себя так сильно побежденным, и на этот раз он обозначил себя двумя контр-императорами Максимом и Балбином. Биограф доволен несколько раз, что беспрецедентно, они не были выбраны армией но сенаторы, назначенные их сверстниками. Первый из них, Максим, пошел направлять военные операции против Максимина. Сенат также направил письма в провинции, чтобы отменить положения тирана и послал преторианских и квесторских сенаторов во все города для координации своей защиты.

Переданный героизмом определенных городов. Когда солдаты Максимина отчаянно пытались уменьшить их, они убили себя своим императором и собрались Максиму и Балбину. Биограф долгое время останавливается на определении Аквилианцев81: с его источником он описывает стыд, который испытывают солдаты, которые были под контролем гражданских лиц, почти полностью разоруженных 82, но с большей силой подчеркивает, что это не Максим, прибыл после битвы, но они настоящие победители. Он также повествует об оригинальном анекдоте84, который явно призван приблизить поведение людей Аквилеи по сравнению с положением римлян в первые времена Республики: верить в это, поскольку у аквиланцев не хватало струн для их луки, они сделали бы косы с волосами своих жен.

Теперь римляне, во время галльского вторжения в 390 году, по традиции уже прибегали к тому же целесообразному, что было бы причиной возникновения храма с Лысой Венеры. Второй эпизод, который автор Те же коннотации происходят в 275 году, в год, когда, по словам биографа, Ассамблея была вложена во второй раз в столетии с решающим политическим решением. После убийства Аврелиана армия, когда-то не обычая, отказалась от назначения императора и отказалась бы от правосудия Сената.

Чтобы противостоять варварской угрозе на границах. Затем они назвали своего собственного Тацита, который был принцем Сената. Автор отмечает появление этого старика, сенатора, избранного его сверстниками, родившегося из но и гражданского общества, и который, как таковой, был действительно принцем сената. Сомнительно, что Тацит не был, как и все князья, которые предшествовали ему и последовали за ним, солдатом. Писатель, тем не менее, весьма восторженно относится к своей версии фактов, чтобы вернуться к ним в конце Вита Тацити через псевдо-цитата официальных писем, которые, по-видимому, были направлены Ассамблеей в учреждения, которые она хотела связать со своим новым состоянием, кюри некоторых городов Империи.